Ларва вцепилась в шею Жужанны и принялась душить. Марчел попытался схватить её и поднять, но не мог, ларва не давала прикоснуться. Михей различил купол, который окутал ларву и Жужанну. Кира и Марчел толпились, не понимая, как помочь. Их движения были дёргаными, бесполезными. Что они могли сделать, если не видели того, кто причиняет Жужанне боль? Вихрь угасал.

Раздался смех.

Жужанна перестала бороться, лишь скулила от боли, не в силах совладать с ларвой.

«Это даже скучно, – протянула ларва. – Что мы с ней сделаем?»

Она развязно улыбалась и пялилась на Михея, ожидая, что он ей скажет. Но разве он имеет право решать, что делать с Жужанной.

«Ты же хочешь заставить её страдать? Я не права?» – «Нет. Отпусти. Молю». – «Ты уверен, что хочешь этого?»

Он не был уверен, но соврал.

Ларва ещё раз усмехнулась и исчезла.

Жужанна резко выдохнула и стала хватать ртом воздух. Марчел тут же оказался рядом с ней на коленях. Его взгляд был растерян, он не знал, как подступиться к ней и что ему позволительно сделать.

Михей засмеялся, зло, едко, в полный голос.

– Что это? – вскочив на ноги, спросила Кира. Она прижала руки к груди. – Вы слышали смех?

– Да, – отозвался Марчел. Он помогал Жужанне встать – после того, разумеется, как она разрешила к себе прикоснуться.

«На сегодня тебе достаточно. И я даже сжалюсь над тобой», – прошептала на ухо ларва, неизвестно как возникшая рядом, и щёлкнула вырколака по носу.

Всё потонуло во тьме.

Ларва сжалилась над Михеем, поэтому он не помнил, как превратился в человека. Он вообще мало что помнил. Видимо, Марчел дотащил его до спальни и оставил на постели, у которой сидела Кира, играя послушную сиделку. Михей припоминал обрывки разговоров, что услышал на поляне, но суть их ускользала от него. Кира и Жужанна явно повздорили, но в чём была причина, он мог только догадываться.

Праздник проходил в большом зале Верчице и сильно напоминал тот, когда госпожа объявила Михея волчьим отроком, а после он отрубил руки отцу. Михей сделал большой глоток из бокала. Вино было сладким и пилось легко. Он не заметил, как приговорил уже третий бокал, и всё ещё даже не захмелел. Михей так хотел, чтобы разум затуманился, затянулся поволокой, дарующей негу, но облегчение так и не наступало. Каждый глоток усиливал тревогу, давно поселившуюся в сердце, и заставлял острее ощущать собственное одиночество. Теперь Михей точно мог сказать, что он ненавидел пустые напыщенные торжества, наполненные притворством и мнимым весельем. Проходя сквозь зал и осматриваясь по сторонам, он замечал, как люди мало показывают свои истинные чувства, натягивая маски. Всё вокруг было обманом, и именно это ранило сильнее всего.

– Вот ты где! – позади раздался голос Киры.

Михей обернулся на него и оцепенел. Кира была совершенно не похожа на себя: непослушные рыжие волосы были собраны в высокую причёску, украшенную белыми цветами, повязка на глаз была расшита зелёным бисером, что подчёркивал цвет её единственного глаза, губы алели, а кожа отдавала благородной белизной. Тёмно-изумрудное бархатное платье изящно обхватывало тонкий стан.

– Михей, – Кира махнула рукой перед его лицом, – ты меня слышишь?

– Что? – мотнув головой, быстро ответил он. – Ты что-то сказала?

Кира фыркнула и закатила глаз.

– Твои манеры ужасны, – протянула она, усмехаясь.

Взгляд Михея зацепился за рыжую прядь, выбившуюся из причёски. Она раздражала, портила идеальную картину. Михей резко потянул руку и убрал её за ухо. Он посмотрел на Киру, улыбаясь, но она лишь сильнее побледнела.

– Что ты делаешь? – Кира сглотнула, отступая на шаг.

– У тебя прядь выбилась, – сказал Михей, извиняясь. – Я хотел помочь.

– На глазах всего Верчице. – Кира вскинула руки. – Лучше бы просто сказал…

– Почему это тебя так смущает? – Михей не сводил с неё взгляда. – Вряд ли на нас вообще кто-то смотрит…

– Ты же волчий отрок, сын жуда Влада и наследник Залесья. Конечно, на тебя смотрят. – Сквозь плотный слой белил проступил яркий румянец, который освежил лицо Киры, вернув ему привычную живость.

– Не думаю…

– Дурак ты… – Кира осеклась, уставившись за спину Михею.

Он быстро развернулся и увидел, как к ним приближался Влад. Каштановые волосы были убраны назад и строго прилизаны. Его наряд отдавал военным походом: камзол, застёгнутый на все пуговицы под горло, тёмные штаны, заправленные в высокие сапоги. Дай ему саблю – и он готов возглавить отряд солдат, бегущих на смерть. Хотя скорее просто отправить этот отряд на смерть. К чему Владу вообще марать руки в чужой крови?

Влад остановился напротив них и улыбнулся – горькая улыбка расплылась по его лицу, добавляя самодовольства. Он явно был в восторге от себя и от происходящего.

– Как твои тренировки, Михей? – спросил он так, словно ему и правда был интересен ответ. – Ты смог обуздать вырколака?

– Я научился его призывать, – осторожно ответил Михей, подбирая слова.

Влад перевёл взгляд на Киру и задержался на повязке на глазу. Влада явно забавляло, что Кира потеряла глаз из-за Михея. Михей заметил, как Кира сильно закусила губы. Чтобы это могло значить? Усмехнувшись, Влад вновь обратился к Михею.

– Ну, значит, увидим всё на поле боя. – Карие глаза светились презрением, но голос звучал мягко, по-отечески нежно. Или всё это просто казалось Михею? Мог ли он вообще доверять своему восприятию? – А сегодня, Михей, отдохни и повеселись. Кампания будет долгой.

– А я думал, мы перейдём стремительно горы, и все жудецы склонятся перед нами.

В словах прозвучала слишком большая издёвка, которая заставила Влада нахмуриться и измениться в лице. Оно сквозило не просто пренебрежением, а неприкрытым отвращением, в котором чётко угадывалась ненависть. Значит, он добр к нему, пока Михей играет свою роль, не отходя от текста пьесы. Что же, стоит придерживаться его.

– С нами же будет лидерец госпожи и вырколак, вряд ли захват Седмиградья затянется. – Михей пожал плечами, выставляя себя недалёким дурачком. Всё лучше, чем наблюдать, как Влад тихо ненавидит.

– Когда Девлет вмешается, – спокойно протянул Влад, чувства, пронёсшиеся на его лице, отступили, – то всё станет намного труднее. Ты же видел орден Талта в действии?

Михей кивнул. Забыть, как они смогли приструнить госпожу, он не мог.

– Так талтоши ещё сильнее. – Он клацнул зубами. – И в определённой ситуации, – он позволил себе презрительную усмешку, – они могут навредить отроку.

– Я буду осторожен, – пылко сказал Михей, словно хотел вернуть расположение Влада. – Сделаю всё, что от меня потребуется ради Седмиградья.

– Хотел бы я в это верить.

Влад не смотрел на Михея, когда говорил это. Его взгляд блуждал по Кире. Он был оценивающий, цепкий, словно требовал какого-то ответа.

– Что-то не так? – спросил Михей, повернувшись к Кире.

Влад тут же обаятельно улыбнулся, словно его ничего не беспокоило.

– Наслаждайтесь праздником, – добавил он. – Мне нужно ещё пообщаться с госпожой. Тебе бы тоже выказать ей своё почтение.

Влад подмигнул ему и, развернувшись, направился в сторону помоста, где восседала скучающе госпожа. Она лениво отвечала приветствующим и явно была в мыслях где-то далеко. Возможно, её беспокоил скорый поход, а может быть что-то ещё. Чувствовала ли она, что Влад всё крепче стискивает силки на её шее? Или она не видела их? Влад подошёл к госпоже, поднялся на помост, поцеловал руку и встал рядом, словно был её верным спутником. Стоя рядом с ней, он блистал, купался в лучах внимания, направленных на него. Разговор вокруг госпожи стал оживлённым, люди жаждали поговорить с главнокомандующим залесским войском. Все взгляды были прикованы к нему, к солнцу Залесья. Он настолько сильно сиял, что ослеплял и погружал госпожу в свою тень.

Михей обернулся к Кире, та опустила голову и вздохнула.

– Что это было? – резко спросил он, уставившись на неё.