Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

1. Фамилия, имя, отчество.

2. Ориентация.

3. По какому делу.

А. Ф. Шишкин бдительно следил, чтобы какой-нибудь посетитель не проскользнул мимо этой почтенной книги. Важно в ней расписавшись, я поставил в графе «Ориентация» — «Христианский социалист».

Платонов принял меня тотчас же и удостоил меня беседой, которая Длилась более двух часов. Беседа носила теоретический характер, касаясь взаимоотношений между христианством и социализмом. Я вышел из кабинета, совершенно очарованный умом, любезностью и широтой взглядов хозяина, который настойчиво приглашал меня заходить как можно чаще.

Между тем более опытный наблюдатель, чем я, обратил бы внимание на целый ряд странностей в поведении собеседника. Во-первых, всякого бывалого человека удивила бы поразительная откровенность собеседника: он не только не избегал говорить на политические темы с незнакомыми посетителями (да еще с семнадцатилетним мальчишкой), но, наоборот, сам охотно задевал самые острые вопросы. Помню, в частности, совершенно невероятную по своей откровенности фразу Платонова: «Я не думаю, чтобы этот эксперимент увенчался успехом». Во-вторых, всякий обратил бы внимание на то, с какой настойчивостью высокий собеседник расспрашивал, спускаясь с теоретических высот, о весьма конкретных вещах — главным образом о знакомствах, единомышленниках, друзьях. Но, находясь под обаянием высокого сача, я, конечно, поспешил открыть Платонову всю свою душу и выложить ему все, что я знал.

Результат приятных и высокопоучительных бесед с Высокопреосвященным владыкой (таких бесед было несколько) сказался через девять с. лишним месяцев: 24 апреля 1934 года я был арестован и мне было предъявлено политическое обвинение. Обвинение оказалось совершенно вздорным, и вскоре я вышел из тюрьмы. Однако, несмотря на всю свою неопытность, я убедился в том, что содержание моих бесед с Платоновым до мельчайших деталей известно следователю.

При всей моей приверженности и, я бы сказал, влюбленности к знаменитому проповеднику — у меня не могло быть ни малейших сомнений в том, что он является осведомителем…

Вскоре после моего освобождения, в праздник Троицы, я пришел в Андреевский собор к литургии. Богослужение было торжественным, и совершал его сам архиепископ… После вечерни и положенных коленопреклоненных молитв, прочтенных с необыкновенной проникновенностью, обновленческий иерарх, разоблачившись, величественно направился к выходу; с колокольни раздался неумолчный трезвон колоколов, толпа верующих устремилась к владыке под благословение. Когда он поравнялся со мной, я шагнул прямо к нему.

«А вы напрасно сказали, что Михаил Яворский был моим духовником — он никогда моим духовником не был», — резко бросил я ему в лицо с запальчивостью бурша, не подходя под благословение.

«Что такое, кому я сказал?» — после минутного молчания произнес Николай Федорович.

«Сказали тем, кто вас расспрашивал обо мне», — бросил я столь же резко.

Иерарх отвел глаза и промолчал.

«А я не был духовным сыном Михаила Яворского», — с глупым упорством повторял я.

«Не помню, не помню», — прогнусавил Платонов, обходя меня.

Впоследствии мне приходилось неоднократно встречаться с Платоновым. Я говорил с ним в обычном почтительном тоне, ни он, ни я никогда не упоминали о прошлом.

В сентябре 1934 года Платонов взлетел на вершину обновленческой церкви. Указом Священного Синода от 1/1Х-34 г. «Преосвященный Николай, архиепископ Лужский, назначен митрополитом Ленинградским взамен ушедшего на покой митрополита Серафима (Руженцова)». Это назначение явилось результатом длительных закулисных маневров и интриг Н. Ф ¦ Платонова.

«Бывало, приедет в Москву — и сразу же начинаются разговоры о митрополите Серафиме — и малоактивен и что-то еще, и чего-чего только о нем не говорит», — вспоминал в 1943 году митрополит Виталий. Действительно, между митрополитом Серафимом и Платоновым существовала давняя антипатия. Истоки этой антипатии, быть может, скрывались в коренной противоположности их характеров.

Трудно себе представить двух более отличающихся людей, чем митрополит Серафим и Н. Ф. Платонов. Митрополит Серафим был выходцем из придворного духовенства, и большую часть своей жизни он провел в качестве священника дворцовой церкви в Стрельне. Это оставило неизгладимый след. Изящные, аристократические манеры и величавая осанка важного барина, утонченная вежливость, но с оттенком снисходительности, — таков был протоиерей Руженцов (будущий обновленческий митрополит).

В 1919 году, овдовев, он принимает монашество и возводится на архиерейскую кафедру в одном из северорусских городов. Присоединившись с самого начала к обновленческому расколу, епископ Серафим принадлежал к числу так называемых «тихих обновленцев» — ни к каким группировкам не примыкал, ни на кого не доносил — он спокойно и с обычным своим достоинством управлял различными русскими епархиями, пока в 1925 году не был назначен обновленческим митрополитом Московским.

В 1929 году, после перевода в Москву митрополита Вениамина (председателя Синода), митрополит Серафим был переведен в Ленинград. Здесь он сразу же столкнулся с Н. Ф. Платоновым.

Морально чистоплотный и безукоризненно порядочный человек, любивший называть себя джентльменом, митрополит Серафим относился с брезгливым отвращением к своему старшему викарию, который был фактически при нем «комиссаром». Понимая свое бессилие в борьбе с Платоновым, митрополит соблюдал в отношениях с ним внешний такт и вежливость. Всем, однако, было известно, что между двумя ленинградскими иерархами существуют холодные напряженные отношения. И стиль митрополита был совсем иной, чем у его собрата: он никогда не позволял себе в проповедях личных выпадов против кого бы то ни было — никогда никого не задевал и ни перед кем не подхалимствовал.

Уволенный в сентябре 1934 года на покой, митрополит отдыхал всего лишь полгода — он умер 6 марта 1935 г. и был погребен на Смоленском кладбище (после торжественного отпевания в церкви св. великомученицы Екатерины).

Между тем Н. Ф. Платонов 9 сентября 1934 года принял Ленинградскую епархию.

В первые же дни своего управления новый иерарх всячески старался повысить свой авторитет: имея кафедру в Спасо-Сенновском Успенском соборе, он присвоил Андреевскому собору название Митрополичьего крестового собора. Торжественные поездки в Карелию, Псков, Новгород и Боровичи должны были повысить его авторитет в провинциальных епархиях. Наконец, к сентябрю 1934 года относится первая акция Платонова во всероссийском церковном масштабе. Осенняя сессия Священного Синода которая назначила Платонова митрополитом Ленинградским, одновременно приняла решение об избрании комиссии по изысканию средств борьбы против староцерковничества. Председателем комиссии был избран А. И. Введенский, а в качестве членов в состав комиссии входили митрополиты: Петр Блинов, Николай Платонов, Михаил Орлов, Петр Сергеев, Василий Кожин и другие.

С первого же момента инициативу в комиссии захватил Н. Ф. Платонов. Он выступил с сенсационным планом, основой которого был лозунг: «Бить врага его же оружием». Согласно плану Н. Ф. Платонова, обновленческий Синод должен был объявить себя единственным законным хранителем православия. Староцерковничество должно было быть объявлено «ере-тичествующим расколом». В соответствии с этим все «староцерковные хиротонии», произведенные после 10 мая 1922 года (день «отречения» патриарха Тихона), должны были быть объявлены недействительными и все духовные лица, приходящие из «староцерковничества», могли быть приняты только через публичное покаяние. Все храмы, которые переходили в обновленческую ориентацию, подлежали переосвящению (через чин малого освящения).

Самым пикантным во всей этой платоновской затее было то, что всего лишь за несколько лет до этого обновленческие иерархи (в первую очередь, сам Платонов) с пеной у рта доказывали «неканоничность» и «незаконность» перерукоположений священнослужителей и переосвящений храмов. А. И. Введенский (следует к его чести отметить) выступил вначале против «плана Платонова». Однако после нерешительного сопротивления быстро сдал свои позиции. Другим обновленческим иерархам, которые выражали свое недоумение по поводу новоявленного «плана», было под сурдинку указано, что «план Платонова» согласован с некоторыми авторитетными инстанциями, которые желают оживления церковной борьбы.

192
{"b":"923959","o":1}