Устроить свадьбу было поручено дворецкому Гавриле Андреичу, которому эта идея сразу не понравилась: он знал о любви Герасима. Не то чтобы ему жалко стало немого, скорее он испугался, что «Гараська-богатырь» просто всех перебьет, когда узнает о таком намерении. В тексте есть два диалога, которые ведет Гаврила Андреич – сначала с Капитоном Климовым, а потом с Танюшей, рассказывая им волю барыни. Капитон пугается, а Танюша принимает это известие с каким-то странным равнодушием.
Через несколько мгновений Татьяна вошла чуть слышно и остановилась у порога.
– Что прикажете, Гаврила Андреич? – проговорила она тихим голосом.
Дворецкий пристально посмотрел на нее.
– Ну, – промолвил он, – Танюша, хочешь замуж идти? Барыня тебе жениха сыскала.
– Слушаю, Гаврила Андреич. А кого они мне в женихи назначают? – прибавила она с нерешительностью.
– Капитона, башмачника.
– Слушаю-с.
– Он легкомысленный человек, это точно. Но госпожа в этом случае на тебя надеется.
– Слушаю-с.
– Одна беда… ведь этот глухарь-то, Гараська, он ведь за тобой ухаживает. И чем ты этого медведя к себе приворожила? А ведь он убьет тебя, пожалуй, медведь этакой…
– Убьет, Гаврила Андреич, беспременно убьет.
– Убьет… Ну, это мы увидим. Как это ты говоришь: убьет! Разве он имеет право тебя убивать, посуди сама.
– А не знаю, Гаврила Андреич, имеет ли, нет ли.
– Экая! ведь ты ему этак ничего не обещала…
– Чего изволите-с?
Дворецкий помолчал и подумал: «Безответная ты душа!»
– Ну, хорошо, – прибавил он, – мы еще поговорим с тобой, а теперь ступай, Танюша; я вижу, ты точно смиренница.
Вслед за этим следует необычная сцена. Дворне надо как-то поженить Капитона и Танюшу и при этом нейтрализовать Герасима, чтоб он всех не перебил. Провели совет и придумали подговорить Татьяну, чтобы она притворилась пьяной. Все знали, что Герасим ненавидит пьяниц. Татьяна долго не соглашалась, плакала, но что делать, заставили. И вот она выходит на двор будто пьяная. Герасим ее увидел, сначала, как водится, радостно и ласково замычал, стал кивать головой, потом присмотрелся, вскочил, подошел к ней, понюхал, а затем схватил за руку, повел в людскую, где сидел совет, и толкнул прям к Капитону. Махнул рукой и ушел. Может быть, он всех и поубивал бы, если бы Танюша была с ним заодно. Но когда он увидел, что она не пьяная, а притворяется, играет, что это часть плана, то понял, что она не на его стороне. И бороться за нее нет никакого смысла.
Прошел год, за это время Капитон Климов не остепенился, а окончательно спился. И барыня решила выслать его с Танюшей в дальнюю деревню с глаз долой. На прощание Герасим подошел к Танюше у телеги и подарил ей красный платок, который купил, когда еще ухаживал за ней.
Татьяна, с великим равнодушием переносившая до того мгновения все превратности своей жизни, тут, однако, не вытерпела, прослезилась и, садясь в телегу, по-христиански три раза поцеловалась с Герасимом.
На этом закончилась история первой любви Герасима.
Ф.Ж. Вряд ли мы ошибемся, если предположим, учитывая контекст всего произведения и несвободу его персонажей, что жизнь Татьяны была несладкой. В ней нашлось место жестокости, унижениям, оскорблениям, но не любви. Такое предположение возникает после ее диалога с Гаврилой Андреичем – Татьяна ведет его так, будто находится где-то в другом месте. Полная диссоциация, отключение от реальности и выход души из тела. Умирать? О’кей. Замуж? О’кей. Но в голосе ее мы слышим надежду, когда она спрашивает: «Кого мне в женихи назначают?»
Мы не знаем, что Татьяна чувствует к Герасиму. Она и себя-то не чувствует. Похоже, у нее прекрасно развиты защитные механизмы: избегание, безэмоциональность, диссоциация, изоляция. Но про ее внутренний мир нам ничего не понятно. И все же я решаюсь подумать про надежду и тепло, вспоминая об эффекте детского дома.
В такой дом попадают дети, у которых погибли родители или от которых отказались. У сирот может быть потеряно базовое доверие к миру, им кажется, что они нелюбимы по умолчанию. Они прекрасно могут себя вести в детском доме: хорошо учиться, прилежно выполнять все задания. Но когда детей приглашают в семью, у них включается особый механизм, призванный подтвердить их ненужность. Они начинают творить всякую жесть: воровать, убегать из дома. Дети хотят, чтобы их прогнали, тогда они смогут доказать себе, что никому не нужны. Однако спустя какое-то время картина мира может измениться: они поверят в то, что есть люди, которые их любят.
Когда Татьяна целует Герасима в щеки и плачет из-за того, что он подарил ей красный платок, несмотря на предательство, несмотря на то что она не была на его стороне… Кажется, именно здесь рождаются надежда и тепло. Герасим принимает девушку, несмотря ни на что…
Б.П. Он ее прощает.
Ф.Ж. Он ее простил, он ее принял, и все это – про любовь. Не в романтическом смысле, а скорее – лечение теплом. Несмотря на твою несправедливость, я тебя принимаю, ценю, уважаю и дарю тебе подарок.
Вторая любовь Герасима – Муму
Б.П. В тот день, когда уехала Татьяна, началась история второй любви Герасима – к собаке Муму. Когда Татьяна уезжала со своим несчастным алкоголиком Капитоном в дальнюю деревню, Герасим поначалу хотел проводить ее до заставы, пошел рядом с телегой, но вдруг остановился у Крымского моста, махнул рукой и отправился обратно вдоль реки.
Дело было к вечеру. Он шел тихо и глядел на воду. Вдруг ему показалось, что что-то барахтается в тине у самого берега. Он нагнулся и увидел небольшого щенка, белого с черными пятнами, который, несмотря на все свои старания, никак не мог вылезть из воды, бился, скользил и дрожал всем своим мокреньким и худеньким телом. Герасим поглядел на несчастную собачонку, подхватил ее одной рукой, сунул ее к себе в пазуху и пустился большими шагами домой.
Он вошел в свою каморку, уложил спасенного щенка на кровати, прикрыл его своим тяжелым армяком, сбегал сперва в конюшню за соломой, потом в кухню за чашечкой молока. Осторожно откинув армяк и разостлав солому, поставил он молоко на кровать. Бедной собачонке было всего недели три… Она еще не умела пить из чашки и только дрожала и щурилась. Герасим взял ее легонько двумя пальцами за голову и принагнул ее мордочку к молоку. Собачка вдруг начала пить с жадностью, фыркая, трясясь и захлебываясь. Герасим глядел, глядел да как засмеется вдруг… Всю ночь он возился с ней, укладывал ее, обтирал и заснул наконец сам возле нее каким-то радостным и тихим сном.
Ни одна мать так не ухаживает за своим ребенком, как ухаживал Герасим за своей питомицей. (Собака оказалась сучкой.) Первое время она была очень слаба, тщедушна и собой некрасива, но понемногу справилась и выровнялась, а месяцев через восемь, благодаря неусыпным попечениям своего спасителя, превратилась в очень ладную собачку испанской породы, с длинными ушами, пушистым хвостом в виде трубы и большими выразительными глазами. Она страстно привязалась к Герасиму и не отставала от него ни на шаг, всё ходила за ним, повиливая хвостиком… Она была чрезвычайно умна, ко всем ласкалась, но любила одного Герасима. Герасим сам ее любил без памяти… и ему было неприятно, когда другие ее гладили: боялся он, что ли, за нее, ревновал ли он к ней – бог весть! Она его будила по утрам, дергая его за полу, приводила к нему за повод старую водовозку, с которой жила в большой дружбе, с важностью на лице отправлялась вместе с ним на реку, караулила его метлы и лопаты, никого не подпускала к его каморке.
У меня есть история про свою собаку. В ее судьбе можно найти схожесть с судьбой Герасима, потому что ее тоже когда-то вырвали из среды естественного существования и перевезли в город, где она страдала.
