Через минуту вошли младшие офицеры, которые должны были доставить Эмили в ее камеру. Ещё одни участники их общего костюмированного шоу. Некоторых из них Эмили лично тренировала, у кого-то принимала экзамен при поступлении на Службу. По их лицам было видно, как у них в мозгах сходятся контакты, и ребята прямо на ходу осваивают правила этой игры.

Эмили возвращают в камеру. Он ложится на койку и проваливается в спокойный сон, впервые за несколько последних дней. Она все пыталась вспомнить, не было ли какого-то воздействия кроме кошек. Радио-волн, ядов? Возможно, стоило послать за Странствующим Изобретателем, чтобы тот дал своё мнение, но Рикберт разбирался в механике, а не в животных материях.

На следующий день в комнате допроса ее ожидал Патрик и лорд Каллас Эскроу. В углу за своей печаткой машинкой сидела мисс Рулд. Эскроу встретил Эмили тем же взглядом, с каким она столкнулась перед отплытием на Карэру — вымученным, утомленным. Словно говорившим, что от неё одни только проблемы.

— Мисс Эмилия, — произнес он, когда Эмили пристегнули к креслу напротив. Патрик встал рядом с ней, почти вплотную, вытянулся по стойке смирно и сложил руки за спиной. Эмили знала, одно движение бровей Эскроу — и он ударит наотмашь, потому что так нужно. Для протокола. Их Величества, наверняка, читают эти протоколы по вечерам вместо сводки новостей.

Эмилия сдержанно кивнула. Эскроу пробежался глазами по отчету, лежавшему перед ним, прошерстить пальцами кипу бумаг и, наконец, ещё раз взглянул на Эмили. К этому допросу Шпионская служба собрала все: личное дело Эмили, всю информацию по Карэре, протоколы прошлых допросов и отчеты по операциям. Папки с документами громоздились на ездящей этажерке и были помечены яркими этикетками.

— Вы дали довольно… полную информацию о Карэре незадолго до своего исчезновения. И обстоятельства Вашего последующего появления, пусть и говорят в пользу обвинения, но оставляют пространство для манёвра, который мы собираемся предпринять. Если только Вы расскажете правду.

— Теория про кошек-гипнотизеров Вас не убедила? — усмехнулась Эмили. На губах Эскроу на секунду появилась едкая улыбка.

— Нет, к сожалению. Это невозможно. Давайте попробуем ещё раз. Ваши наблюдения в области снижения налоговой нагрузки и военной обязанности имеют ценность, но нам сейчас важно доказать, Эмилия, что Вы не помогаете повстанцам.

— А что о Соррель? Вы не проверяли ее? — спросила Эмили.

— Соррель, — Каллас Эскроу нахмурился. — Я читал о ее упоминании во время последнего допроса. Вы утверждаете, что общались с Соррель Вут, руководителем научно-исследовательской лаборатории Карэры.

— Именно так. Я была у неё дома, видела, как она ведёт дела…

— Дрессирует кошек, — фыркнул Патрик, приправив голос издевкой.

— Это невозможно, — сказал Каллас Эскроу. — Мадам Вут была верной подданной Их Величеств, когда лабораторию расформировали и многие жители Карэры остались без работы, она, к сожалению, не пережила уличных беспорядков.

В подтверждение лорд Эскроу достал из пухлой папки фотографию тела. Женщина средних лет с мягкими — даже нежными — чертами лица, полностью седыми волосами и застывшим в глазах испугом. Она была совершенно непохожа на ту, что представлялась ее именем. В настоящей Соррель Вут не было ни предприимчивости, ни жесткости.

— Значит, на ее месте самозванка, — сказала Эмили.

— Да, мы уже отправили за нею людей.

— Так помилование у меня в кармане? — она знала ответ.

— Скорее всего, будет обвинение в подельничестве.

Эмили откинулась на спинку кресла и запрокинула голову. Это означало конец карьеры, без пенсии, права на работу на территории Галстерры, права заключать брак с жителями города и окрестностей. Практически статус беженца и — к тому же — отрубленная по локоть рука.

— Можно что-то сделать? Вы знаете, что это может быть за женщина?

— Ещё нет. Но мы постараемся вытащить ее на слушание. Если аргументов и доказательств хватит для Их Величеств, то Вы проскочите, мисс Эмили. И даже сохраните все части тела в полном порядке.

Эмили не стала спрашивать, что будет, если ей не удастся убедить королей. В лучшем случае ей придётся исчезнуть. Когда твоей жизни угрожает опасность в лице королевской воли, надеяться на лучшее не приходится и даже паниковать бессмысленно. Единственное, что можно сделать — это привести свои дела в порядок и надеяться, что хотя бы в колумбарии, когда все закончится, тебя лишний раз не будут трогать. Поэтому Эмили подняла голову и посмотрела на Эскроу.

— Мне жаль, если наша совместная работа закончится на этой ноте, лорд Эскроу.

«И я каждый день сожалею о Вашей потере. Она была и моей. Я не смогла занять его место на Службе, просто потому, что никто не мог сравниться с Домиником Эскроу», — это она не смогла произнести. Не при секретарше, которая и так излишне активно клацала по клавишам машинки. Оставалось надеяться, что Короли не станут дочитывать протокол до конца.

Дальше Эскроу задавал вопросы про кошек, о воспоминаниях Эмили за те несколько недель, что ее не было. Они вместе составили версию о том, откуда мадам не-Соррель могла узнать об Эмили и причастности ее к Шпионской Службе. Через несколько часов младшие офицеры проводили Эмили в камеру и оставили там до дня суда.

***

Офицер Патрик хоть и казался непробиваемым костоломом, обладал всеми навыками, чтобы в будущем пойти вверх по карьерной лестнице. Чего бы стоило только то, что он мог с помощью одной мимической мышцы передать тайное сообщение. Когда он только зашёл в камеру Эмили в день слушания, шпионка сразу поняла, что дело дрянь. Даже спрашивать ничего не нужно было, Патрик словно перевёл на лицо огромный многостраничной отчёт о том, как за последние три дня Шпионская Служба сбилась с ног искать не-Соррель по всей Карэре, но так и не смогли найти одну-единственную женщину преклонного возраста, хотя им даже удалось установить личность самозванки. Короли топали ногами, требуя правосудием доказать непоколебимость и неприкосновенность власти, и оттягивать слушание больше не получалось. Эмили кивнула, поднялась со своей койки и повернулась к Патрику спиной, давая заковать себя в наручники. В складке рукава она почувствовала упругую капсулу. Это сильное снотворное использовали для инсценирования смерти.

— Вот и Ваша награда за заслуги перед страной, мисс Эмили.

— Благодарю, сэр.

Суд находился в стеклянном дворце на самом краю бухты. Под широким балконом раскрывалась ощетинившаяся камнями морская пасть. До изобретения адвокатов, осуждённых просто сбрасывали с балкона на камни. Если человеку везло и он попадал в приливную волну, его помиловали. Когда власть начала соотносить слушания с календарём приливов и отливов, везунчиков стало в разы меньше. Потом морскую казнь отменили.

Дорога к Стеклянному дворцу тянулась вдоль берега, и ехавшая в механической карете Эмили через зарешеченное окно смотрела на город, в котором прошла ее настоящая жизнь. На узкие улочки, кафе, магазины, прогулочные аллеи, которые на ее глазах обрастали электрическими проводами, музыкальными проигрывателями и прочими атрибутами современности. Она прощалась. Эмили знала, что после оглашения приговора ее снова отправят в одиночную камеру без окон, с одним только стулом и исписанной именами дверью. У неё будет один шанс, пока ее будут пристёгивать к стулу, засунуть под язык капсулу, вручённую Патриком. Потом королевский офицер принесёт ей бумажный стаканчик с похожей капсулой, но препарат будет смертельным, и заставит проглотить. Эмили нужно будет раскусить первую капсулу и правдоподобно изобразить конвульсии, привалиться к стене и быстро выплюнуть второй препарат вместе с пеной изо рта, прежде чем ее вырубит. Потом из судебного морга ее выведет кто-нибудь из младших по званию, а к утру она уже будет стоять на границе с новыми документами. На ее памяти так вывозили только одного человека, предшественника Эскроу, уже пожилого Верховного Шпиона, который имел неосторожность раскопать какие-то королевские секреты, пока разбирал дело об измене.