И ветер, что пронзит тебя насквозь,

Вновь холодном нездешним обжигает,

Движению столетий помогает,

Но вечность задевает только вскользь.

Ты хочешь изменить шальной строкой

Судьбу Вселенной и свои дороги,

А можешь лишь на миг забыть тревоги,

Дотронувшись до полночи рукой.

И жизнь тебя берет в тиски и клещи.

И жизнь опять смеется над тобою.

Взаимоисключающие вещи

Становятся одной твоей судьбою.

Ты поутру опять спешишь к закату,

Ты ищешь сон, увиденный когда-то.

Ты ищешь счастье, в списке всех историй,

А жизнь берет и выбирает горе.

И слова проходят, как тени,

И их поглощает стужа.

И падает в боль мгновений

Вечный, таинственный ужас.

Ты смотришь неторопливо

В разрывы космических трещин…

Сквозь тебя проступают тоскливо

Изначально темные вещи.

Из снов, которых больше нет,

Доносится далекий шум.

Угасших звезд прекрасный свет

Тебе дарует тяжесть дум.

Ты знаешь — тысячи утрат

Опять слагаются в беду,

И много сотен подряд

Идешь по призрачному льду.

Мир себя уничтожает сам:

Подлостью, бессмыслицей и скукой,

Глупо подражая небесам,

Упиваясь собственной наукой.

Только я на звезды посмотрю,

И, огонь заветный взглядом встретив,

Вдруг зажгу последнюю зарю,

Разрушенья мира не заметив.

На границе одиночества,

И за гранью тишины

Реют странные пророчества,

Снятся неземные сны.

Угольки, костра погасшего,

Ты слегка повороши…

Отыщи меня, пропавшего

В миражах своей души.

Расскажи мне сказку странную.

Тихим светом озари

Жизнь ненужную, обманную,

И ее календари.

И за гранью одиночества,

На границе тишины

Вспыхнут новые пророчества,

И придут в земные сны.

Не исчерпать вдохновенья —

Мир безнадежно сложен,

Или же прост до забвенья.

Или почти уничтожен.

Только зима и лето

Одним снова набраны шрифтом…

Словно в квартиру поэта

(За пять минут до рассвета)

Смерть приезжает лифтом.

Ненависть блуждает втихомолку.

Впрочем, также ходит и любовь.

Серых дней холодная иголка

Жизнь твою ужаливает вновь.

Скука — вот источник вдохновенья,

Только незаметно бродишь ты

Между вдохновеньем и забвеньем,

Путая понятья и мечты.

И хотя бессмыслица мешает,

Ты дойдешь до мировых глубин:

Ночь тебе прозренье разрешает.

Ночью ты останешься один.

Нужно все легонько отграничить,

И себя оставить на потом.

И гримасы боли закавычить.

Мир любить как сумасшедший дом.

Если и насмешки будет мало,

Ненависть добавить сгоряча…

Чтобы жизнь не тлела, сгорала

Как предновогодняя свеча.

Ничего от времени не надо,

Даже если время музыкально.

Все вернется к грусти изначальной,

К холоду ночного снегопада.

И судьба безжалостно и просто

Превратит мечты твои в кошмары…

Станет вдруг банальным, скучным тостом

И любовь, и звон твоей гитары.

О, всепогодная печаль! О, всепогодная тоска!

Я уходил недалеко — я приходил издалека.

Я сторонился суеты, и блеска сумасшедших глаз.

Я прятал звездные мечты во тьме парадоксальных фраз.

И небо улыбалось мне, и устилало снегом путь.

Я в этой вещей глубине боялся лишний раз вздохнуть.

Я ночью далеко уйду по белоснежному ковру,

Чтоб ветер вечности легко меня развеял поутру.

Пожимай плечами гордо

И смотри поверх столетий,

Все равно твои аккорды

Не услышат, не заметят.

Люди с серой суетою

Вечно заняты делами,

Вечно рядом с пустотою

И с нелепыми словами.

Только ты иди упрямо,

И сжимай печалью душу…

Вечность в сердце смотрит прямо.

Вечность прочее разрушит.

Почему, дойдя до половины,

Все пути уходят в безнадежность?

Глядя на холодные витрины

Неба, ты утрачиваешь нежность.

Все равно, какая боль сжигает

Сердце непонятно и тревожно…

Ведь тебя упрямо настигает

То, что бесконечно невозможно.

Пора ли в боль надменно превращать

Прогулки по заснеженной весне,

И вновь о чем-то грустном узнавать,

И лунный свет забыть в своем окне?

И я стремлюсь дороги изменить,

И вечности свои оставить дни,

И душу с пустотой соединить,

Как будто были порознь они?

Появляясь на грани отчаянья, ночи и дня.

Продолжая, как прежде надменно, блужданье без цели,

Я иду по дороге, что скоро развеет меня.

Остальные пути и дороги давно надоели.

Нет сомнений, что в мире все связано серым свинцом.

Но боюсь я не смерти, боюсь я нелепых повторов…

Либо этот спектакль завершится достойным концом,

Либо кто-то ужасно ошибся в подборе актеров.