– Проваливай, детектив Танин, – засмеялась Анна, прекрасно зная, что, даже если Китаец не появится до будущей весны, его вещи останутся в полной неприкосновенности, так же, как и ее сердце.

Танин тормознул такси и, откинувшись на спинку заднего сиденья, назвал свой адрес. Через десять минут он уже был возле своего дома. Он поднялся к себе, надел свежую сорочку, серый в тонкую полоску костюм, скроенный специально, чтобы скрывать наплечную кобуру, повязал галстук. Вместо куртки из драпа Танин надел длинное кашемировое пальто. «Нормально», – оценил он себя, взглянув в зеркало, висевшее в прихожей. Спустился во двор, запустил двигатель своего джипа и, дав мотору немного прогреться, направился в агентство.

Его агентство располагалось в одноэтажном кирпичном доме барачного типа. Интерьер этой старой постройки не блистал ни шиком, ни комфортом. Деревянные полы, кривоватые стены, крашенные еще, похоже, на заре нэпа, присущий всем древним и полузаброшенным помещениям сладковато-гнилостный запах сырости, лампочки, лишенные деликатных объятий абажуров, обитые полинялой вытертой кожей двери – все это не настраивало на оптимистичный лад, но причудливым образом отвечало склонной к меланхолии натуре Китайца.

Когда Анна спрашивала его, зачем он загнал себя и свою ветреную секретаршу в утробу этого кирпичного чудовища, он только лукаво улыбался. Правда, иногда ей удавалось получить от него более-менее вразумительный ответ. Кроме простого объяснения, умещавшегося в одном слове – «нравится», Китаец приводил такие доводы, как близость к центру и конспиративная неприметность.

Две просторные комнаты, арендованные Китайцем в вышеупомянутом ветхом здании, имели, правда, далеко не ветхий вид: удобные стеллажи, вполне современный компьютер, кресла и пластиковые стулья.

Он снял куртку, сел за стол и закурил, пододвинув поближе небольшую латунную пепельницу с инкрустацией. Вот уже две недели у него не было никаких заказов, деньги подходили к концу, и пора было что-то предпринимать. Он взял со стола «И-Цзин» – Китайскую книгу перемен, но открывать не стал, а, подержав немного в руках, положил на прежнее место. Иногда он обращался к этой мудрой книге за советом, но, будучи атеистом, рассчитывал только на собственные силы. Да и атеизм его был не воинственным, растрачивающим себя на доказательства того, что бог не существует. Скорее его атеизм заявлял, что, даже если бы бог существовал, это ничего бы не изменило. С этой точки зрения он был почти стопроцентным экзистенциалистом с налетом бонвиванства. Попросту говоря, он не верил ни в какого творца, в быту мог довольствоваться самыми необходимыми вещами, но иной раз не прочь был погурманствовать.

Однако ему неоднократно приходилось убеждаться, что советы и предсказания, соответствующие гексаграммам, данным в «И-Цзин», странным образом влияли на его жизнь и судьбу. У него даже были специальные китайские монеты с отверстиями, при помощи которых он формулировал вопросы. Но доставал он эти монеты изредка, лишь тогда, когда какое-то чувство подсказывало ему сделать это.

Сигарета догорела почти до фильтра, и Китаец ткнул ее в пепельницу. Телефон молчал, клиенты не спешили почему-то обращаться за помощью к частному детективу Владимиру Танину. Вчерашний ночной звонок Сергея Ивановича к числу обращений он не относил. Танин и из журналистики ушел потому, что ему хотелось свободы, хотя бы относительной. Он мог, конечно, исправно работать журналистом и дальше, тем более что его репортажи всегда заставляли читателей волноваться и засыпать редакцию мешками писем. Но главный редактор, у которого, в свою очередь, тоже было начальство в лице клерков из Министерства культуры, требовал от Танина вполне конкретных действий, а вот именно это Танину не нравилось больше всего.

В агентстве он отвечал сам за себя и мог отказаться от дела, если оно по каким-то причинам его не устраивало. Он вполне отдавал себе отчет, что эта свобода довольно эфемерна. Чтобы прокормить себя, он должен был браться и за не слишком интересную работу, но чувство, что никто...никто не может на него давить, подобно теплу из сердца земли, грело его наполовину китайскую душу.

Почему он заинтересовался этими документами и начал их разыскивать? Очень просто: во-первых, это была работа, за которую он мог получить деньги, а во-вторых, он не мог оставить без внимания угрозу Сергея Ивановича и подвергать опасности жизнь Лизы. Нужно было решить этот вопрос, и как можно скорее. Поэтому он отодвинул упорно молчавший телефон, оделся и направился в отель «Виктория».

Реконструкцию обветшалого трехэтажного здания гостиницы «Виктория», расположенного в самом центре города, начинали несколько раз еще в бытность Танина журналистом. Но каждый раз не хватало денег, и начатые работы прекращались. Так продолжалось до тех пор, пока выгодным проектом не заинтересовались американцы. Было создано совместное российско-американское предприятие «Виктория», куда должен был войти одноименный отель и бизнес-центр. Одним из учредителей выступила местная мэрия. Дело пошло, были надстроены еще два этажа, и вместо старой развалюхи, помещения в которой арендовали полусомнительные конторы, город получил здание с современной начинкой, архитектура которого была выдержана в стиле исторического центра города.

Корейский джип «Массо», на котором ездил Китаец, остановился в квартале от отеля «Виктория», так как стоянки рядом не было. Он выбрался из машины и легкой походкой направился в сторону отеля, чуть слышно насвистывая незатейливую мелодию.

Стеклянные двери отеля, снабженные фотоэлементами, предупредительно разъехались перед ним, приглашая войти. «Сервис», – Китаец шагнул в вестибюль, отметив также видеокамеру, следящую за каждым посетителем и записывающую все на пленку. Швейцар в ливрее, напоминающий телосложением культуриста, почтительно выпрямился перед ним, провожая взглядом.

Просторный высокий вестибюль, отделанный светлым мрамором, выглядел стильно и уютно. В центре и у правой стены, где находились лифты, двери которых с мелодичным звоном открывались, когда кабина прибывала на этаж, стояли огромные мягкие диваны, обтянутые коричневой кожей. Перед диванами выстроились столики на массивных позолоченных ножках. Всю левую стену, за исключением прохода к лестнице, занимала застекленная стойка, над окошечками которой были надписи на двух языках: русском и английском.

В воздухе витал легкий аромат дорогих сигарет, смешанный с запахом изысканных духов. Кроме встретившего Китайца швейцара и двух девушек в супермини, которые курили, сидя на одном из диванов, в вестибюле никого не было. Они обе, Китаец заметил это, проводили его оценивающими взглядами, когда он проходил мимо, направляясь к окошку с надписью: «Менеджер отеля». «То есть администратор», – решил Танин.

У девушки, сидящей за окошком, были темно-русые, расчесанные на прямой пробор волосы, заплетенные в косу. Она подняла на него вопросительный взгляд, в котором читалась готовность услужить.

– Добрый день, – мило улыбнулась она.

– Леночка, – ее имя он прочел на бейдже, закрепленном на кармашке белой кофточки с большим вырезом, – я хочу пожить в вашем замечательном отеле... – Китаец поднял глаза к потолку, словно прикидывая что-то, – ...месяцев двенадцать.

– Пожалуйста, – улыбнулась она уже более искренне и широко, поняв, что он шутит, и, принимая его игру, добавила: – Можете жить у нас хоть целый год.

– Хочу, но, к сожалению, не могу, – смуглое лицо Танина приняло страдальческое выражение, – средства не позволяют.

– Поживите у нас хотя бы двенадцать часов, – предложила Лена.

– Во что это мне обойдется? – заинтересованно спросил Китаец.

– Люкс или апартаменты? – уточнила Лена.

– Апартаменты, конечно, – уверенно произнес Танин.

– Двести условных единиц, – она убрала прядку волос, упавшую ей на щеку, за ухо.

– А сколько это будет в юанях? – с самой серьезной миной спросил Китаец.