Как часто в жизни приходится испытывать такую бурю эмоций, которую невозможно высказать обычными словами, но она рвётся наружу, требуя выхода, иначе чувства истерзают твою душу, и если их никак не выразить, то могут просто разорвать тебя изнутри! И тогда движения тела становятся красноречивее всех вместе взятых ярких, но избитых фраз на любых языках мира.

И гром небесный смолкнет от одного лишь взгляда, и меркнет звездопад от искры каблучка, и в пламени объятий, покорно повинуясь ритму единого биения сердец, как утончённое искусство – симфония шагов и поворотов поведает всю гамму чувств от высшей степени любви и страсти до горестных потерь и страха, оставив блеклый луч надежды, всё это – танго… Твой танец, Аргентина!

Мы вышли в центр танцевальной вечеринки.

– Кто вы? – спросил я. – Вас зовут Лючия?

Девушка по-прежнему открытым и безмолвным взглядом смотрела мне в глаза и не желала отвечать. Но насколько изящна и грациозна! И какое внезапное преображение – из кроткой нимфы в неистовую страстную Диану-охотницу, воодушевлённую экспрессией танго. На мои вопросы она не обратила ни малейшего внимания. Она собиралась слышать исключительно музыку, а не меня, её интересовал только темп и рисунок танца. И неразрывная связь наших глаз.

– Вы знали Пилар? Её ведь убили вчера…

Взгляд девушки стал более напряженным, но мои слова не сбили её с ритма. Круг, ещё поворот, и нежная рука вновь легла на моё плечо.

– Лючия, вы спрятались в лесу или они настигли вас тогда? Неужели вам удалось сбежать с ранчо Апрендиза? Знаете, где это ранчо, поможете его найти?

В ответ опять вместо слов лишь рисунок танго: то страстные объятия, то резкий поворот и демонстративно жестокое отторжение. Я веду, и по моей воле ускоряются и останавливаются шаги, и этот изгиб назад гуттаперчевой спины, узоры из движений рук и ног, и эти танцующие тени на морском песке, уносящиеся в океан вслед за набежавшей пенной волной – творение моей импровизации и немое выражение моих мучительных мыслей.

– Кто убил Пилар? Это люди Паскуаля и Гонсалеса? Почему вы всё время молчите, Лючия?

Но закончилась танда – раунд из четырёх мелодий танго. Нам аплодировали со всех сторон, а предприимчивые продавцы цветов сразу же наперебой устремились ко мне, предлагая одарить партнёршу заслуженным букетом. Я купил огромную охапку алых и белых роз, но цветочники отвлекли моё внимание, и когда я обернулся, девушку словно ветром сдуло. Она и в этот раз бесследно исчезла, будто растворившись в толпе. Я бросился вдогонку, но безуспешны были мои поиски, и тщетно пытал я глупыми расспросами встреченных мною на берегу людей, будь то счастливые пары или унылые одинокие странники: никто не заметил, куда она ушла. До самой поздней ночи я бродил, разыскивая Лючию и роняя одну за одной прекрасные розы на берег, пока все цветы не унесло прибоем в холодную и мрачную даль океана.

По возвращении в Буэнос-Айрес в условленном месте мною была получена записка от Романова: он сообщал, что нам необходимо срочно встретиться. Ждать он меня собирался в Ботаническом саду. Уже на подходе к знаменитому парку, собравшему коллекцию диковинных растений, на проспекте Санта-Фе я почувствовал неладное: вдоль тротуара несколько раз мне попадались на глаза бледнолицые мужчины в одинаково строгих чёрных костюмах, якобы усердно читающие газету.

Фигура Романова была видна издалека, он стоял один посреди открытого пространства на пересечении платановых аллей, и, приметив меня, тут же сделал упреждающий жест скрестив руки, что означало: это засада, ждите следующей информации для новой встречи. Однако нас и не думали так просто выпустить из парка. Я увидел, как четверо надрессированных «чернокостюмников», стремительно вынырнув из-за колоннады греческого павильона, быстро подбежали и окружили Романова, холодно блеснуло стальное лезвие, последовали удары кинжалом: как трусы, они вонзили нож ему в спину, а он даже не успел воспользоваться своим браунингом. Меня же за руки схватили и накрепко удерживали ещё двое подскочивших молодчиков. Возможно, они не хотели меня трогать: неприятностей со шведами им в таком случае было не избежать, они только лишь демонстрировали свою силу и власть, у меня прямо на глазах показательно убивая бывшего соотечественника, как бы предупреждая, что подобное ждёт и меня, если не прекращу совать нос не в своё дело. Однако, «истинные арийцы» видимо не учли, что я сумею дать отпор и собираюсь активно сопротивляться. Первым движением я резко дёрнул, вывернул кисти и сшиб державших меня за руки остолопов между собой, изрядно помяв их физиономии друг о дружку. Да, кстати, обычный музыкальный размер аргентинского танго – четыре четверти. Это важно. Первый шаг и самый сильный акцент приходится на первую долю – начало музыкального такта. Вторая и четвертая доли, словно убаюкивают, они притворно слабые, а вот третья – несколько активнее… Что ж, вы неожиданно попали на милонгу, мерзавцы, в школе гестапо, как видно, искусству танго вас не обучали. Раз! Два, три. Четыре – и резкий поворот наклон, бросок и ещё двое барахтаются в луже собственной крови, один удирает прихрамывая, не дотянувшись до выбитого моей ногой ножа, а последний из нападавших нацеливается на меня сразу из двух пистолетов: своего и отобранного у Романова, и движется на меня. Ещё внезапное па, сальто через себя, и этот тоже полетел к своим собратьям в кашу из бездыханного месива.

– Лихо вы их! В Центре знали, к кому обращаться…– на бледных, чуть усмехающихся губах у Романова запеклась кровь, он был тяжело ранен, но пытался шутить. – Читал ваше досье… Вы изначально эмигрировали в Харбин, долго путешествовали по Китаю и там учились боевым искусствам. Выглядит весьма впечатляюще и, что самое важное, результативно… Как называется этот вид борьбы: кунг-фу?..

– Вам не надо разговаривать. Берегите силы. Я сейчас отвезу вас к врачу.

– Нет, Александр Алексеевич, не трудитесь – поздновато, я немного разбираюсь в ранениях… Времени у меня не осталось. Слушайте и запоминайте: следующую жертву зовут Инес Наварро. Нам не удалось набрать достоверных сведений о предыдущих девушках, нашли лишь ещё два имени, но их родственники давно покинули Аргентину.

– Быть может вы узнали что-то о сеньорите, которую зовут Лючия?

– Нет. Это имя мне незнакомо… Но дядя Инес, Франциско Наварро, очень влиятельный человек, проигрался в прах неделю назад в казино «Альянс»… Поговорите с ним, постарайтесь убедить отправить девушку в имение Ортеги, чтобы проследить за ними и уничтожить всех подонков на ранчо Апрендиза. Нападите на ранчо с людьми Наварро. Им нужна девушка, а вам – наш исследователь, учёный Левин… Бегите с ним в сторону Анд. В районе одного заброшенного селения на плоскогорье каждую пятницу вас будет ждать легкомоторный самолет, который доставит через горы в Вальпараисо. Карту, где указано это селение, и все полезные сведения я отправил вам по почте. Из Вальпараисо по поддельным паспортам отправляйтесь в Союз. Это будет неблизкий путь: на корабле через весь Тихий океан, потом Индостан и Иран на Родину… Но этот путь безопаснее чем через Атлантику, – речь Романова становилась всё бессвязнее, он тяжело дышал.

– Не уверен, что меня в Москве будут встречать с хлебом-солью. Остальное сделаю. И всё же не отказывайте мне в попытке вас спасти, сейчас я вас перевяжу, и мы поедем в больницу.

– Оставьте, Александр Алексеевич… Главное, чтобы вы знали, что нужны Отечеству… Вашу помощь ждут очень многие люди, запомните…

Романов замолчал. Глаза его навечно устремились в синее и безучастное аргентинское небо. Даже не знаю наверняка: забрали ли тело его товарищи или Романову выпало быть погребённым в общей могиле среди неопознанных бродяг. Но мне следовало покинуть это место как можно скорее. И я поручил его охранять стройной шеренге платанов.

Итак, я остался без связного, какой бы то ни было поддержки и возможности выйти на подполье: раз уж за мной и Романовым была установлена тотальная слежка, я рискую погубить всю конспиративную агентуру, если попытаюсь связаться с ними.