II

Натан сделал глоток и почувствовал, как бурая жидкость медленно опустилась на дно желудка, отдаваясь приятным теплом по всему телу.

– Особый виски, на особый случай! – произнес Эйверитт так, словно это был тост. – Таких бутылок в мире всего пару сотен. Да-да! Именно так! С этим глотком мой дорогой Кэмпбелл, вам удалось прикоснуться к истории. Если обратите внимание на дно, – мужчина аккуратно наклонил бутылку, – то можно увидеть едва заметные буквы. Видите?

– Не очень.

– Лучше будет, если прислонить руку.

Эйверитт аккуратно, точно ребенка, передал темную бутылку Натану и почти не моргая следил за каждым его движением.

– Что-то и правда есть.

Натан нащупал шероховатость и теперь медленно водил по ней пальцем.

– Кажется это «А», я прав?

– Т-а-а-к, а теперь чуть левее, – мужчину забавляла эта игра. – Нащупали еще?

– Ага… а эта, похоже … на «Г».

– Именно!

– «АГ»?

– Да. Совершенно, верно, «АГ».

– И что это? – спросил Натан и снова провел по дну.

Эйверитт приложил два пальца к виску и «выстрелил».

– Его личная коллекция. А еще добавлю, что он был немцем до мозга костей.

– А-а-а, – Натан вдруг понял и ему захотелось вернуть выпитое обратно в стакан. – Нет… вы серьезно?

– Абсолютно, подарок одного советского офицера, который мигрировал в штаты после войны.

– Будем надеяться, что он действительно кончил самоубийством, а не отравлением.

– Можете быть уверенным. Этому есть уйма доказательств. А вот жена его отравилась.

– Ну спасибо, мистер Эйверитт. От моей смерти толку мало, но, если я не доживу до утра, не думаю, что кто-то будет этому рад.

Фрэнсис Эйверитт рассмеялся.

– Не беспокойтесь. Я пью его на протяжении вот уже двадцати лет и как видите здоров. И планирую прожить как минимум столько же.

Эйверитт забрал бутылку и поставил в сейф, расположенный между двумя полками, доверху заставленными книгами. Натан окинул взглядом ряды, каждая книга стояла смирно, как солдатик, гордо выпятив корешок. Ему стало любопытно, что может храниться у такого человека, как Фрэнсис в коллекции.

Натан встал с кресла и прошелся по просторной гостиной. Мистер Эйверитт любезно зажег свет, так как все это время комнату освещали разожженные угли камина.

– У вас впечатляющая коллекция, – проговорил Натан. – А тут, что у нас… Филипп Пулман «Северное сияние». Это же самое первое издание!

Он повернулся к мужчине и с нескрываемым восхищением добавил:

– Где вы его раздобыли? Позвольте… я взгляну.

Натан протянул руку к книге, но мистер Эйверитт раздраженно возразил.

– Нет-нет! Не стоит их трогать! – а затем уже спокойнее. – Понимаете… эти книги… все что у меня осталось от Линды. Когда мы только с ней познакомились, полка была пуста. Сколько лет прошло…

– Извините, – сказал Натан и вернулся в кресло.

– Ничего, – ответил мужчина. – Я понимаю ваше желание. Будь на месте книг коллекция редких сигар, я бы не сдержался. Кстати, о сигарах.

Мужчина потянулся к столу и взял небольшую коробку. Он вытащил сигару и протянул. Натан не отказался.

– Между прочим одни из лучших, – заметил мистер Эйверитт.

Натан не мог взять в толк, чем было вызвана данное высказывание. Для него, она выглядела самой обыкновенной.

Когда в комнате загорелись два горящих светлячка, а воздух наполнился целым букетом запахов, в нем смешались нотки древесины и шоколада, приправленные кофе и чем-то таким тонким, что никак не удавалось понять. И Натан должен был признать, что ошибался, в этом действительно было что-то особенное.

– Должно быть крепкая штука, этот ваш немецкий виски, – сказал он, когда почувствовал, что начал пьянеть.

Мужчина только довольно улыбнулся.

– Вы кажется, что-то хотели мне сказать.

Эйверитт отложил коробку и внимательно посмотрел на Натана, словно проверял, можно ли ему доверять.

– К-х-м…К-х-м… Ну хорошо! Не будем оттягивать. Кое-что я действительно о вас знаю.

– Так расскажите же, – настаивал Натан

– Только постарайтесь забыть о том, что это я вам рассказал! – произнес мужчина, делая ударение на слове я и поглядывая в окно.

– Да что ж вы такого знаете, мистер Эйверитт?

– А вы для начала выслушайте, – сказал он.

Фрэнсис допил разом остатки виски в своем стакане, затем провел рукой по усам и закинул ногу на ногу, из-за чего одна из брючин задралась, и Натан заметил синюю сеточку вен, окутавшую лодыжку. Он начал спокойным, едва не шепчущим голосом, из-за чего Натану пришлось слегка наклониться вперед.

– Отец тогда был помощником шерифа. В то время округ Валевут, был самым спокойным округом во всей Калифорнии.

На улицах Уэллстона всюду был слышен детский смех, тогда как матери спокойно сидели дома и не боялись, что с их ребенком что-то случится.

Но осенью семьдесят третьего все изменилось. Ричард Эйверитт, так звали моего отца, спокойно обедал на кухне, когда по рации сообщили о пропаже ребенка. Он никогда ее не выключал, даже на выходных.

Я тогда сидел рядом и слышал все собственными ушами. Отец собрался и ни говоря ни слова уехал. Вернулся он поздно ночью. Его ботинки были полностью облеплены грязью, а одежда сырой от пота. Тогда я и узнал о пропажи семилетней Сэнди Колман. Повторяю, город у нас маленький и спустя какие-то пару часов, все только об этом и говорили.

В школе ходили слухи о том, что ее нашли на дне озера разделанной по кускам, из-за чего мы перестали какое-то время купаться. Кто-то говорил, что она просто сбежала из дома и уже вернулась, а родители Колман, испугавшись, что это может повториться, переехали вместе с ней в другой штат. В общем их больше никто так и не видел.

Спрашивать о таком своего отца я боялся. Он никогда не обсуждал с нами работу. Это было в нашем доме вроде табу.

Но спустя несколько дней он позвал меня к себе в кабинет. Я сел на диван, а он встал напротив и сказал:

– Фрэнни, сынок! Запомни два правила: никогда не садись в чужие машины и не разговаривай с незнакомцами, ты понял меня?

Я спросил почему, на что он мне ответил:

– Ты же не хочешь пропасть, как та девочка.

Больше мы с ним об этом никогда не говорили.

Натан чувствовал, как мистер Эйверитт нервничает, его дрожь в руке стала заметнее, а голос дребезжал как расстроенная гитара.

– Эта история до сих пор заставляет меня ужасаться. Подумайте только… всего семь лет. Разве она заслужила это? Какая страшная смерть…

– Вы же вроде сказали, что ее так и не нашли? – спросил Натан. – Это все? Или есть еще, что-то?

Мужчина заколебался. Внутри него шла борьба, известная только ему. Но зажмурившись, будто пересилив страшную боль, он произнес:

– Да! Черт возьми, да! Есть одна деталь, о которой я не говорил никому на свете. Даже Линде. После смерти отца мне достался этот дом. Тогда я уже неплохо преуспел в юридических делах и только подал свою кандидатуру на выборах. До самого последнего вздоха, отец запрещал входить в кабинет без его разрешения. И видимо не зря.

Мистер Эйверитт поднялся и прошелся по залу походкой старика. Казалось, за эти несколько часов он постарел лет на двадцать. Найдя нужную ему книгу, он отодвинул ее в сторону.

– Вот!

Из-за нее, он вытащил желтый конверт, сложенный в несколько раз.

– Здесь все, что мне известно. Постарайтесь не открывать его до тех пор, пока не окажетесь далеко отсюда. У стен есть уши.

Натан покрутил конверт, но не нашел ни одной надписи или чего-то, что хоть как-то указывало на содержимое.

– И какое это имеет ко мне отношение?

– Все в конверте, мистер Кэмпбелл. Все ответы там.

– Мистер Эйверитт, Вы же понимаете, что как только я его вскрою, об этом узнают миллионы людей. Я не стану прятать прошлое в бумажных конвертах на книжной полке.

– Я хочу этого…, – он сделал паузу, казалось, что его глаза заблестели и он вот-вот расплачется.