— Ну вас! — отмахнулась девчонка, ускорила шаг. Мальчишки! Одни насмешки на уме. Ну какая она огнекапля? У нее даже волосы не рыжие…

— Ты отца попросишь показать подарок? — догнал ее брат. Рядом пристроился Седьмой, который во дворце от них не отходил. Зимой он поступал в академию. И наставников ждали непростые времена — Седьмой обожал задавать вопросы.

— Я и так знаю, что там, — равнодушно пожала плечами Оля, — артефакт. Водный. Скорее всего кулон. Сильный. Но у мамы мощнее был, когда она нас носила. А мне такой не зачем.

— Отдай его мне, — загорелся Седьмой. Коллекционирование было еще одной его страстью. В этом он удивительным образом напоминал Первого. Третий уже ругался на тайно притащенного во дворец ракушечного голема. Мелкого такого… до колена. Все бы ничего, но тот ожил ночью и сбежал, до смерти перепугав скрипучими шагами служанок. Ловили тварь дружно всей ругающейся охраной — голем еще по стенам и потолку ловко ползал.

— Отец не разрешит, — помотала головой девочка, — да и мама… Она почти все наше себе оставляет: рисунки там, поделки… Говорит, на Земле так принято. Я и сама видела: у бабушки в шкафу ее рисунки лежат. У землян ведь память плохая… Вот они и хранят всякое такое… памятное.

Седьмой сочувственно вздохнул, но настаивать не стал. Плохая память — это почти болезнь, а о больных надо заботиться.

— И чем займемся? — уточнил он, озираясь. Время, конечно, позднее, но взрослые заняты. Можно пока не идти спать.

— У нас дела, — важно ответил Иль, — секретные.

После такого оставить их Седьмой просто не мог.

Сначала они шарахались от каждой тени, крались по углам. За ними, заинтересовано, кралась охрана, и Оля рассерженно грозила им кулачком, чтоб не мешали. Охрана делала вид, что ослепла и оглохла. И вообще — она тут просто стену подпирает, чтоб не рухнула случайно.

Первый час было весело. Особенно притворяться сугробами. Хоть и холодно. Еще и мокро. Но все испортил дядя Сережа. Завалился на них сверху. Еще и гоготал так, что окна дребезжали. Потом затащил в гостиную к камину — сушиться. Насовал земных конфет по карманам, и сказал, что разведчики из них, как из него огневик. И вообще главное у разведки — это маскировка. А то всех шпионов распугают, не поймав.

Маскировкой они и занялись. Хотя по мнению Оли вымазанное черно-серыми полосами лицо больше привлекало внимания, чем маскировало. Так что шпионов они не поймали, зато тетя Лигрея, визжа, требовала их срочно отмыть, а то не дворец, а помойка!

Тогда дядя Сережа предложил притвориться снеговиками. Только за ручку с Седьмым Оля ходить сердито отказалась. И обниматься.

— Оригинально, — пробормотал Третий, когда они столкнулись в коридоре. Ну как столкнулись… Выскочили на него из-за портьеры — Оля хотела спросить, где сейчас шакринарцы. А до дворец большой, а у нее уже ноги устали.

Иль поправил сползший капюшон. Подтянул потуже пояс, чтобы не вывалилась подушка, которую он туда засунул.

— Для бала тайн готовитесь? — миролюбиво уточнил Харт, выразительно посмотрев на настенные часы. Потом не менее выразительно на четвертого, возвышающегося над детьми снеговика. Длины простыни ему не хватило, и из-под края белой ткани высовывались здоровенные берцы.

— Не, мы в шпионов играем! — Седьмому плохо удавалось держать в себе тайны.

— И кого ловим? — оживился Третий, одаривая родственничка уважительным взглядом… Умел тот играть с детьми так… что завидно становилось.

— Шакринарцев! Ой!

Оля наступила на ногу дядюшке, который по возрасту в братцы годился, но тот намека не понял. Братьями Седьмой восхищался настолько, что секретам там места не было.

Харт поскучнел. Укоризненно глянул на Сергея. Еще больше укоризны досталось охране, потому как некоторые игры, особенно политически неправильные, могли навредить только начавшемуся сближению стран.

— И как успехи? — поинтересовался он по привычке. Работа… Он даже жену порой начинал допрашивать… Профдеформация, она такая.

— Никак, — со вздохом поведала Оля. Третьего она побаивалась, но сейчас тот вроде не злился, — взрослые такие скучные… Ходят, разговаривают, пьют, едят. Никто даже не подрался.

— Ну да, ну да, — согласился Харт. — Так, может, спать пойдете?

Охрана за спинами детей усиленно закивала, во взглядах безмолвных читалась горячая благодарность.

Уже лежа в кровати, Оля с раздражением думала о том, что взрослые совсем не умеют веселиться. И веселить других. Вот она, на месте шакринарцев, обязательно бы что-нибудь устроила… Чтобы им поймать шпиона. А еще лучше двух.

Проснулась она от прохлады, коснувшейся лица. Сонно потянулась и, не открывая глаз, прошептала:

— Не сегодня, ладно? Завтра же свадьба Шестого.

— Вот именно! — раздраженно прожурчали сверху. Оля смахнула каплю, упавшую на щеку. Зевнула. Приоткрыла один глаз — над ней нависла полупрозрачная фигура. — Так что иди и забери мой подарок у отца.

Оля вздохнула. Спать хотелось неимоверно, а некоторые…

— Спасибо за подарок, — мама всегда учила быть вежливой, — но я очень устала, так что никуда не пойду.

Несколько мгновений в комнате стояла ошеломленная тишина, копя заряд гнева. А потом склонившаяся над кроватью фигура взорвалась острыми водяными шипами.

— Ты! Наглая девчонка! Посмела мне отказать⁈

— Угу, — сонно прошептала Оля, заворачиваясь в одеяло и отворачиваясь к стенке.

Вода растеряно хлопнула прозрачными ресницами. Беспомощно развела руками.

— Да ладно тебе, — проворчало из камина, и оттуда потянуло теплом, — малышка действительно устала, оставь ее в покое!

— Это ты, — прошипела вода, повернувшись к камину, — сдался.

И передразнила дребезжаще:

— Линия ее судьбы не связана с этим миром… А я вот… буду бороться! — добавила она с вызовом.

— Судьба же… — виновато прогудело пламя.

— Плевать! — мотнула головой вода, разбрызгивая капли. — У девочки будет моя охрана.

Утром на столике около кровати Оли голубой каплей лежал кулон, а внутри камня металась золотая искра.

— Тебе не кажется, это слишком⁈ — возмущенно спросил Фильярг, рассматривая невысыхающую мокрую надпись на стене кабинета.

Кривоватые буквы гласили: «Вернула владелице».

— Вода никогда не делает пустых подарков, — Юля потянула влагу из стены, высушивая, — как и по-настоящему опасных. Пусть кулон будет у Оли, раз ей так хочется.

Фильярг несогласно мотнул головой, с раздражением признавая, что придется смириться. Воевать с водой у него точно не получится.

Эпилог

В день свадьбы выпал снег. Укрыл — на пару часов — землю пушистым покрывалом. Посеребрил ветки деревьев, забелил крыши. И алые наряды на белом стали еще ярче, приковывая к себе взгляды гостей.

Аль шел по скрипучему покрову, крепко — точно боялся, что сбежит — держа за руку Майру. Внутри бушевал настоящий ураган эмоций, и он цеплялся за прохладную ладошку, словно за якорь. Потому как отец не оценит, если он сорвется, подхватит Майру на руки и закружит, вопя от радости что-то несусветно глупое. А уж как император повеселится и после одобрит кандидатуру наследного принца, ведь идиот на троне — это так удобно.

Внутри шипучими пузырьками бурлила радость. Счастье захлестывалось, и он подозревал, что глупая улыбка невменяемо светится на лице, отражая царящее внутри буйство радости. Еще и пламя, целиком и полностью разделяющее чувства хозяина, подначивало: пустим в небо факел с искорками или вертушечку… А можно и сердце из пламени создать! Пусть все видят и знают, что с нами наша огонек, наша любовь.

Аль стискивал зудящие от нетерпения ладони, напоминая себе, что будущий правитель не должен вести себя, как мальчишка. Даже если очень хочется пройтись колесом по дорожке. Или бросить снежок в суровое лицо Третьего. Или язык показать.