Она посмотрела на него и слезы опять полились из глаз.

– Настя, только ты можешь это сделать! Он очень гордый, он не сможет. Что бы у вас не произошло, только ты можешь это исправить. Ты сильная, ты сможешь! Вставай! Поехали, умоляю.

– Ты не знаешь меня,– прошептала она.

– Может, и не знаю, но только ты можешь все изменить! Поехали к нему. Вы должны поговорить и все выяснить. Ему плохо, так же как и тебе. Вы оба задыхаетесь от боли. Надо поговорить. Я уверен, это поможет. Собирайся поехали к нему.

Она села на кровати и вытирая слезы, спросила:

– Как к нему? Сейчас? Я не могу. Я ужасно выгляжу.

– Я буду ждать, сколько нужно, пока ты соберешься. Но без тебя я отсюда не уеду. Вы должны поговорить. Вам обоим это необходимо.

– А что я ему скажу?

– Говори все что хочешь! Лишь бы он снова ожил. Я буду ждать там,– он показал на диван в гостиной, вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь и сел на диван. « Ну, хоть одна очнулась! Может это и поможет».

Катя заварила Максу кофе. Прошло три часа, это была уже пятая кружка с кофе, Макс уже ненавидел это кофе и этот диван, на котором было неудобно, но ждал. Решил, что стоит все-таки ее поторопить и начал вставать с дивана. Но тут двери открылись, и Настя вышла из комнаты. Он заметил, что она осунулась и черные круги под глазами. Она даже не переоделась, как была в джинсах и футболке, так и вышла, только волосы собрала в хвост. Она теребила край футболки, очень нервничала. Макс подошел и обнял ее, она обняла его в ответ, как надежду на спасение, и снова заплакала:

– Ну что ты? Не плачь. Глупая,– он погладил ее по голове и прижал крепче.

– Это я во всем виновата,– всхлипывала она.

– Ничего нет такого, чего нельзя исправить. Мы сейчас поедем и все исправим. Вот увидишь. Едем?

Она покивала, даже попыталась улыбнуться, и ей даже стало немного легче. На улице, выйдя из подъезда, она остановилась, увидев знакомую машину, сердце опять защемили старые воспоминания. Макс понял, в чем дело и поспешил объяснить:

– Да, я взял его машину. Мне показалось, так будет быстрее. Пока бы я съездил за своей. Но это же не изменит твоего решения поехать? Да?

Настя помотала головой, что нет, и пошла в машину. Сейчас она казалась ей такой уже родной. Она смотрела, как Макс садиться и заводит машину, но все было не то, это был не Леша. Теперь стало совсем очевидно, что он особенный, и никто его не заменит. Вспомнилось каждое его движение и улыбка, и слезы сами подкатили к глазам. Макс, вспомнил про коробку и взял ее с заднего сидения:

– Кажется, это принадлежит тебе?– он поставил ее ей на колени. Она сдавлено улыбнулась, погладила ее края, открывать не стала:

– Думаю, это было ошибкой.

– Если вернешь ему, сделаешь еще хуже. Он ночь не спал, думал, как тебя удивить! Если бы ты знала, сколько трудов стоило их найти! Особенно твоего размера. Не знал, что бывают такие маленькие ножки! Чтобы сейчас не случилось, оставь их себе. Это от чистого сердца. Честно.

Она смущенно покивала. Макс взялся за руль, и они поехали.

– Ты же его лучший друг. Расскажи мне о нем что угодно,– попросила Настя.

– Рассказать о нем. Ну это будет сложно.

Он помолчал, выворачивая на улицу и выезжая на главную дорогу.

– Только мне нужна правда!– заметила Настя.

– С чего бы мне тебе врать?– удивился Макс.

– Ты слишком часто это делаешь. Уже сам не понимаешь где, правда, а где ложь.

Он удивленно вскинул бровь:

– Так хорошо разбираешься в людях? Пока я тебе еще ни разу не врал. Да и не собираюсь.

Она отвернулась к окну. Он задумался:

– С чего бы начать! Бокс его жизнь. Он с детства им заразился. Тренировался целыми днями, и ему не надоедало никогда. С меня уже семь потов сойдет, а он как заведенный лупит и лупит, лупит и лупит. Ну, его заметили, дальше соревнования, олимпиады, сборы, поездки. Мы жили этим. Всегда вместе, всегда рядом. У нас с ним все наоборот, я Максим, а зовут Максом, а он Алекс, но предпочитает Лешей. Очень странно,– он помолчал,– Потом моя судьба пошла в другое русло. Оказался в нужное время в нужном месте. Пошел учиться, а он остался в боксе. Но мы не забывали друг друга, всегда с ним зависали где-нибудь после его слетов! Он не рассказывал тебе, почему ушел из бокса?– спросил он у Насти.

– Нет, он избегал этой темы.

– Ну, понятно! Он меня, конечно, убьет, если узнает, что я тебе рассказал! Но сейчас, он не в состоянии кого-то убивать, кроме себя! А тебе я думаю, что следует знать. Это был бой за звание чемпиона мира, два года назад. Он был готов на сто процентов! Нет, даже на двести! Но судьба распорядилась иначе. Рамиро умер прямо в начале второго раунда. Врачи сказали, что разрыв сосуда головного мозга. Такое случается, конечно, очень редко. Это была не Лешина вина, но он воспринял это так, как будто убил его собственными руками. Этот бой изменил его навсегда. Он замкнулся в себе. Считал себя убийцей. Просто тот упал замертво прямо на ринге во время боя. Это видимо оставило неизгладимый след. Но это же бокс! Меня не было тогда с ним, я узнал позже, когда он вернулся. Все пошло с ног на голову, он опустил руки. На тренировках он постоянно срывался, то впадал в какой-то транс. Не держал удары, позволял себя бить, как специально. Будто наказывал себя сам. К следующему бою он был не готов, но все-таки вышел на ринг. И после первой серии ударов все пошло не так. То ли он вспомнил, то ли что? Что-то перемкнуло у него в голове, он дразнил соперника и позволял себя избивать. Это был не бой, а самоубийство. Тренер не выдержал и бросил полотенце, он не хотел соскребать мясо с ринга. Ему тогда здорово досталось, он месяц пролежал в больнице. И когда я его забирал, это уже был не тот Леша, которого я знал с детства. Бокс забросил, на тренировки не ходил, а как жить без этого не знал. Начал пить, неделями не выходил из запоя. Знаешь, сколько раз я его вытаскивал из полиции? Каждый раз, когда он звонил ночью, я вздрагивал! Он дрался со всеми и везде! Я перевел все его активы на свои счета, думал, не будет денег, не будет пить. Его это не останавливало, он находил места, где надраться до чертиков! Я забрал у него машину, думал, по пьяне разгонится и въедет в стену. Он совсем не хотел жить. Это было не выносимо! Я ложил его в больницу, но он оттуда сбегал. Я до сих пор не убрал слежку за ним. Слежу потому, что боюсь за него. Это все длилось очень долго, и я думал, что уже никогда не закончиться, но тут он встретил тебя. Он стал одержим тобой. Ходил везде по пятам, провожал, встречал. Он же говорил, что следил за тобой? – Макс посмотрел на Настю, она смотрела в окно и слушала его, повернулась и покивала:

– Он вставал по часам, только чтобы пять минут посмотреть на тебя. А если проспит, то готов был убить себя. Я вообще сомневаюсь, что он спал. Сначала меня это пугало. Что за навязчивая идея! Но я увидел, что он бросил пить, стал бегать по утрам, стал ходить на тренировки. Пусть не как раньше, но это уже хоть что-то! Начал оживать, что-то хотеть, куда-то стремиться. Настораживало, что никак не хотел знакомиться, а просто наблюдал! Это как то странно, тебе не кажется?

Настя, не поворачиваясь, помотала головой, что нет.

– Ну ладно, думаю, вы сами разберетесь. Потом ваше свидание, он же летал как окрыленный! Я думал, что все налаживается! Что у вас случилось? Что могло такого произойти, что вы оба так страдаете?– Настя просто молчала,– А теперь что? Все еще хуже, чем было! Лежит как живой труп и смотрит в одну точку! На это невозможно смотреть! Я не знаю, что у вас происходит, но верни мне его обратно!– Макс перешел на крик.

Настя, молча, плакала, глядя в окно. Макс помолчал, немного успокоился.

– Просто поговори с ним, пожалуйста. Скажи все как есть. Это должно помочь. Ну, если не любишь его так и скажи. Иначе, я не знаю что делать? Просто я тоже в отчаянье!– он был очень расстроен.

Они остановились у розового пятиэтажного здания, на стене висела вывеска «Общежитие № 5». Макс заглушил двигатель, они молча сидели в машине.