– У Вас есть идеи, Кирилл, кто бы мог это сделать?– съязвил Жук, удивляюсь тому, что Пронякин его не уволил сразу после того, как он со сбором улик потерпел неудачу.
– Я точно знаю, что это вдова с дочерями,– Пронякин красноречиво стукнул костяшкой пальца о стол и указал на клочок смятого заключения о смерти,– И ей наверняка помогал кто-нибудь из многочисленных врагов Милютина. А врагов у него было предостаточно. Начни составление их списка.
– И кто же мне назовёт их имена?– интересуется Андрей,– Список-то, наверное, длинный-предлинный?
– Надо найти художника Охальцева. И с ним поговорить. Как следует, по душам. Я сообщу тебе его номер. Позвони ему, только обязательно позвони,– бросает на стол 500 рублей,– Я пока отойду отлить, а ты купи нам что-нибудь выпить и закусить.
«Ну вот, приплыли,– глядя в спину удаляющемуся в глубину зала Пронякину, злиться и сам с собой спорит Андрей,– Если тебя посылают за выпивкой, значит самое время послать этого Заказчика к чёрту. Иначе будет ещё хуже. Но 10% от 7 миллиардов на дороге не валяются. За такие деньги можно здесь и полы помыть».
В конечном счёте, корысть побеждает гордость и Андрей покупает две стопки водки и два бутерброда с селёдкой.
***
– Не обманул ты меня, слава богу, не обманул. Заказал именно то, что должен был заказать. За это и выпьем,– Пронякин жадно забросился стопкой водки, а затем смачно стал заедать выпитое бутербродом с селёдкой и рубленым зелёным луком,– Как же мне этого не хватает,– Пронякин закрыл глаза и жадно принюхался,– люблю такие места силы, где люди не притворяются. Мы с тобой совсем разные, но цель-то у нас одна – сбежать отсюда, чтобы никогда сюда больше не возвращаться. Не знаю, как ты, а меня от народа тошнит. Хочу свою персональную башню из слоновой кости и чтобы никого вокруг. Чтобы полное одиночество. С деньгами это можно себе позволить, а без денег никак.
– Скажите, Кирилл, а что Вы сделаете с картинами после того, как мы найдем завещание и они перейдут в вашу собственность?
– А я их, может, возьму, да и сожгу. Публично. Это будет актом осознанного вандализма. Все эти пять тысяч картин, включая знаменитого Штырёва. Пусть меня проклинают в веках, но это будет слава похлеще Герострата.
– Могу я присоединиться к вашей компании,– до боли знакомый женский голос заставил содрогнуться всё существо Андрея. Перед ним стояла его бывшая жена, затянутая в строгий брючный костюм, словно рыцарь в броню. Как же она была неотразима, время только пошло на пользу её красоте.
– Сударыня, какими судьбами?– восхищённо выдохнул Пронякин,– Хотите к нам присоединиться? Водочки?
– Охотно, мальчики,– Анна уверено втиснула себя между двумя мужчинами и почувствовала, как каждый из них, прикасаясь к ней, бешено выделяет эндорфины, которые жадно поглощает её аура,– Но, для начала, хотела бы с вами поговорить.
– С нами двумя или с нами кем-то одним?– уточняет Пронякин.
– С Вами, Кирилл Александрович. С господином Жуком мне говорить не о чем.
– А Вы меня откуда знаете?– удивился Пронякин.
– Да кто же Вас не знает после скандала, что вы учинили на поминках коллекционера Милютина. Вся Москва только о Вас и говорит. Я детектив Анна Жук, меня наняла семья покойного представлять их интересы в деле о защите чести и имущества семьи. Хочу узнать у Вас, откуда Вы о завещании узнали, есть ли у Вас его копия или оригинал и есть ли у Вас доказательства убийства Милютина его семьёй?
– Ой, ой, ой, и откуда у чертовски очаровательной девушки такой прокурорский тон? Я почувствовал себя сразу же обвиняемым в суде,– попытался отшутиться Пронякин, но видя решительный настрой Анны, решил убраться от греха подальше.
– Я отлучусь на пару минут, а Андрей меня подменит,– скороговоркой выдохнул Пронякин и поманил за собой детектива, заговорщицки шепнув ему на ухо,– Задержи её, пока я не сбегу. Ни к чему ей знать, что у нас ничего нет, кроме подозрений.
– Так Вы мне расскажете всё что знаете?– напомнила о себе Анна, недовольная тем, что Пронякин шепчется с её бывшим мужем и явно что-то замышляет.
– Расскажу всё что знаю, но только когда вернусь,– пообещал Пронякин и нырнул в коридор, ведущий к уборной, в самом конце которого имелся запасной выход на улицу.
Оставшись вдвоём, бывшие супруги дали волю своим чувствам, начав ссориться, продолжая прерванную несколько лет назад словесную перепалку.
– Что, всё так же вторичен как и твоя нелепая ковбойская шляпа? Всё в Джона Уэйна играешь, хотя фигурой не вышел!
– А ты хочешь, чтобы я одевался под Шерлока Холмса? Курил трубку и ходил в кепи и носил твидовые пиджаки? А сама всё та же фурия на каблуках. Всё, что ты можешь – это кусать людей.
– Ну, положим, тебя кусать не буду Ты же даже не человек.
– Правда. Тогда кто же я?
– Ты имбецил. Твой интеллект равен интеллекту макаки.
– Кто бы говорил про макак, только не ты. Мартышка и очки. И, кстати, если ты не заметила, то тебя провели. Пронякин сбежал и уже сюда не вернётся.
– В твой кабинет? И где же ты тогда будешь его принимать, ведь ниже падать уже некуда? Ниже только метро!
– Мадам,– встрял в разговор посетитель за соседним столиком,– в метро не пьют. Запрещено. Ниже только яма на Хохловке. Там вооще крыши нет над головой.
Анна посмотрела на незваного собеседника с таким обжигающим презрением, что тот со словами: «Ухожу, ухожу, был неправ»,– поспешил переместиться в дальний угол рюмочной, подальше от Анны.
– Удивительное дело,– Андрей поправил свою шляпу, словно проверил, на месте ли она,– Сколько лет прошло, а ты всё ещё ненавидишь меня. Не удивлюсь, если обнаружится, что и за это дело ты взялась, лишь бы мне досадить.
– Ты как всегда прав. Заодно и заработаю, помогу избавиться вдове от паразита.
– Господи, Анна, побойся бога. Ты что же, всерьёз думаешь, что Пронякин врёт? Если завещание было, то это же легко установить. А если Пронякин не врёт с завещанием, значит он не врёт и со всем остальным. Милютину, как минимум, угрожали. Иначе, зачем ему было прятаться от своей семьи?
– Потому, что им манипулировали. Он же шизофреник. Ты разве не знал об этом? Кто-то ему внушил, что его хотят убить, а он в этой и поверил. Не удивлюсь, если это был Пронякин. И уж будь уверен, я распутаю эту интригу, докопаюсь до правды и разоблачу подлеца.
Глава 4
– Это немножко нескромно, но так мило, что хочется рассказать,– заявляет Андрей, глядя на неё смеющимися глазками,– При этом я назову фамилию, а ты мне подтвердишь или опровергнешь.
– Господи, как интересно. Я вся один комок нервов.
– Два приятеля влюбились в одну падшую девушку. Которую встретили в борделе. И заключили между собой пари. Если девушка выберет одного из них, то другой завещает всё своё имущество её избраннику, а сам уйдет в монастырь. Представляешь? Как говорится, не стой на пути у высоких чуйвств.
– С ума сойти, как романтично.
– И вот, так и случилось. Влюблённые поженились, а друг жениха исчез на несколько лет, пока они не получили сообщение о том, что он погиб на Камчатке. В монастырь он не пошёл, а устроился егерем в медвежий заповедник на самом краю земли, где был растерзан медведем-шатуном, спасая группу туристов из Москвы. Эти-то туристы и рассказали нашей парочке, вернувшись домой, что теперь всё его имущество принадлежит им после его смерти. Но, к сожалению, оригинал завещания погиб вместе с его хозяином на Камчатке: его залило кровлю героя. Он его хоронил на груди как память о клятве все это время. И теперь, я, частный детектив, вынужден обходить все нотариальные конторы нашего города и интересоваться у таких хорошеньких помощниц нотариуса, как ты, не встречалась ли тебе фамилия Милютин при оформлении документов?
– Милютин, Милютин?– бледная как ангельская тень, с ярко накрашенными губами и густо подведенными глазами, девушка наморщила свой лобик и вдруг радостно воскликнула,– Вспомнила! Был у нас Милютин недели две назад. Смешной такой и какой-то всклокоченный. Я еще подумала, что он не в себе. Глаза у него бегали и руки тряслись. Завещание составлял.
