— Да. Его эксперты считают, что Келли и Санди надо получить гражданство Меганезии, а это проще всего сделать через прием в домовладение.

— Защита Великой Хартии? — спросил Рау.

— Именно так.

— Ну, что ж, разумное решение. Думаю, лучше сделать это прямо сегодня.

— Видимо, да. Но как на это посмотрят Роджер и Валентайн?

Док Рау глянул на коллегу с нескрываемым удивлением, и пояснил:

— Но ведь им все равно надо было зарегистрировать этот факт до конца года.

— Почему? — в свою очередь, удивился Винсмарт.

— Потому, что в доме добавилось два человека. Социальные взносы с них должны быть уплачены в любом случае, но если они становятся постоянными жителями, то имеют право на долю в национальном достоянии, и другие права, перечисленные в Хартии. С чего бы ребятам отказываться от дополнительных прав и доходов?

— А мне сказали, что это аналог брака.

— Вам сказали неправильно. В Меганезии нет регистрации сексуальных отношений, они являются исключительно частным делом. Другое дело — факт сожительства в хаусхолде. Он регистрируются независимо от характера частных отношений сожителей.

— Тогда как заключаются браки?

Великий тахуна пожал плечами:

— Обыкновенно. Люди сообщают это знакомым, а соседи и сами видят. Так делалось в течение десятков тысяч лет, хотя людей к этому никто не принуждал. Значит, видимо, людям так удобнее всего.

— Но как быть с неустойчивостью такого брака?

— Никак. Это естественное явление. У нас распадается каждый четвертый брак. Впрочем, в вашей стране, гда браки регистрируются, распадается каждый второй.

— А как при предоставлении гражданства определяется, действительно человек хочет стать постоянным жителем, или у него другие цели?

— Цели человека не всегда известны даже ему самому, — ответил Рау, — Но у нас действует принцип свободного выбора: гражданство Меганезии дается только после безусловного отказа от любого другого гражданства, которое имел претендент.

Винсмарт задумчиво потер подбородок.

— Следовательно, Санди и Келли должны будут отказаться от гражданства США?

— Да. Им надо отправить из администрации Икехао в министерство внутренних дел США телеграмму об отказе от гражданства, заверенную муниципальным клерком, а уже после этого, регистрировать участие в хаусхолде у любого из муниципальных судей.

— То есть, им придется поставить крест на своей родной стране?

— С чего бы это? — возразил Рау, — Более миллиона меганезийских туристов регулярно ездят в вашу страну. Правда, в основном на Гавайи, на регату королевы Лилиуокалани.

— Какой-какой королевы?

— Лилиуокалани, последней гавайской королевы, правившей в конце XIX века. В XX веке, когда Гавайи стали 50-м штатом, в честь нее назвали регату. Она была дочерью Капаакеа из рода Кеавэ и внучатой племянницей Камеамеа I, автора Кэнэваи, Первой Хартии 1797 года. Наша королева Лаонируа, инициатор Алюминиевой революции, тоже относила себя к роду Кеавэ, и текст нашей Великой Хартии включает в себя часть кодекса Кэнэваи.

— Голова идет кругом, — пробурчал Джерри, — Я читал, что на Гавайях были короли, но не вдавался в детали, а вашу королеву знаю только по портретам на банкнотах. К чему был этот исторический экскурс?

— Я просто пояснил, что между США и Меганезией настолько тесные культурные связи, что наши юные леди могут сменить гражданство без риска утратить связь с родиной.

— Знаете, коллега Рау, по-моему, я скорее научусь плавать как утафоа, чем пойму вашу первобытно-общинную политическую логику.

Великий тахуна радостно заухал (ну чисто уэллсовский марсианин, только что выпивший пару стаканов свежей человеческой крови) и отправился варить кофе.

Муниципальный судья Тан Мауэро оказался маленьким улыбчивым дедушкой, похожим на буддистского монаха, какими их показывают в американских фильмах.

— Ой, ну вы бы позвонили! — возмущался он, — зачем же вы меня ставите в такое неудобное положение? Мне нечего предложить этим юным леди, да и вам, молодые люди.

— Ничего страшного, дядя Тан, — сказал Спарк, — мы ведь по делу.

— По делу, не по делу… — проворчал судья Мауэро, — жена с внучкой поехала в город, дети, негодники, вообще непонятно где болтаются, и тут — гости.

— Мы совсем ненадолго, — успокоил его Акела.

— Надолго — не надолго. Давайте я хоть чаем вас угощу. И у меня еще осталось печенье с корицей. Если юным леди в их положении не будет вреда от корицы.

— Не будет, мистер Мауэро, — решительно ответила Келли.

— Корица полезна, — авторитетно добавила Санди.

— Ну, тогда хвала небу, — судья улыбнулся, — располагайтесь на веранде, как удобнее, я сейчас приду. И зовите меня просто «дядя Тан». Меня все так зовут.

Тан исчез в доме и через несколько минут появился с подносом, на котором был чайник, пять чашечек и корзинка печенья.

— Вот, — сказал он, — это очень хороший чай. Он настоящий тибетский. Его присылает мне кузен из Рангуна, а ему этот чай присылает папа жены его бывшего студента, очень, очень достойный человек, который сейчас советник в правительстве Непала.

— О! — многозначительно сказала Келли, старательно округлив глаза в виде буквы «О».

— Да, вот такой путь у этого чая, — заключил судья, явно довольный, — а что у вас за дело?

— Мы хотим зарегистрировать изменения в составе хаусхолда, — сказал Акела.

— А, ну конечно, конечно, — судья окинул взглядом девушек и опять заулыбался, — правда, я думаю, настоящие изменения у вас будут месяца через три с половиной…

— У вас глаз-алмаз, судья, — заметила Келли.

— Еще бы, еще бы, — сказал Мауэро и нацепил на нос старомодные очки, — у меня четверо детей, не считая внуков, так что, так что…

Он встал, порылся в недрах древнего, как пирамида Хеопса, комода, и извлек на свет новенький ноутбук с параболической антенной и присоединенным микро-принтером.

— … Сейчас мы все запишем… Вы два хаусхолда будете делать, или один на четверых?

— Один общий, — ответил Акела, — так, Валентайн?

— Мы с Роджером всегда были как одна семья, — подтвердил Спарк.

— А ваши избранницы c этим согласны? — спросил судья.

— Да, — сказала Санди.

— С чего бы мы стали ломать компанию, — пояснила Келли.

— Да, да, конечно, — судья покивал головой, — да и двоим малышам будет веселее.

— Четверым, — уточнила Санди, — медицина сообщает, что у нас двойни.

— У обеих? — удивился Мауэро, — ну и, чудеса! Вот, юные леди, в эти клеточки впишите ваши полные имена и номера социальных счетов.

Он передал ноутбук через стол. Санди мгновенно вбила в графы «Элисандра Рэндолф» и «Келсиора Глория Клай», и оглянулась на Акелу.

— Маленькая проблема, дядя Тан, — сказал он, — наши жены не граждане конфедерации.

— А которой страны они граждане?

— Они из США, но сейчас отказались от того гражданства, — Акелла положил на стол два бланка телеграмм, — Так что они сейчас вроде как апатриды.

— Понятно, понятно, — судья кивнул и вновь подвинул ноутбук к себе, — Элисандра это кто из вас?

— Это я, — ответила Санди.

— Посмотри, пожалуйста, в этот квадратик, — он постучал пальцем по крышке ноутбука рядом с черным окошком, — Вот, получилось. Теперь ты, Келсиора. Тоже получилось. Теперь надо будет немножко ждать. Не очень долго. Вы кушайте печенье, пейте чай.

— Что он делает? — шепнула Санди на ухо Акелле.

— Снял цифровые фото и пробивает по базе, нет ли чего на вас, — тихо ответил он.

— Именно тут, в Меганезии? — спросила девушка.

— В Меганезии и в интерполе, — уточнил он.

— Ну, тут у нас все чисто, — сказала она.

— О том и речь, — согласился Акела.

— Простите и еще раз простите, — озадаченно провозгласил Мауэро, — я ничего не понимаю. Тут написано, что вас убили. Я знаю, так не может быть. Это какая-то очень-очень глупая ошибка в компьютере.