Светлана, влекомая толпой, пробралась за девчонками в тамбур, затем в вагон. Мест естественно свободных уже не было. Встали между лавками, нависая над сидящими. Электричка всё заполнялась и заполнялась. Стало невыносимо душно. Из-за низкого роста ничего не видно и грудь плотно сдавили желающие уехать. Стало трудно дышать. Светлана начала силой расталкивать окружающих, немного выбив себе места, передвинулась прямо между лавками с сидящими, пытаясь дотянутся до верхних поручней. Никак. Через сидящего на лавке, дотянулась до поручня сидения, перекрывая ему пространство для наблюдения. Другой рукой ухватилась за подружку. А та в своё время – ещё за кого-то. Так покачиваясь, и постоянно падая на остановках на впередисидящего, доехала до рынка.

Толпа так же быстро, никого не щадя, сдавливая и расталкивая, ломанулась к двери. Вынесло на свежий воздух. С визгом, смехом, и чуть не со слезами, девчонки вылетели на перрон. Огляделись: в какую сторону идти? Все взлохмаченные, взмокшие, с отдавленными ногами и грязной обувью. Тут и сомневаться не надо: куда движется основной поток, вышедших с электрички, туда и им. Пополнили нестройную колонну бегущих за вожделенными тряпками.

–Свет, давай деньги мне, – предлагает девушка с её курса.

Она внешне – покрупнее.

–А то тебя тут обчистят запросто. Примеряй спокойно, я в стороне похожу.

Девчонки походили, приценялись к покупкам. Повыбирали вещи.

–Сколь стоит?

–Двести восемьдесят.

–Дорого, – поддерживают девчонки.

–А ты иди в магазине покупай, – говорят осмелевшие продавцы-перекупщики.

Так и есть. Не все привозилось из-за границы. Поставки были и в магазины. Но. Предприимчивые продавцы и работники складов, знающие, что подвезут товар, набирали сами, сговариваясь между собой, и не выбрасывали товар в продажу. Или же оповещали знакомых, что утром выбросят импорт. У кого не было блата – иди на рынок. А кто закупал в магазине через знакомых или по себестоимости с фабрик, тот – продавал в три дорого.

Да, был такой товар не импортный. Пошитый на наших фабриках, ещё чаще в домашних условиях частными лицами. Потом пришивались «импортные этикетки», знак «фирмы». Поддельные или перешитые со старых вещей. Покупали всё. Знали, что товар может быть поддельным. Не хочешь – не бери. Другой возьмёт. Раскупали весь выставленный товар предприимчивыми советскими фарцовщиками. Про рынок, под носом у самого Свердловского обкома КПСС, знали все в округе. Милиция ходила для приличия. Чтоб никого не подавили, не убили, не ограбили. Эти случаи – не редки были. А вот – проверять товар, цены – это как бы так, и не их дело. Проверок на этот счет не было, надо понимать, совсем. Чёрный рынок – тайно разрешался. Но эта тайна – известна была всем.

Светлана с девчонками всё же выторговали вещи по дешевле на двадцать-тридцать рублей. Шуба обошлась в двести сорок рублей. Но красивая. Искусственная, естественно. Но новая! Современная. Пятнистая. Белая с коричневыми пятнами. С модным воротником и красивыми пуговками. Подружка из комнаты купила шапку. Каракулевую, с песцом – за сто восемьдесят рублей. Девчонки были довольны и веселы. Деньги не украли, вещи приобрели и прогулялись в выходной. А насмотрелись-то! Всё не купишь, но посмотреть-то никто не запрещает. Даже мерили кое-что, хоть и денег не было.

Примерка. Это особый дар нужно иметь. Мерить на холоде шапку и шубу ещё ничего. Ну, холодновато раздеваться. Но приемлемо. Примерочных никто и не предусматривал. Либо схватишь товар из рук другого покупателя не примеряя, а то уведут. А больше такого и нет на сегодня. Или примеряй стоя на одной ноге, например, джинсы. Снимаешь при всех брюки или задираешь юбку и одеваешь вещь, то есть примеряешь. Одну штанину натянул – снимаешь другой сапог и натягиваешь другую. Тут и не понятно: большой размер, как сидит. Лишь бы застегнулись, значит не малые. Размеры-то не советские, еще неизвестно какие фирмы и какой размер подойдёт. Далеко отойти не даст продавец, чтобы примерить. Бывали случаи, так и уходили в брюках. А продавцы оставались без навара.

А модные в то время платье-сарафан «сафари»? У Светланы уже был куплен летом, светло-жёлтый в крапинку. С модными железными пуговицами с иностранными буквами. Явно самошвеевский, но с пришитой «фирмой», у девчонок белый «сафари» из плотного фирменного белого полотна, вроде импортные. Но как, их-то мерить? А никак. Покупали на глаз. Если не подойдёт, накинут ещё двадцать рублей и продадут знакомым. Желающих – море. Не всем хочется мучиться в электричках полдня. Так модные тонкие блузки с рукавами «Монтана» с угловым вырезом и с полосками по углам горловины, такие же водолазки чёрного цвета, сапоги чехословацкие кожаные привозились с рынка. Разного цвета водолазки перекрашивались в чёрный – продавались по другой цене. Только до первой стирки. Линяли безбожно. Первые модные ветровки пошли: стального и золотистого цвета, совсем непрактичные. Рвались в местах сшивания рукавов, клеёнчатые. Затем варёнки и брюки, и курточки синего цвета под джинсовую ткань, с разводами. Мохеровые шарфы тоже достать можно было только на туче. Стоили дорого – двести рублей, это если модного цвета в клетку, с зелёными и красными полосами. Были коричневого цвета, с оранжевыми клетками – можно за сто шестьдесят рублей купить. Мохер начёсывали массажкой для волос, чтобы был попушистее. Женское бельё – плавки «неделька» продавались. Это первое появившееся белье с рисунком-наклейкой, комплект из семи штук, на каждом белье – разный рисунок. Да что одежда, там ведь и пластинки были, кассеты с записями, которые крутились всей молодёжью. Переписывали в общежитиях бесплатно по сто раз. И какие-то запчасти, аппаратура, но это первокурсников не интересовало пока. Вот это и заинтересовало органы почему-то больше.

В отдалении от самой толкучки видно было дымок. Там шашлыки. Нигде в городе не было. А вот здесь – готовили на улице. Все голодные, приехали рано. Покупают, хоть и дорого-дорого. Один рубль – чтобы поесть одному человеку. Мясо острое, один уксус. Недожаренное, откровенно говоря, сырое, даже розоватое кое-где. Но пахнет! Запах-то разносится вокруг. Кусочек хлеба и порция шашлыка – на металлической гофрированной по краям тарелочке. Это такие одноразовые блюдечки были под блюда в то время. Шашлыки только-только начали готовить и среди русского населения. В основном – готовили и продавали кавказцы. И тоже – пожалуйста, готовят, продают у всех на виду. Глаза у всех закрыты. Это восьмидесятый, восемьдесят первый, восемьдесят второй, восемьдесят третий, восемьдесят четвёртый года.

Таким же макаром, говоря общенародным языком, как приехали, девчонки, так и уехали к себе в общежитие. В такой же давке.

Глава IV

Так что у девчонок тоже были кое-какие шмотки. Не один Виталий такой модный. Одевались недолго. Вырядились во всё новое, модное. Всё ж мальчишки пригласили прогуляться. Первый курс, всем хотелось и понравиться, и позаабщиваться для дальнейшей учёбы. Так оно и было со стороны парней.

Поводив по аттракционам девушек-сокурсниц, побродив по парку, поболтав о всём на свете, посмешив девчонок, рассказывая новые анекдоты, показав все свои существующие и несуществующие способности в ухаживании, галантности и умственный способности, ребята на обратном пути выдали:

–Девчонки, у нас с английским проблемы. Мы хоть и ходим на занятия, а ни черта не понимаем. Да и времени нет уже, учиться заново. У нас в школе-то трояки с четвёрками по-иностранному, а у кого-то вообще не было английского в школе.

По английскому языку девочки из комнаты точно все отличницы. Что говорить – старательные девочки. Переводов уйму задали по газете «Нью Таймс». В библиотеке брать нужно, переводить там же, на дом не давали. Это же газета. Без обложки. Если даже с обложками учебную литературу всю перервали. На экзамены студенты целыми страницами вырывают. А тут. Тоненькие экземпляры. А учительница по английскому попалась – очень понятливая. Так и сказала: