– Чьи? – переспросил я Леху, силясь показать себя вежливым человеком. И тут он мне назвал фамилию столь известного гражданина нашей страны, что я мгновенно стал гордиться своим другом искренне и на порядок больше. Это же каждому дано – такое исподнее в руках подержать…

– Короче, – гордо расправив плечи, продолжил свое повествование мой удачливый товарищ, – трусы, как трусы: белые с легкой желтизной естественной. Я-то схватить их сразу чуть побрезговал, а вот напарник мой не растерялся, выхватил их у меня почти из-под носа и толкнул фанатке одной за приличное бабло. Но, это так, случай. Больше эти козлы в раздевалках ничего не оставляли. Я же тебе говорю, что жмоты! Короче, навару – ноль! В этом центре одно хорошо было – зимой тепло, а в остальном – фуфло сплошное. Я уж оттуда хотел слинять в другой центр – в центр торгового самообслуживания, чтоб о пропитании особо не думать, но тут свела меня судьба с Архипычем. Вот человек, доложу я тебе. Всё на раз сечет. Голова! Он тогда в центре нашем с аттракционами психическими выступал, но уже дело свое начинал. Три ларька у вокзала открыл и всякие прочие нужные заведения. Особенно хорошее подспорье от платного туалета ему обломилось. Прелесть, а не подспорье. Потом, экономически себя подтянув, решил Архипыч, не оставляя психологической практики, замахнуться на политику. Как-то раз я помогал ему радикулитчика изображать, так вот он мне после представления и говорит… Наливай…

– Чего, наливай? – на этот раз не совсем понял я суть повествования.

– Водку, чего еще? – часто заморгал в мою сторону белесыми ресницами Леха, и, опрокинув в себя очередную дозу горячительного напитка, продолжил рассказ. – Значит, отозвал он меня в сторону и стал наставлять ни путь истинный. Чего ты, дескать, Алексей прозябаешь в этой дебильной охранной фирме. Айда в политику!

– Так уж и «айда»? – начал я немного сомневаться в правдивости Лехиной повести. – Леха, какой из тебя политик? Ты же в армии только до ефрейтора дослужиться смог, и то по ошибке штабного писаря, а туда же – в политику. Смех мне на тебя! Хватит мне лапшу на уши вешать…

– Ой, дурак ты, Андрюха, после таких слов, – подбирая коркой черного хлеба яичницу из сковороды, степенно молвил мой столичный товарищ, – здесь не армия. Здесь любой ефрейтор, ежели себя по-умному поведет, так приподняться сможет, что на той высоте его лычка ефрейторская лампасом генеральским блеснет. Да что там генеральским? Выше бери. Мне ведь Архипыч всё на раз расписал. До последней подробности. Крылья, понимаешь, после общения с ним у меня выросли. Выросли и расправились в все стороны. Поумнел я, брат, здорово поумнел после разговоров тех. И говорить он меня тогда тоже по-умному научил. А говорить в нашем политическом деле, ой как дорогого стоит. В политике главное с языком дружить, а на остальное плевать можно. Все ведь кругом идиоты! Так прямо мне Архипыч и сказал, что вокруг нас дебил на дебиле, да еще дебилы этих дебилов погоняют. Вот человек! Что не скажет – всё в точку да в пах! Ты бы видел, как он психические опыты над людьми творит. Закачаешься. Он и меня кое-чему обучил. После тебе покажу. Сейчас не до этого. Короче, приехал я в вашу глушь не просто, чтоб прокатиться да на тебя придурка посмотреть, а по делу. И по делу политическому. Наливай.

– Да, ну?! – как-то не особо уважительно вырвалось вдруг у меня. – Так уж и по политическому?

– Вот тебе и «ну», – хлопнул Леха ладонью по столу. – Отделение партии нашей в вашем гнилом городишке создавать будем.

– Какой партии?

– «Соколы правды». Есть такая партия!

– Где есть? – покосился я недоверчиво в сторону телевизора.

– Пока у нас офис только в столице, возле кольцевой автодороги, но Архипыч заслал партийцев по малым городам, чтоб отсюда, с периферии разом грянуть на всю политику так, чтоб ей пусто стало! Чтоб ни дна ей, ни покрышки! Деревню на бой правый поднимать будем! У меня задача номер один – создать в вашей глуши региональный центр и собрать под свое крыло (это так Архипыч велел) не менее тысячи членов. Понял?

– Да где ж ты столько найдешь? – заржал вдруг я, разливая остатки второго пузыря. – У нас тут бабы в основном живут.

– Деревня! – махнул на меня рукой, мой политически подкованный товарищ. – У тебя всё ля-ля с тополями да шуточки на уме! Чего ты в политике понимаешь? Таких городков, как ваш, в России тысячи и если в каждом по тысяче наших будет, то это знаешь, сколько будет? Сто миллионов, а может и больше. И мы с Архипычем своего добьемся. Тебе, кстати сказать, я партийный билет уже выписал. Один есть, а дальше покатится. Гадом буду, что всё не по-нашему пойдет. И местное управление под себя подомнем, и туалет платный на вашем вокзале откроем! Прибыльное дело и народу польза. Всё сделаем! Деньги у нас на это имеются!

Леха хвастливо швырнул на стол две не очень плотные пачки сторублевых купюр и тут в дверь моего крыльца опять кто-то часто застучал.

Глава 3

Я выглянул в окно и узрел не совсем трезвым оком своим, что на скрипучих ступеньках крыльца стоит улыбающаяся соседка из дома напротив – тетя Дуся. Тетя Дуся так счастливо скалила прорехи своего немолодого рта, что я тут же икнул от какого-то нехорошего предчувствия. Икнул и побежал в сени, чтоб распахнуть двери перед будущей тещей. То, что тетя Дуся будет моей тещей, я уже почти не сомневался. С её дочерью Любкой всё у нас шло в эту сторону, и все барьеры, кроме отдела регистрации актов гражданского состояния, мы успешно преодолели. Теперь только вопрос времени оставался. Правда, не все было гладко и на нашей любовной тропиночке. Я-то, лично, хоть сейчас бы с Любкой зарегистрировался, ужас, как одному жить надоело, тепла с уютом хочется, а вот невеста моя малость артачилась. Профессия ей моя очень уж не по душе.

Вот был бы ты коммерсантом каким-нибудь или пацаном реальным, – уже не раз повторяла мне моя Любовь, – так я бы за тебя без разговора пошла, а за тракториста с птицефабрики как-то стремно мне замуж выходить. Сам знаешь – как смесь мазута с птичьим навозом нехорошо пахнет. Мне здесь крепко подумать надо, а пока давай так поживем.

Хотя мне Любка и нравилась, но сменить профессию в угоду её желаниям я основательно побаивался. Да и если правду-матку рубануть от души самой, то какой из меня коммерсант? У нас в районе нет такой продавщицы, которая бы слегка не нагрела своих рук о мою заработанную тяжким трудом копейку. Любят мне эти бесстыжие торговки сдачи мне недодать или товар по завышенной цене втюхать. Вон вчера, например, прихожу в придорожный магазин, чтоб пачку сигарет взять, даю продавщице копейка в копейку, как на ценнике её написано, так она с меня еще рубль требует, дескать, ценник не успела из-за великой занятости переписать. А самое интересное, что эту историю про ценник она мне только за текущий месяц уже третий раз рассказывает. Слово в слово. Копейка в копейку. Рассказывает и не краснеет. Я же в ответ – молчок. Рубль из штанов достаю и молчок. Вот такой из меня коммерсант. От меня барыша – меньше медного гроша. Всё это промелькнуло в сознании моем буквально за мгновение. Пока я бежал открывать дверь, оно все и промелькнуло.

– Бухаете? – еще шире раскрыла свой, изрядно поредевший от нелегкой жизни рот соседка. – Любку позови…

– Какую Любку? – опешил я слегка от такого спроса и пожалел, что выбежал открывать тете Дусе дверь в одних носках. На улице был давно уж не май месяц – это я ещё утром осознал, но от радости, что встретил старинного товарища, малость расслабился.

– Ладно, ладно, – замахала ладошкой будущая теща, – неужели я не пойму, сама же молодая была. Позови Любу. Спросить мне у неё надо кое-чего. Я же всё понимаю – дело молодое…

– Так как же я тебе, тетя Дуся, позову Любу, если со вчерашнего вечера её не видел? – отчаянно шевеля замерзающими пальцами, стал противиться желаниям настырной соседки.

– Чего?! – резко сменив счастье на гнев, крепко толкнула меня в грудь тётя Дуся. – Как так не видел, если вы с ней у Зинки-кладовщицы вчера до десяти вечера на дне рождения гуляли, а потом приехали переодеться и догуливать пошли?