Мы даже не знакомились с родителями и друзьями. Утопали друг в друге, не нуждаясь в ком-то еще. Чистое безумие, сметающее все на своем пути. Но в тот момент, сквозь пелену всей этой эйфории, впервые пробивалось неприятное тревожное чувство.

Я доработала до конца смены, вернулась домой. В какой-то прострации приготовила ужин, то и дело поглядывая на часы. Я не из тех, кто контролирует каждый шаг своей половины, но в тот день мне отчаянно хотелось, что бы он скорее пришел домой.

И снова сообщение.

Ждешь? Ну жди, жди.

И фотка следом. Незнакомых людей не разобрать, сидят кто боком, кто спиной к камере, зато отчетливо виден сияющий Егор…и смеющаяся во весь рот девица рядом с ним. Они так склоняются друг к другу, будто обсуждают очень веселую сплетню, и Малов совершенно не похож на человека, вот-вот собирающегося домой.

Не сдержавшись, я все-таки позвонила ему и очень мило послушала длинные гудки.

Ты домой когда? — тут же настрочила сообщение, чуть подумав, добавила – ужин приготовила. Жду.

Ответ пришел минут через двадцать.

Лен, задерживаюсь. Еще часик. Мы до клуба решили дойти.

Блеск. Еще и клуб нарисовался.

До какого?

В ответ тишина.

Зато с того же неизвестного номера прилетает очередное фото. В этот раз с неоновой вывеской. Что за фигня происходит? Что за игры?

Меня бомбило от десятка вопросов, но я все еще держалась. Ждала, верила.

Но прошел час, потом еще один. На звонки Малов не отвечал, а все мои сообщения так и висели непрочитанными.

В очередной раз послушав гудки в трубке, я решительно собралась, вызвала такси и отправилась в этот клуб, намереваясь разобраться, что там за друзья, что за встреча такая, а главное, что за кукла, так близко сидящая рядом с моим мужем.

***

Все вокруг увязло с липкой патоке. Казалось, что мир еле двигался – машины на дороге, пешеходы по тротуарам. Гребаный светофор так и вовсе не желал расставаться с красным, замедляя мою и без того медленную поездку.

Только стрелки часов неслись вперед с неимоверной скоростью, отсчитывая оставшееся нам с Маловым время.

С учетом моей дороги до клуба, его «часик» растянулся на все три. И все это время ни ответа, ни привета. Сколько бы я ни звонила, сколько бы ни обрывала трубку, Малов не откликался. Игнорировал звонки, не читал сообщения. Он будто потерялся, полностью растворившись в посиделках с друзьями.

Что за приятели такие, раз он забыл обо всем на свете и перестал выходить на связь? Неужели не понимал, что волнуюсь? Что места себе не находила? Мысли о той девке были не самими страшными, я уже представляла Егора с проломленной головой где-нибудь в канаве. Вдруг его избили, обокрали, и он где-то валяется едва живой и беспомощный?

Увы, все оказалось намного банальнее и больнее.

Никто его не обкрадывал и не бил. Да и друзей не было.

Хотя в одном моя фантазия оказалась права. Егор был едва живой, обдолбанный в хлам. На столе почти пустая бутылка вискаря, два стакана и тугой кальян. Рядом с мужем та самая девка с фотографии. Они пыхали, по очереди делая затяжки, непростительно близко, почти касаясь друг друга губами. Ее рука у него под рубашкой, а он зарылся пятерней в темную густую шевелюры.

Так поглощены друг другом, что не замечали ничего. Им было насрать на все, включая жену, стоящую в десяти метрах от них.

Зачем-то снова набрала номер Егора. Ноль реакции. Мои звонки – это последнее, что его интересовало в этот прекрасный вечер.

— Не помешала? — не знаю, как мне хватило сил, подойти к ним и не свалиться замертво на пол.

Нервы полыхали, в груди атомный взрыв, в висках грохот похоронных колоколов, играющих реквием по моей любви и наивной вере в то, что встретила того самого.

Егор перевёл на меня замутненный выпивкой и развратом взгляд и, кажется, даже не узнал, а девка рядом с ним выпустила тонкую струйку дыма и поинтересовалась:

— Это что за марамойка?

Меня накрыло настолько, что готова вцепиться в ее патлы и воткнуть кальянную трубку в насмешливые глазащи. Хотелось заорать, что я – ЖЕНА, но именно в этот момент заметила, что у Малова на пальце нет кольца.

И весь мой боевой настрой моментально сдулся. Так, значит? Снял, чтобы не фонило? Захотелось побыть самцом, свободный от оков?

Что ж, твое право Малов.

Не отводя взгляда от его румяной физиономии, я стащила обручальное и бросила его в чашу для пепла.

— Лен… — он начал медленно подниматься, но девка тут же повисла на нем, утягивая обратно на мягкий диван.

Муж нелепо плюхнулся на подушки, утягивая за собой ее за собой. Она «случайно» упала сверху, прямо ему на грудь. Алые губы чиркнули по белоснежной рубашке, оставляя кровавый след.

— Хорошего вечера!

Я слабачка. У меня не нашлось сил на разборки, драку, выяснение отношений. У меня ничего не было, кроме дыры в груди, из которой сыпались ошметки разорванного сердца.

Просто развернулась и ушла, игнорируя недовольное:

— Лена!

Наверное, мне все же хотелось, чтобы он пошел за мной. Чтобы вынырнул из пьяного тумана, посмотрел в глаза и сказал какого хрена натворил.

Хотелось, да. Но позади раздалось капризное:

— Егор, только не говори, что собрался кинуть меня! После все, что было…

Всего несколько слов, и за мной уже никто не шел. Не знаю, что такого у них было, но это оказалось сильнее моей фальшивой сказки.

В тот вечер, прилетев домой в слезах, соплях и с дикими завываниями, я побросала в чемодан барахло и свалила в закат. Не стала дожидаться возвращения блудного мужа, не захотела слушать дебильное «ты все не так поняла» или уродское «не знаю, что на меня нашло». Лапша на ушах и лживые извинения – это не то, о чем я мечтала, когда выходила замуж за Малова, пусть подарит их кому-нибудь другому.

Заявление о разводе через портал, номер изменника в бан, совместные фото в утиль. Моя неправильное счастье оказалось продуктом скоропортящимся. Хотелось наслаждаться им всегда, а хватило только на месяц.

Пару раз Егор пытался встретиться и поговорить, но нарвавшись на мое полное неприятие, очень быстро забил. Как говориться, на нет и суда нет. Я отказалась, а ему не очень-то и хотелось.

Я никому не говорила о нашей свадьбе, не приглашала гостей и не покупала белое платье. Поэтому и развод отмечала одна. Сидя на полу в растянутом домашнем костюме, в компании с истерикой и бесполезными успокоительными.

А спустя пару дней узнала, что у Егора уже новая любовь, и срать он хотел на бывшую жену. Просто вычеркнул и все.

Может, будь я чуточку покладистей, у нас и наладилось бы. Я бы проглотила обиды, он бы клятвенно пообещал, что больше ни за что и никогда, и жили бы мы дальше, как тысячи семей, столкнувшиеся с супружеской неверностью. Но прощать я не умею, и гордость свою терзать ради изменщика не собиралась.

Он в прошлом.

И вот сейчас, сквозь неплотно задвинутые шторы, я наблюдаю, как это самое прошлое барахтается в сугробе, задорно отсвечивая голой жопой и матерится. И мне чертовски хочется выскочить на улицу, отобрать у дворового снеговика метлу и гнать этого мерзавца по улице, пока сил хватит.

Ненавижу! За то, что предал! За то что заново вернулся, когда уже научилась дышать и не просыпаться посреди ночи от кошмаров.

— Иди на хрен, Малов, — упрямо стираю со щек непослушные слезы, — ты больше никто!

Осталось убедить в этом бьющееся в агонии сердце.

Ночь я провела в обнимку с Фросей. Засранка пришла ко мне, услышав мои жалкие всхлипывания, забралась под бок и напрочь отказалась уходить, сколько бы я ее не выталкивала. Пришлось мириться, то с влажным носом, уткнувшимся в шею, то с пушистым хвостом, который она почему-то старательно пыталась уложить мне на физиономию. В итоге мы с ней продрыхли чуть ли не до десяти утра.

— Подъем, чудовище. Гулять.

Сучка зевнула, демонстрируя полный набор белоснежных зубов и снова зарылась носом под одеяло.