Виктор видел отчетливые параллели между нынешними методами управления и советской системой. Только вместо партбилетов – счета в офшорах, вместо доносов – компромат, распространяемый через цифровые каналы. Работая в НКВД, он знал, как использовать страх и лояльность в свою пользу, и теперь видел, что новые технологии дают не меньший потенциал для контроля. Порой ему казалось, что методы работы 30-х годов, хоть и стали более утонченными, по сути остались теми же – манипуляции, компрометирующие материалы и постоянное поддержание статуса-кво.

То, что раньше делали через прямое устрашение и репрессии, теперь достигалось через компромат, манипуляции и информационные атаки. Но в корне всё это оставалось одним и тем же – желание контролировать людей и формировать их поведение в нужном направлении.

"Раньше мы боролись с врагами народа, теперь – с угрозами национальной безопасности устраняя конкурентов. Формулировки разные, а методы те же", – пробормотал он, глядя на ночную Москву.

Однако Виктор понимал, что сейчас эти угрозы стали более изощренными. В советское время все было проще: враг был ясен, а методы - прямолинейны. Теперь же врагом могла быть любая фигура, и часто именно те, кто внешне поддерживал систему. Манипуляции стали сложнее, и чтобы сохранить контроль, нужно было не только устранять оппонентов, но и использовать их в своих интересах.

Его размышления прервал звонок телефона. Это был Геннадий Павлович, его первый серьезный контакт в политических кругах.

"Виктор Александрович, нужна ваша помощь. У нас тут... деликатная ситуация".

"Слушаю вас, Геннадий Павлович".

"Один наш коллега оказался замешан в неприятной истории. Нужно минимизировать ущерб".

Виктор понял, что речь идет о потенциальном скандале, который мог навредить всей группировке.

"Понял. Что конкретно нужно сделать?"

"Приезжайте в "Националь". Все обсудим на месте".

Через час Виктор сидел в роскошном номере гостиницы. Кроме Геннадия Павловича, здесь были еще несколько влиятельных политиков и бизнесменов.

"Вот что, Виктор, – начал один из присутствующих, представительный мужчина лет шестидесяти. – Наш коллега, скажем так, увлекся. Есть риск утечки компрометирующей информации".

Виктор кивнул: "Я так понимаю, нужно не только предотвратить утечку, но и обезопасить себя на будущее?"

"Именно, – одобрительно кивнул собеседник. – Вы схватываете на лету".

"У меня есть некоторые идеи, – начал Виктор. – Во-первых, нужно выявить все потенциальные источники утечки и нейтрализовать их. Во-вторых, подготовить отвлекающий маневр – например, запустить другую, контролируемую нами информационную волну".

"А как быть с самим... фигурантом?" – спросил кто-то из присутствующих.

Виктор на мгновение задумался: "Его нужно временно вывести из игры. Отправить, скажем, на лечение за границу. А пока он отсутствует, провести необходимую работу".

В комнате повисла тишина. Затем Геннадий Павлович медленно произнес: "Знаете, Виктор Александрович, в вас чувствуется школа. Настоящая школа".

Виктор позволил себе легкую улыбку: "Просто опыт, Геннадий Павлович. Просто опыт".

На следующий день началась операция по "спасению" репутации высокопоставленного чиновника. Виктор координировал действия нескольких групп: одни занимались сбором и уничтожением компромата, другие готовили информационное прикрытие, третьи обеспечивали "добровольную" госпитализацию фигуранта в швейцарскую клинику.

Работая над этим делом, Виктор не мог не отметить, насколько изменились методы работы по сравнению с советским периодом. Теперь вместо прямого давления и угроз чаще использовались тонкие манипуляции и информационные технологии. Но цель оставалась прежней – сохранение власти и контроля.

"Забавно, – думал Виктор, просматривая отчеты о ходе операции, – раньше мы боролись с вражеской пропагандой, а теперь сами создаем нужную нам реальность".

Через неделю ситуация была полностью под контролем. На специально созванной пресс-конференции было объявлено о временном отпуске высокопоставленного чиновника по состоянию здоровья. Одновременно в СМИ появилась серия статей о успехах экономической политики правительства, отвлекая внимание общественности.

Вечером того же дня Виктор был приглашен на закрытое совещание в одном из особняков на Рублевке. Здесь собрался узкий круг людей, реально определяющих политику страны.

"Господа, – начал хозяин дома, влиятельный олигарх, – я пригласил вас, чтобы обсудить наши дальнейшие шаги. События последней недели показали, что нам нужно усилить контроль над информационным полем".

Виктор внимательно слушал, анализируя расстановку сил. Он понимал, что сейчас решается судьба не только конкретных людей, но и целых направлений государственной политики.

"У меня есть предложение, – сказал он, когда ему дали слово. – Мы можем создать специальную структуру, формально независимую, но подконтрольную нам. Эта структура будет заниматься мониторингом и анализом информационного поля, а также разработкой и реализацией информационных стратегий".

"И как вы предлагаете это организовать?" – спросил один из участников встречи.

"Мы можем использовать уже существующие аналитические центры и медиа-холдинги, объединив их под единым руководством. Формально это будет выглядеть как оптимизация и повышение эффективности. На деле же мы получим мощный инструмент влияния".

В комнате повисла тишина. Затем хозяин дома медленно кивнул: "Знаете, Виктор Александрович, это очень интересная идея. Я думаю, нам стоит над ней поработать".

Виктор понимал, что только что сделал серьезную заявку на повышение своего статуса в неформальной иерархии власти.

На следующий день Виктор был вызван к одному из высокопоставленных чиновников администрации президента.

"Виктор Александрович, – начал чиновник без предисловий, – ваше предложение заинтересовало определенных людей. Мы хотим, чтобы вы возглавили эту... структуру".

Виктор почувствовал, как учащается пульс. Это было именно то, к чему он стремился – реальная власть, возможность влиять на ход событий в масштабах всей страны.

"Я готов взяться за эту работу, – ответил он. – Но мне потребуются соответствующие полномочия и ресурсы".

"Вы их получите, – кивнул чиновник. – Но учтите, ответственность будет соответствующей. Любая ошибка может дорого стоить. И не только вам".

Виктор понимал, что это одновременно и угроза, и признание его значимости. "Я осознаю всю ответственность", – твердо сказал он.

В последующие недели Виктор с головой погрузился в работу по созданию новой структуры. Он лично отбирал кадры, разрабатывал стратегию, выстраивал систему взаимодействия с различными ведомствами и частными компаниями.

Однажды, поздно вечером, сидя в своем новом кабинете, Виктор задумался о пройденном пути. Он вспомнил свои первые дни в новом времени, когда он был дезориентирован и растерян. Теперь же он снова был у власти, снова принимал решения, влияющие на судьбы миллионов.

"Странно, – подумал он, – столько лет прошло, столько всего изменилось, а суть осталась прежней. Власть – это всегда контроль над информацией и умение манипулировать людьми".

Его размышления прервал звонок от Геннадия Павловича.

"Виктор Александрович, поздравляю с назначением. Теперь вы официально вошли в высшую лигу".

Геннадий Павлович был не просто чиновником с амбициями — за ним стояли мощные финансовые и политические ресурсы. Он видел в Викторе не только исполнителя, но и ключевого игрока в своих собственных планах, что включали укрепление влияния его группы в правительстве. Для Геннадия Павловича успех Виктора был возможностью закрепить своё положение в кругу олигархов и чиновников. Он прекрасно понимал, что для этого нужно не только решать внутренние проблемы, но и строить внешние альянсы. Это был человек, который умел ждать, но при этом действовать решительно, когда видел выгодную позицию.