1

Он уже давно брел по улицам. Не замечая дома, прохожих, ничего. Просто выходил на улицу и шел, куда глаза глядят. Мог часами смотреть, как под ногами меняется асфальт на плитку, а плитка на асфальт, или смотреть на облака над головой. Натыкался на прихожих, они гневно что-то говорили ему в след, но он не слышал и не слушал их. Какая-то необъятная пустота в душе не давала ему покоя. Он потерял себя и больше не знал кто он. Зачем он живет? Просто делал это по привычке и все. Утром просыпался, когда уставал, ложился, спал. Очень часто крепко пил, чтобы погасить эту пустоту внутри, но не помогало. Не было ни каких чувств, ни каких эмоций. Все в душе словно было выжжено дотла.

Еще двадцать минут назад, стоя на крыше высотки и глядя вниз, думал, что будет, если он сейчас спрыгнет? Что это изменит? Кто станет жалеть о нем? Ему вообще не надо было рождаться. Родители отказались от него при рождении, оставив только имя. Он не кому не нужен. И так хотелось покончить все одним разом. Но почему-то остановила услышанная где-то фраза, что самоубийство это грех. Какая теперь ему разница грех это или нет, какая разница, что подумают другие? Но прыгать не стал, передумал. Никогда не куривший раньше, сидел на краю крыши, болтал ногами и курил одну за одной. И все-таки здесь было красиво и спокойно.

Город только просыпается ото сна, появляются яркие краски, начинается движение. Почему они, все кто там, могут жить, а он не знает как? Он не знал, на какой он улице, вообще в какой части города, да и какая разница? Он не мог избавиться от этого бесконечного чувства пустоты, даже когда хотел. Случались моменты, когда он несколько секунд ощущал себя живым и то, только когда дрался. Мышцы напрягались, дыхание учащалось, он слышал, как бьется его сердце и тогда, только тогда казалось, что ты живешь. Найти, с кем подраться проблем не составляло, достаточно было пойти в любой клуб или к любому бар ночью. А утром он жалел, что сделал это. В полиции уже знали его хорошо и здоровались за руку. Бесчисленное количество штрафов и предупреждений. Просили измениться, но не говорили как, а сам он не мог и не знал как. Ничего не приносило радости или разочарований, ничего не трогает, не беспокоит, не тревожит. Сплошная пустота. Всегда один, всегда сам с собой и уже привыкаешь к тому, что разговариваешь и споришь с собой. Одиночество становиться привычным, как друг, который всегда рядом, всегда с тобой и тебе уже вроде комфортно с ним находиться. У Алекса есть настоящий друг, и он изо всех сил пытался помочь, но все было не так. Не так просто. Надежды, что что-то уже измениться не оставалось никакой. Даже самой крохотной. Оставалось только существовать так, так как сейчас, плыть по течению этой не бурной, мутной реки под названием жизнь. Где один бессмысленный день перетекает в другой. А зачем? Кому он здесь нужен? Казалось, исчезни он, а никто и не заметит. Так ради чего все это?

Впереди посигналил автобус и только поэтому он обратил на него внимание. Девяносто пятый светилось сверху на табличке автобуса, припомнил, что этот автобус ходит до его остановки. Пошарил по карманам, нашел мелочь, должно хватить, решил ехать на автобусе. И не потому, что устал бродить по улицам, а скорее надоело думать обо всем этом, чтобы просто отвлечься. Зашел в автобус, пропустив пожилую даму с тяжелыми сумками, встал у заднего окна. Двери закрылись, автобус тронулся. И тут он увидел девушку, которая бежала вслед за автобусом, размахивая руками, чтобы тот остановился. Не отдавая себе отчета, он свистнул на весь автобус и нажал на кнопку над дверью « связь с водителем». Это сработало, автобус остановился, двери распахнулись. Все пассажиры вопросительно смотрели на него, мол «ты чего хотел то»? Девушка заскочила в салон и едва слышно сказала «Спасибо». Она посмотрела ему в глаза прямо и открыто, своими огромными голубыми глазами, всего может быть только пол секунды, но ему показалось , что это была вечность. Грудь словно сдавили тисками, стало трудно дышать, он слышал в собственных ушах, как бешено, стучит его собственное сердце. Он был в смятении, что вообще происходит и почему сейчас? Но ее глаза уже исчезли в толпе других пассажиров. Двери закрылись, автобус двинулся дальше. Он долго приходил в себя, мотал головой, словно хотел стряхнуть это наваждение с себя. Пытался сам себе объяснить, что это было, но не смог. Бешеный стук сердца прекратился, но волнение не уходило. Понял четко только одно, он должен еще раз посмотреть ей в глаза и все проверить. Может это просто случайность, и она к этому всплеску не имеет никакого отношения. Развернувшись лицом в салон, быстро рассмотрел всех и не увидел ее. Отчаянье и страх, что он больше не увидит этих глаз, быстро ворвались в его душу, стало больно. Не выносимо больно. « Но почему я это чувствую? Надо что- то делать. Не исчезла же она из автобуса?». Он начал продвигаться в середину салона извиняясь и протискиваясь. «Хвала Богу!» Она сидела у окна, достала из черной лаковой сумочки белые наушники, вставила их в телефон, торопливо маленькими пальчиками разобрала провода, вставила один в ушко , затем второй, полистала что-то на экране, немного улыбнулась уголками губ и закрыв глаза насладилась музыкой. «Знать бы что она слушает!» подумал он.

Это был отличный момент разглядеть ее, пока она не смотрит, пока ее глаза прикрыты. Красивые переливающиеся на солнце светло-русые кудряшки, с висков заколотые заколками. Светлая почти прозрачная кожа. Идеальные черты лица, светло-коричневые отточенные брови, длинные пушистые ресницы подкрашенные тушью, аккуратный слегка вздернутый носик. Губки пухлые и сочные, особенно нижняя, покрыты розовым блеском. На шее маленькая тоненькая цепочка с жемчужиной. Одета просто, но красиво, в белую кружевную блузку, через которую был виден белый кружевной бюстгальтер. Черная строгая юбка до колен, колготки под цвет кожи плотно обтягивали ее красивые стройные ножки. «Или это чулки? Круто, если это чулки»– подумал он, «Какого черта я вообще об этом думаю?». Чем больше он смотрел на нее, тем больше в душе разрастался ураган эмоций. Она сидела нога на ногу и болтала красивой туфелькой с бантиком, видимо в такт музыке, сумка стояла у нее на коленях, руки спокойно лежали на ней, в одной руке был телефон синего цвета. «Может под цвет глаз?» -почему-то подумал он, телефон единственный не вписывался в эту черно-белую гамму. От бантика на туфельке, по красивой ноге, по точеным ручкам, по кружевам на ее груди, по жемчужине, его взгляд поднялся к ее лицу и « О черт!», он замер в ужасе. Она широко раскрыв и без того огромные голубые глаза с укором во взгляде смотрела на него. Шок парализовал его, он даже перестал дышать. Стало стыдно, что так вольно позволил себе ее разглядывать, будто бы сделал, что-то постыдное и преступное, не позволительное. Но и отвести взгляд не мог, будто гипнотизировали эти глаза. Этот взгляд длился долго, или ему так показалось, а потом она просто закрыла глаза. Он тяжело выдохнул и набрал воздуха полную грудь. Натянул капюшон от толстовки на голову, как будто тот мог его защитить, весь съежился и смотрел в пол перед собой. «Какого черта происходит? Что я так распереживался? Это просто девчонка! Сколько ей? Лет двадцать или двадцать пять? Какая мне разница, сколько ей лет? Она волнует меня! Но почему? Она ничего не говорит, ничего не делает, так почему? И что дальше? Она может выйти в любой момент, и я больше ее никогда не увижу! И что я должен сделать? Я ни кому ничего не должен!» – мысли путались в голове, но напоследок он решил еще раз взглянуть на нее. Она уже поднялась с места и продвигалась к выходу. Телефон и наушники уже исчезли. В этот момент автобус остановился, она грациозно вышла, цокая каблучками. «Сейчас совсем уйдет!»– и выскочил в последний момент, из автобуса растолкав всех, люди недовольно кричали ему в след.

Она спокойно шла вдоль дома, каблучки стучали по мостовой, на левой руке висела сумочка. Он спрятал руки в передний большой карман толстовки, шел, за ней изредка поглядывая. «Просто узнаю, кто она и все!»– оправдывал он себя. Он наблюдал, как она разглядывает витрины книжного магазина и улыбается, наклонив голову. «Улыбаясь, аж вся светиться. Будто соткана из лучиков солнца. Славный ангелочек. Хватит нести чушь! Какого черта ты за ней увязался?». Проходя мимо цветочной лавки, поздоровалась с продавщицей. Зашла в продуктовый магазин, через какое-то время вышла с пакетом. Он разглядел в пакете молоко, хлеб, яблоки и еще что-то непонятное. Свернула в арку, стук каблучков стал громче. На расстоянии следовал, любуясь ее походкой. «А попка что надо! Не идет, а пишет!». Она свернула к подъезду, подошла к двери, набрала код, не оглядываясь, исчезла за дверью. «И что ты выяснил? Идиот! Судя по покупкам, она живет здесь, если не ухаживает за престарелой бабушкой. Что дальше? Ждать!» Устроился на лавочке соседнего подъезда, стал ждать, сам не зная чего. Неожиданно для себя открыл, что уже темно, стало прохладней. Где он был целый день? Не смог вспомнить. Понял, что жутко хочет, есть, когда ел в последний раз, тоже не вспомнил. Когда замерзал, прыгал на месте или отжимался от лавочки, разминал шею. Мыслей уйти у него не было. Впервые за много месяцев он вдруг испытал такую бурю эмоций, что не мог уйти, не выяснив, почему она, кто она, почему именно сейчас и в ней ли вообще дело. Терять эти чувства и эмоции он не хотел вновь. Так хотя бы он чувствовал себя еще живым. Сейчас никаких чувств не было, только лишь в ее присутствии. « Может она одна из тысячи? Да кто она вообще такая?» Так в размышлениях, прождал всю ночь, не сомкнув глаз, начало светать. Ни часов, ни телефона у него с собой не было. Из подъездов начали выходить люди, видимо на работу. Из подъезда, где он сидел, вышел мужчина средних лет с пакетом в руках, он спросил у мужчины время. Мужчина ответил без четверти восемь. Он снова ждал. «Работает же она где- нибудь? Может ей не надо на работу? Может ей к десяти? Может вообще выходной?». Он ходил по дороге вдоль дома, так как уже не мог сидеть. Дошел до конца дома, развернулся в обратную сторону и увидел, как к ее подъезду подъехала серая тайота, водитель не выходил из машины, он разговаривал по телефону. Что-то почувствовав, сам не понимая что, он быстрым шагом стал приближаться к машине, чтобы разглядеть водителя. Появилось чувство тревоги. Это был брюнет лет двадцати пяти в сером костюме и сером галстуке в ромбик. Обычный офисный клерк, такие «белые воротнички» тысячами работают в офисах. Тут открылась дверь подъезда и выходит она. Ярко бирюзовое платье с черным пояском сидело идеально, сверху накинуто белое пальто, красивая прическа, красивые туфли на высоченных каблуках. Увидев ее, остановился в двух метрах от машины и отступил в кусты. Не мог ею не любоваться, она была прекрасна как ангел, ему казалось, что от нее исходит сияние. В душе снова разгорелся огонь, появилась непонятная тревога и волнение. Тем временем она села в машину рядом с брюнетом, тот поцеловал ее в щечку и они уехали прочь.