– Вы предлагаете найти место, где полно нужных ископаемых, создать там завод и построить новый корабль? Но разве добывающие компании, без обедов и перекуров, не этим занимаются? Или вам известны неоткрытые месторождения? Может за пять скачков мы так углубились в неисследованный космос, что здесь никто не выскакивал из подпространства?

– Ваши сомнения оправданы. К тому же на каждом зарегистрированном месторождении устанавливается маяк, он же буй безопасности. Нам не составит труда взять его под контроль. Но маяки изредка патрулируют. Прежде чем мы сможем запустить производство, а это от одного до трех месяцев, мы будем легкой мишенью, без возможности сбежать в любую секунду. Да и с нуля заниматься строительством трудно. – Он выждал. – Как вы относитесь к пиратам?

– К той стороне их профессии, где много рома, женщин и сокровищ, я отношусь нормально. А там, где их вешают на рее не очень.

– В основном пираты нападают на транспорт и берут заложников для дальнейшего выкупа. Информацию о таких инцидентах компании скрывают. Чем я и предлагаю воспользоваться. Мы соберем небольшой флот и добудем все необходимое.

Он смотрел вопросительно.

– Я за.

– Детали плана будут готовы в течение трех часов. Выдвигаемся по готовности.

Ника я нашел на пляже, он растянулся на импровизированном шезлонге. И было не понятно, спит он или притворяется.

– У тебя батарейки сели или решил погрустить?

– Хочу успеть побездельничать.

Меня кольнула догадка: Ханрад все решил еще до нашего разговора и уже сделал соответствующие распоряжения.

– Значит, ты уже знаешь.

– Я отношусь к офицерскому составу. Мне знать положено. А ты как?

В вопросе было больше сочувствия, чем любопытства.

– Сначала расстроился, сейчас вроде нормально. Зря я тебя разбудил.

– Да ладно, все равно ничего нормального не снилось. – Ник присел.

Я не хотел говорить о наболевшем и выбрал нейтральную тему.

– Странно, я вроде как в будущее попал, а дома все эксперты в один голос пророчат полную замену солдат киборгами, а я еще ни одного не видел.

– Все пытались заменить людей жестянками, сколько бабла угрохали, ну и конечно наклепали, аж складывать некуда. Пока по окраинам порядок наводили, они себя нормально проявили. А потом произошла парочка корпоративных разборок на уровне стран участников Союза. Там же разношерстная публика, иногда важно, не кто владеет, а кто контролирует. Так сказать, все время держат в тонусе себя и партнеров. И тут выяснилась неприятная деталь. Управление любого робота легко прервать или перехватить. Ну, не то что бы легко, но затраты на оборудование, способное выключить целую армию роботов – это гроши, в сравнении с ценой самих роботов. Через месяц эти устройства продавались по всему Союзу. Любой пацан мог ради прикола заставить танцевать взвод роботов. Сразу отказаться от жестянок не могли, склады то под завязку, да и производители обещали устранить слабые места. Но как только выходили новые роботы, сразу появлялись устройства способные нарушить их работу. В ходе модернизаций создали интеллектуального робота, который вовсе не требовал управления. Формулируй задачу и контролируй результат. Но цена этой игрушки уже не была такой симпатичной, да и проблемы не закончились. Для нормального функционирования, кроме мощного железа требовалась программная оболочка, которая сама по себе представляла большую ценность, и теперь уже охотились за самими роботами. Как только прототип выходил в серию, его воровали и чистили мозги. В такой ситуации приходилось охранять самих роботов. К тому же и устройства, позволяющие перепрограммировать роботов, не отставали. Возник и этический вопрос. Во время войны всем наплевать, если робот убьет человека. Войны без жертв не бывает. Но войны объявляют редко, а неполноценные солдаты в локальных конфликтах не нужны. Да и сами жестянки стали такими разумными, что не всегда тупо выполняли приказы. А во время боя нет времени производить тестировании и анализ. В результате, почти все производители оказались в глубокой финансовой яме и разорились. Теперь про них никто и не вспомнит, но иногда пускают слухи про то, что разработки продолжаются, и кто-то снова затаривается стальными парнями. Для полноты картины нужно сказать, что только первых красавцев делали из стали. Что бы сократить расходы, быстро перешли на пластик, а последние экземпляры казалось, сделаны из прозрачной пленки наполненной жидкостью, которая меняла цвет и температуру, так что в инфракрасном спектре их не увидишь.

– Логично было их использовать как оружие первой волны, при первом нападении или обороне, они могут быть вполне эффективны. Ведь тут важно выиграть время. А то, что к ним быстро найдут ключик, наплевать, опорный пункт уже взят, атака отбита.

– Ты опять за свое. С твоей-то башкой – тебе в штабе надо сидеть. – Стебался Ник.

– Лучше дома.

– Дома – это хорошо. Мой опыт подсказывает, что отдыхать нам долго не дадут, ты – как знаешь, а я посплю, может, ненадолго забуду, где мы. Мне-то не придется выкинуть из головы весь мусор, чтобы прожить жизнь, влившись в общество мирных граждан.

– Хорошего сна.

– Спасибо.

Я так часто слышал тревогу на этом корабле, что мне сложно сказать, как она на меня влияет. Сначала во мне все закипало, бешено стучало сердце, бурлила кровь, я боялся не успеть или сделать что-то не так. Потом, когда ежедневные тренировки довели мои действия до автоматизма, меня волновало только одно – какая это тревога. Сейчас меня вообще не трогает пронзительный звук и моргающее освещение, я жду расклад, который Сэм загрузит в мой мозг. А вот и он.

Ханрад совершал опасные скачки, каждый раз высаживая группы по два истребителя. Эти безумные прыжки давали надежду сохранить наши перемещения в тайне, сводя к минимуму нежелательные встречи. Мы с Ником покидали корабль третьей по счету группой. Задача была несложная, и я собирался потратить время в кабине истребителя, предаваясь воспоминаниям и лелея мечты о возвращении домой. Дождавшись, когда мы отчалим, Ханрад запустил небольшой спутник связи, на случай непредвиденных обстоятельств и совершил скачок. Наметив курс и набрав необходимое ускорение, мы выключили двигатели и отключили все, без чего могли выжить. Для маскировки мы тащили на тросах сетку, набитую камнями с высоким содержанием металлов. После отключения тяги, звенья сетки расползлись, и мы погрузились в распадающуюся кучу рукотворных метеоритов. Легкие истребители – это машины с минимальным набором оборудования, здесь нет кнопки невидимости. Я вообще не думаю, что такие кнопки где-то есть. Поэтому старая добрая маскировка не ушла в прошлое. Кресло пилота, с механизмом фиксации, не предназначено для релаксации и уже через полчаса мне захотелось сменить позу, а в голову полезли неприятные мысли. Во время боевого пилотирования тебе ничего не мешает, ничто не отвлекает, здесь нет ничего лишнего, зато есть все необходимое для того что бы поразить цель и выжить. Это как в спортивной машине, все хотят ее купить, но никто не сможет с комфортом проехать на ней из пункта А, в пункт Б. И как только производители пытаются найти компромисс, машина перестает быть спортивной, переходя в категорию грантуризмо. Поэтому, повертевшись еще двадцать минут, я начал изучать окружающий пейзаж за бортом. Сэм любезно приближал картинки, заинтересовавших меня мест, увеличивая изображение, а я, достигнув максимального предела, выбирал следующий объект наблюдения. В фантастических пейзажах мне представлялись силуэты драконов, головы великанов и все, на что способна фантазия. Я увлекся, как в детстве, когда ночью, свет от проезжающих вдоль дома машин пускал по потолку длинные тени, превращая их в чудовищ, готовых ожить в любую секунду. Было бы интересно вернуться туда, и посмотреть каким я был, чтобы понять, как я изменился. Наверняка стал хуже. Хотя пока есть люди, которые меня любят, есть надежда, что они с этим не согласны.