Нас построили на плацу и полковник, представившийся Щелоковым Иваном Николаевичем, пояснил нам кем мы станем после училища — Спецназ ГРУ существует уже двадцать лет, но продолжает для всех оставаться тайной за семью печатями. Десантное училище как нельзя лучше подходит для того, чтобы в его состав вошел такой факультет, как ваш, поскольку спецназовцы форму носят десантную, также, как и десантники совершают прыжки с парашютом, и поэтому не выделяются из общей массы курсантов. Вы у меня третий набор курсантов, первый уже перешел на третий курс. Каждый взвод является курсом и состоит из четырех отделений, каждое из которых является языковой группой. Курсанты факультета спец разведки выпускаются с дипломом референта-переводчика одного из изучаемых иностранных языков, английского, немецкого, французского или китайского. Вам нужно хорошенько подумать какой язык вы будете изучать. Самый сложный — китайский, но если вы его сможете осилить, вам с легкостью дадутся и более простые языки. Программа обучения коренным образом отличается от программы десантного факультета. В частности, если практические навыки курсантов общего факультета по минно-подрывному делу ограничиваются изготовлением зажигательной трубки и подрывом тротиловой шашки, то курсант второго курса нашей девятой роты может запросто изготовить взрывчатое вещество их подручных материалов и это далеко не все. Тактика, которую изучают наши курсанты также отличается от общевойсковой тактики, штудируемой на общем факультете. А теперь разойдись!
Слова полковника пробудили у меня интерес к тому ремеслу, которое я получу в училище. Занятия на факультете были построены очень грамотно. Наша рота не пропадала в лагерях, как десантники, которым необходимо было отрабатывать навыки вождения, ремонта и стрельбы из БМД-1. Но выехав на одну-две недели, курсанты-спецназовцы быстро отрабатывали все практические вопросы по тактико-специальной подготовке, МПД и огневой, после чего возвращались в училище. Десантники, всегда страдавшие «велико-десантным шовинизмом», недолюбливали спецназовцев, называя нас «комнатными рейнджерами». Но именно мы ночевали в любое время года в лесу, построив себе шалаши. Десантники же жили в палатках.
Начальник училища также недолюбливал девятую роту и относился к ней, как к пасынку. Пытаясь избавиться от нее, он неоднократно грозил расформировать роту, введя по взводу из ее состава в одну из десантных рот каждого курса. Однажды этот проект попал в ГРУ. Но реакция на данный документ стала неожиданной, во всяком случае для начальника училища. Если до этого рота входила в состав третьего батальона курсантов, то после принятия решения по данному документу, ее сделали отдельной. Теперь командир роты подчинялся начальнику училища напрямую.
В нашем отделении восемь человек, изучаем китайский. Остальные ребята в английском, немецком и французском отделениях. По два-четыре часа ежедневно, а когда и больше, усиленно выводим кривые палочки доселе неизвестных нам иероглифов. Произносим странные для нашего слуха звуки китайских слов. Язык теперь, после ТСП — наш основной предмет обучения. Он поможет нам в случае необходимости получить нужные сведения в странах своего направления. Наш преподаватель китайского был уникальным человеком! Помимо нескольких диалектов китайского, он в совершенстве знал фарси, арабский, корейский, японский и английский языки. Я как лучший полиглот на нашем курсе упросил препода и тот с удовольствием делился своими знаниями, которые с помощью развитой дедом памяти легко ложились на ее полки в моей голове.
Занятия здесь продуманы по-другому. Сразу идет большой поток информации. Не выучить нельзя. Получив даже тройку, курсант сразу лишается привилегий пойти в увольнение, а это единственное, что у него осталось из личной жизни. Поэтому уровень знаний офицера намного превышает уровень знаний, полученных в гражданском ВУЗе. Тут от сессии до сессии не отсидишься. Но не у всех был в жизни такой учитель как мой дед. Им казалось — неужели это возможно осилить, и в итоге получить заветный диплом переводчика? Как показывала практика, в каждом отделении находился кто-то, у кого «ехала крыша». Бедолагу отчисляли из стен училища «по состоянию здоровья» и ему приходилось покидать нашу компанию.
Вообще все преподы и инструкторы поражались моей памяти, я впитывал как губка все, что нам подавали на лекциях. Благодаря опять же деду я стал лучшим рукопашником в училище и наш инструктор по рукопашке старался использовать мое свободное время, обязав меня обучать его дедовской науке. Так как дед мне этого не запрещал, то я делился системой моих предков, которая дошла до моих дней без изменений, не потеряв ни одной связки приемов.
Инструктор по выживанию поясняет — Китайский солдат стоит троих европейских. И хотя по технической оснащенности он уступает, его выносливости остается только позавидовать. Получив свою горсть риса в день и запив чаем, он способен весь день провести на ногах, совершая многокилометровые марши по горам, пустыне, тайге и болотам. Их подготовка для нас — идеал, и мы пытаемся к ней приблизиться. Иначе после нашей переброски к ним, конец наш может наступить строго по времени, то есть после выполнения поставленной задачи, если не удастся самостоятельно выпутаться из «истории».
Поэтому мы бегаем и прыгаем, стреляем и взрываем, днем и ночью, в дождь и снег. Часами учимся, не обращая внимания на комаров и пиявок, неподвижно сидеть в болотах, маскируясь от своих же, ищущих нас. Нас учат грамотно убивать, используя спецтехнику и бесшумное оружие, подручные предметы, природные яды и свое тело в том числе. Высшим баллом оценивается убийство с минимальными затратами, физическими и техническими. Снятие часовых превращается в навязчивую идею. И поневоле начинаешь смотреть на человека, стоящего к тебе спиной, как на потенциального мертвеца.
Год сменяет год. Войсковая стажировка, за ней четвертый курс. Госэкзамены. И, наконец, прощальный банкет. Все веселые, подогретые вином и красивые. Новая парадная форма, золотые лейтенантские погоны. Где мы встретимся еще, и встретимся ли? Четыре года мы прожили бок о бок. Перед глазами проносятся ученья, ночные занятия. Здесь и наряды по кухне, когда вчетвером надо было перемыть около трех тысяч тарелок, мисок и бачков. Или втроем начистить ванну картошки помимо иных кухонных дел.
Навсегда остались в памяти учения с Отдельной ротой спецназначения дивизии ОМСДОН имени Дзержинского. На площадке приземления они ждали нас с собаками и налегке. Преследовали нас, пока мы не ушли от них в глухие Мещерские болота. Трое суток тогда для нас пронеслись как три часа. На еду времени почти не было. На каждом этапе «дзержинцы» меняли своих уставших собратьев. Нас же не менял никто, мы тогда мечтали о часе сна и о кружке горячего чая.
Как то, когда я был курсантом третьего курса, к нам из ГРУ приехал проверяющий майор. Встретившись с нашим взводом, он между делом поинтересовался — Ну что, бойцы! Есть ли среди вас нарушители воинской дисциплины.
А не задолго до его приезда один из нас залетел с пьянкой. Его и подставили отцы-командиры. Мы с жалостью смотрели на товарища, ожидая что в несчастного маор будет клеймить самыми последними словами, но тот неожиданно сказал — Ну что же Вы товарищ курсант, пить совсем не умеете, раз попадаетесь? Как же Вы дальше служить думаете? А если Вам вдруг придется встречу с Вашим резидентом организовывать? Не знаю нужны ли нам такие курсанты'.
В его словах конечно была неприкрытая ирония, но и здравый смысл, безусловно присутствовал — разведчик кроме употребления спиртных напитков в больших количествах без потери сознания должен еще уметь многое, при этом спаивая своего противника. Нас многому чему учили, в том числе научили изготавливать документы прикрытия, не отличимые от оригиналов и вскрывать любые замки. Видно надеялись, что выпускники факультета смогут воровать из сейфов противника секретные документы.
Перед выпуском была затронута тема «медовой ловушки». Препод вещал — Очень часто западные спецслужбы с помощью красивой женщины завлекают в ее любовные сети тех, кто не хозяин своему члену. Те, кто готовы его засунуть куда ни попадя, в итоге шантажируются фото и кинопленкой, на которых заснято ваше грехопадение. В итоге такие вот мотыльки легко готовы предать свою Родину во избежание получения своим руководством этого компромата.
