— Семён Палыч, я отстрелялся. Какие будут указания? — громко, чтобы привлечь его внимание, спросил я.

— Ба! — Палыч вздрогнул от неожиданности. — Егор, ну ты, блин, быстрый, как гепард! Куда торопишься-то?

— Не люблю, когда что-то несделанным висит, — честно заявил я.

— Правильно, Егорка, когда на сделку перейдешь, это твое качество ой как пригодится. Но пока ты на голом окладе, и норму выполнять надобности нет, запомни одно простое правило, — наставник поучительно поднял большой палец. — Сделал дело — гуляй смело. Только молча, а то тебе быстро другое дело найдут. И не погуляешь…

— Учту, Семен Палыч.

Я осторожно улыбнулся — не в насмешку, а в поддержку.

— Поэтому можешь пробздеться, а если мастер спрашивать будет, чем занят, скажи, что детали с фрезы ждёшь. Либо, если душа работы просит, займись да свое рабочее место обустрой. Я, правда, занят маленько — поэтому уж давай, сами с усами, — закончил наставник.

Я выслушал, покивал, что понял. Вообще Палыч верно говорил, тут не поспоришь. Работа всегда найдётся, но на окладе, когда закрывать месячную норму надобности нет, потуги никто не оценит. А вот на голову сесть — это запросто начальство организует. Советом наставника при прочих равных следовало воспользоваться, но у меня стояла несколько иная цель. Хотелось скорее вернуть себе былые навыки. Как ни крути, но тело новое, хочешь не хочешь, а приспособиться надо. Голова-то помнит, а вот рукам нужно привыкнуть.

Что-то такое у меня уже было после перелома. Помню, сверло закусило, кондуктор провернулся, и все мои четыре пальца на левой руке, кроме большого, придавило железякой. Вот когда я гипс снял, то первую неделю работать было непривычно, будто руки не свои. Так и сейчас кажется. И чем больше я поработаю, тем быстрее нужную форму наберу.

Поэтому я всё-таки решил сходить в ГОСК и поинтересоваться у мастера, есть ли для меня другая работа. Желательно чуть поинтересней, чем плевая размётка и зачистка заусенцев.

Но до ГОСКа я не дошёл — мастер нашелся у дверей БТК в компании контролёра Ани. Они стояли возле телеги с огромным кронштейном. Сложная деталь, уже прошедшая термичку, пескоструйку и окрашивание. Аня держала в руках свёрнутый в трубочку техпроцесс, а мастер ей что-то объяснял, обильно жестикулируя.

— Ань, ну вышло так! Я ещё в начале смены заявку в гараж оставлял. Кто виноват, что в 52-м цеху чей-то день рождения обмывают! А водитель — он что, он человек подневольный, подождал и уехал. Теперь у них обед через полчаса, хрен дозвонишься.

— Понимаю, — вздыхала Аня. — А если и дозвонишься, то заявку на завтра перенесут.

— Вот-вот!

— Ну так а почему водитель деталь с собой не взял? Сейчас бы села на автобус и доехала…

— Такое спросишь! Ладно, я сейчас придумаю что-нибудь! Жди, Анют. Буквально минуточка.

Мастер, наконец, увидел меня, переминавшегося с ноги на ногу чуть в сторонке.

— Ты че хотел, Егор?

— Работу переработал. За добавкой пришел, — сказал я.

— Э-э… — мастер задумался. — А ты Андрею Андреевичу 89-е отдал?

— Отдал. Может, сегодня и на термичку отправим, — подтвердил я.

— Ох ты ж… молодец! Так, ну пойдём посмотрим, что у меня для тебя есть.

Мы зашли в ГОСК, где я нынешний был впервые. Вдоль стен со всех четырёх сторон стояли стеллажи с ячейками для деталей. На стеллажах красной краской были указаны номера участков и фамилии рабочих. Задумка неплохая, но это только в теории. Теоретически мастера участков получали план на ближайший месяц, шли в архив за техпроцессом, в материалку за заготовками и в инструменталку за инструментом. И в этой радужной картине мира в ячейках должны были лежать заготовки, техпроцессы и необходимый для работы инструмент. Рабочему оставалось прийти к ячейке, забрать всё необходимое и идти работать. Однако на практике половина ячеек пустовала. Рабочие, понятное дело, сами ходили за заготовками, техпроцессами и инструментом.

Помимо стеллажей, в ГОСКе стояли столы. Два из них были завалены кучей деталей и бумаг, а третий, стоящий особняком, был чуть ли не вылизан. На нем, кстати, лежали те самые шайбочки после шлифовки. Сидящая за столом комплектовщица нанизывала их на проволоку и прикрепляла бирки. Комплектовщица здесь была не одна, за одним из заваленных столов восседал мастер с другого участка. Полный мужик, с заметной залысиной на голове. Он запрокинул голову и тихо посапывал, урвав пару свободных минут.

— Тише, Рудя спит, — шепнула комплектовщица, увидев нас на входе.

Мой мастер только отмахнулся и подошел к одному из стеллажей. Ячейки с моей фамилией там ещё не было, но он заглянул к Палычу, там, впрочем, тоже было пусто. Тогда мастер оглядел ящики с деталями, стоявшие прямо на полу (из крупногабаритных), позаглядывал в технологии и немного растерянно пожал плечами.

— Слушай, ну не знаю, что тебе ещё можно дать, тут без наставника никуда. Сам не справишься, а Палыч занят. Квадратики жди, хотя… алло, гараж! Подъём, — мастер хлопнул по плечу спящего Рудика.

Наверное, полное имя у того было — Рудольф, одно время была мода на вычурность. И вот этот Рудольф с перепугу едва не упал со стула, захлопал глазами и, растирая ладонью лоб, всмотрелся перед собой.

— Рудик, есть что моему молодому в работу дать?

— Блин, да иди ты в задницу, Алексеич! Говорил же — не надо меня так будить! — он потянулся как следует, зевнул, прогоняя сон. — Вон, 34-е пусть берет. С понедельника валяются.

— А что там делать?

— Да хрен его знает, после токарной не успел приткнуть, пусть твой ученичок почитает, — Рудик взглянул на меня. — Забирай!

Мой мастер ничего сказать не успел, потому что в ГОСК зашёл один из тех работяг, с кем мне довелось познакомиться еще вчера в раздевалке.

— На протяжку! — он сунул детали в ячейку и собрался уходить.

— Кузьма, погоди, у тебя есть что срочное в работе? — остановил его мастер.

— Так все срочное, а ты чего хотел? — нахмурился тот.

— Да Аньке, нашему контролёру, надо помочь. У неё кронштейн, надо на сборку утартать, а машины нема. Давай тебя попрошу, поможешь?

— Ха! А что, на телеге нет никого? — удивился Кузьма. — Пусть они и везут!

— Какой на телеге, у них там такой завал, что до конца смены не справятся. Там сдача машины пошла! Кузьма… давай я тебе два часа сверхурочно выпишу, идет? — предложил мастер.

Кузьма задумался, приоткрыл дверь из ГОСКа, чтобы посмотреть на кронштейн.

— Сергей Алексеич! Так это ж Старого деталь! Пусть и едет. Я не не делал ни разу.

— Куда едет, Старый еле ходит, восьмой десяток пошёл, он же на больничном опять, — вставил Рудик своим тихим голосом без всякой злобы. — А нам, мастерам, на совещание к начальнику через десять минут. Так что давай — ноги в руки и шуруй.

— Ну-у-у, — протянул Кузьма и покосился на нашего мастера. — Если 33/1 не срочные или ты их другому кому отдашь, то схожу, хрен с тобой.

— Тридцать третьи, — вслух повторил Сергей Алексеевич, припоминая позицию. — Нет, нельзя, они завтра с утра должны уже быть готовы. Ладно, проехали. Иди свои тридцать третьи делай, я кого другого попрошу.

Кузьма явно с облегчением выдохнул и напоследок выдал:

— Кстати! Там по бычкам, — так называли кронштейн в цеху, — загвоздка, вроде, какая-то всплыла. Старый говорил, что на конечной сборке взяли какого-то умника в контролёры, и он теперь их от нас не пропускает.

Ну понятно теперь, чего он отказывается от подработки — на сборке придется не лицом торговать, а проблемы решать. Ну а проблемы мало кто любит, как и ответственность на себя брать.

— Эх! Хоть Старого с больничного выдергивай! — выдохнул мастер.

— Ладно, че ты, на хрен пошлем, — буркнул Рудик. — Не впервой.

— Не пошлем, — покачал крупной головой мой мастер. — Я как-то попытался, так он сразу давай нашей начальнице в БТК звонить, что у нас технологии расходятся и мы брак гоним. Думаешь, че Аньку дергают.

— Ну, исправят, а дальше будем по новой делать «бычков», — невозмутимо ответил Рудик.