– Лет в девятнадцать я бы так и подумала. Даже хотела состричь волосы… потом как-то все завертелось и вот я уже сижу в кресле помощник шерифа. Но мне все еще нравятся пару твоих песен.

– Ты серьезно?!

– Ну да.

Не думала, что полиция слушает подобное. А что тебе помешало… ну подстричься?

Наоми промолчала.

– Ладно. Давай лучше выпьем еще. У меня тут куча выпивки. Одна я не справлюсь.

Наоми была не против. Все-таки, это был ее первый отпуск, и она заслужила немного расслабиться. Крышка покатилась по полу, и Саша звонко стукнула бутылкой о другую, что держала Наоми.

– За знакомство!

– За знакомство!

– Расскажи, что за город, этот ваш Уэллстон?

Наоми сделал глоток, затем поставила бутылку в сторону и сложила руки в замок.

– Ничего особенного. Думаю, один из большинства тех маленьких городков, что разбросаны по всей Америке. Летом жара невыносимая, а осенью обычно сезон дождей. Чего-то необычного рассказать не могу.

– А почему тогда город закрытый? У вас что, там зона «Пятьдесят один»? Ну знаешь, все эти байки про эксперименты, с бункерами и лабораториями, в которых над людьми ставят опыты.

– Что ты, нет! – запротестовала Наоми. – Ничего такого. В шестидесятых, с разрешения правительства, там была построена самая современная, по тем меркам, лечебница для душевнобольных. Какие-то экспериментальные методы лечения, самые лучшие врачи и государственная поддержка. Уж не знаю почему, но вскоре все это развалилось, а город так и остался закрытым.

– Жуть! Я же говорила, ничего хорошего. А ты все это откуда знаешь? – спросила Саша.

– Я же работаю в полиции. Старики обожают потрепаться с копами.

– В людей стреляла?

– Нет конечно!

– Жаль… я бы прикончила одного. Приставила бы ствол к голове и выстрелила. Чтоб мозги наружу.

Наоми серьезно посмотрела на Сашу, а та не выдержала и засмеялась.

– Видела бы ты сейчас себя! Что? Не смешно? Ладно… видимо я перегнула.

Наоми и вправду немного была озадачена. Внешне, Саша не выглядела как наркоманка или как таких любила называть ее мать, безнравственные девы, хотя это скорее были слова отца. Но иногда в ее взгляде проблескивало что-то дикое, нездоровое. Словно что-то ужасное изредка брало над ней контроль.

– Расскажи о себе, – попросила Наоми.

Саша немного помолчала, а затем произнесла:

– Хочешь услышать исповедь неудачника? Или не терпится разочароваться?

– Вовсе нет. Я лишь выказываю дружелюбие. И притом, ведь оказалась я здесь по своей воли, – ответила Наоми, а про себя подумала: «что тебе стоит вести себя нормально?»

– Окей. Извини, я погорячилась. Видишь ли, в основном после таких вопросов в газетах появляются заголовки вроде:

Солистка группы «Блейз Липс» окончательно свихнулась.

Или еще одна, моя любимая. Саша Ли призналась в слабости к шоколаду. И на фоне здоровенный парень с кожей цвета какао. А я всего-то сказала, что обожаю шоколадное мороженое.

– Я не прошу тебя раскрывать передо мной душу, – пояснила Наоми. – Мне лишь хочется понять, что ты за человек. Если нам придется некоторое время провести вместе, пока мы не разберемся во всем, я должна знать с кем имею дело.

– Ну… тогда тебе следует забыть все то, что ты когда-то обо мне слышала. Только самые распоследние дуры ведут себя на сцене также как и в жизни. Мне все-таки удалось сохранить эту грань между этим, – она указала на тату на виске, – и вот этим, – Саша окинула взглядом пустующий бар.

– У меня кое-что есть, что-то очень личное. Может это тебе поможет, немного понять меня. И я бы хотела тебе показать… если ты не против.

Наоми с интересом наблюдала за девушкой. Саша спрыгнула со столика и выключила музыку. Оказалось, что она была на целую голову ниже Наоми. Та удивилась, насколько у нее тонкая талия, когда девушка заправила майку в джинсы. Саша забралась на сцену и взяла в руки акустическую гитару. Она подкрутила струны и проведя по ним рукой, одобрительно кивнула.

– Привет народ!

У Наоми по телу пробежали мурашки.

– Как настроение?

– Отлично! – выкрикнула Наоми и удивилась самой себе. С утра она пила виски в компании незнакомца, а теперь хлещет пиво и орет во все горло. Что с тобой происходит, Наоми?

Саша проверила микрофон, постучав по нему пальцем.

– Перед тем как спеть, хочу сказать пару слов… никогда не давайте слабостям одолеть себя. Если даже весь мир встанет против, а вы черт возьми считаете, что поступаете правильно, шлите всех нахер. Они не стоят и цента. Другой жизни у вас не будет. И если эту единственную жизнь вы мечтаете провести с любимым человеком. Не позволяйте никому вам помешать, они не стоят и цента.

Саша сделала паузу, а затем запела. Ее голос был спокойным и мелодичным. Подобный звуку природы, он сливался с гитарой, создавая что-то невероятное в голове.

Наоми закрыла глаза и почти почувствовала телом шум прибоя. Ее словно обдавало волнами. Она могла запросто представить птиц, летящих по небу и вкус моря на губах. Она никогда в жизни не была на море. Но теперь готова была поклясться, что знает, какого это. Теплый песок, солнце, уходящее за горизонт.

Когда голос Саши затих вместе с последним звуком струны, в баре стояла тишина.

– Вау! – только и произнесла Наоми.

Саша села рядом с ней и отпила из ее бутылки. Наоми казалось, что услышала не просто песню, а прожила целую жизнь с этой темноволосой маленькой девушкой. Ей вдруг захотелось ее обнять. Но она не решалась. Она внутренне стеснялась своих эмоций и не привыкла с ними делиться.

– Когда мне было десять, – вдруг начала Саша. – Папа впервые купил мне велосипед. Я очень долго его просила об этом подарке. Даже начала сама копить деньги, но ничего не вышло.

В тот вечер, он учил меня ездить, но мне все никак не удавалось удержать руль… меня все клонило в бок. Будто кто-то невидимый толкал меня.

Саша усмехнулась.

– Один раз чуть не свалилась в кусты.

На следующий день, мне все-таки удалось проехать пару футов самостоятельно. И тогда я радостная побежала с велосипедом к папе. Он как раз чинил крышу. Я закричала, чтобы он услышал, мне тогда казалось, что я жутко взрослая и могу командовать.

– Папочка, смотри, что я могу! Я села на велик и стараясь удержать равновесие, проехала мимо дома. Он так отвлекся на меня, что не заметил, как порезал руку о что-то острое.

У меня был пластырь с розовыми котиками, и я наклеила ему на рану.

Он стал называть меня своим котенком, а я лежала рядом с ним и гладила по заросшему щетиной лицу. Мне казалось, что так будет всегда… он любил меня так, как не любил никто в жизни.

Она отхлебнула пива и быстро проглотила, словно это было что-то неприятное.

– Через три дня … я стояла у его гроба и смотрела на тот самый пластырь на его руке. И мне хотелось все вернуть назад и вместо того, чтобы кататься на велосипеде, помочь ему на крыше… мне казалось, что тогда бы он все еще был жив.

Саша замолчала. На ее лице не было слез. Она просто сидела и смотрела в заколоченное досками окно.

Наоми не хотелось говорить. Она положила руку девушке на плечо и сидела рядом.

– Так же и с Натаном… я боюсь его потерять. Но есть вещи и люди, которые не дают мне покоя. Я позволила слабостям взять вверх. И теперь расплачиваюсь за это.

– Ты бы хотела все изменить? – спросила Наоми, глядя девушке прямо в глаза. В них было что-то знакомое… точно такой же взгляд был у Натана Кэмпбелла, когда она увидела его впервые.

– Да.

– Сделай это прямо сейчас!

– И даже если за это придется прикончить одного подонка?

– Что!?

– Есть один человек … он сделал мне много плохого… из-за него я рассталась с Натаном. Я знаю, что в этом есть и моя вина. Но он мерзкий и ужасный. И никак не дает мне покоя.

– Это та история с наркотиками?

Саша кивнула.

– Отчасти… не было никаких перевозок мета. Я никогда в жизни не продавала эту дрянь. Тони подсадил меня на кокаин. Мы познакомились у него в клубе. Мне казалось это чем-то забавным… и безобидным. Пока не очнулась в постели с тремя мужиками.