Я только кивнул, и Глеб быстро, через ступеньку, помчался вверх по лестнице.

– Твоя мама разозлится, если узнает, что ты записался в драчуны, – вздохнул тренер подбоченившись.

– Так что я, специально что ли записался? Уж если наседают, так надо давать сдачи.

– Надо, – согласился старый физрук, который, очевидно, был со мной знаком. – И еще надо, что б при этом не ловили. Но этот зачет ты пока что провалил.

– Согласен, – ухмыльнулся я.

Тренер всмотрелся мне в лицо, прищурился.

– Какой-то ты не такой. Ты ж обычно тихий был. А что б с кем-то драться – так это вообще из ряда вон. У тебя что-то случилось?

– Пришлось выбирать – быть тихим или битым.

Взгляд физрука сделался задумчивым. Он легонько кивнул.

– Ладно. Маме твоей я ничего не скажу. Но ты тоже сильно не балуй. Ну, биги на уроки. Скоро звонок.

– Угу, – ответил я и хотел уже отправиться на второй этаж, однако физрук меня окликнул.

– Вова, стой! Все забываю тебя попросить!

– М-м-м-м? – обернулся я.

– Ты же знаешь… – Как-то смутился мужчина. – Я, после того как с твоим папкой беда случилась, с твоей мамой не очень… Злится она на меня.

Не зная, что ответить, чтобы не выдать себя, я только кивнул.

– А у меня до сих пор вещи Сереги, папки твоего, остались. Попроси ее забрать. Неловко мне, что они у меня лежат.

Выходит, этот мужчина дружил с моим отцом. Может, они вместе тренировались или были еще как-то связаны. В любом случае, раз уж Вовина мама его невзлюбила, он прямым образом участвовал во всем том, что случилось с отцом. Возможно, от него я и смогу узнать подробности о его смерти.

– Может, я сам заберу? – Спросил я. – Раз уж мама с вами в контрах. Много там вещей?

– Немного, – задумался мужчина. – Может, так и лучше будет. Не думаю, что Зина вообще их забирать согласиться. Хотя, если ты сам принесешь… Ладно. У тебя, когда занятия заканчиваются?

– В половину второго.

Физрук потер крепкий подбородок.

– Я как раз к этому времени со своими делами разделаюсь. Лады, Вова. Буду тебя ждать после уроков на пионербольной площадке.

– Договорились, – кивнул я, и мужчина протянул мне руку. Я пожал.

– Хорошую ты мне идею предложил, – сказал он как-то грустно. – Так и мне будет сподручней, и Зине, маме твоей, лишний раз нервы трепать не придется.

– Константин Викторович! – Окликнули тренера, и он обернулся.

В школьном зале первого этажа появилась та самая строгая женщина, встречавшая учеников у дверей школы.

– Вы зал подготовили?

– Ну, беги, Вова. Как договаривались, после уроков увидимся, – шепнул мне физрук.

Я кивнул и пошел вверх по лестнице. Услышал в школьном зале, среди рокота разбегавшихся по кабинетам учеников, разговор тренера со строгой женщиной.

– Да вот, Марина Евгеньевна, – отозвался мужчина. – Как раз иду готовить. Машину выписали?

– Выписали. Самосвал с гаража придет во вторник. До того спортинвентарь надо подготовить к перевозке.

– Подготовим, – с каким-то тяжелым вздохом ответил ей физрук. – Только мне пару-тройку молодцов надо из старших классов. Таких, покрепче. Там же все-таки блины да грифы. Нелегкая работа будет.

Блины и грифы? При школе что, есть зал тяжелой атлетики?

Эти слова физрука заставили меня обернуться. Я хотел было сойти вниз. Догнать мужчину, чтобы расспросить, но увидел, как они, вместе со строгой Мариной Евгеньевной скрылись в коридоре, ведущем в неизвестное мне крыло школы. А потом раздался предательский звонок.

Как только прозвенел звонок, пионеры встали со своих мест, вытянулись у парт.

– Всем спасибо, – поднялся учитель Русского и Литературы Георгий Алексеевич – высокий молодой преподаватель в серебристом костюме с отливом. – Домашнее задание все записали? Очень хорошо.

Когда ученики в разнобой попрощались со своим преподавателем, учитель вышел из кабинета.

– Стойте, не спешите расходиться! Ну! Тихо всем! – тут же подоспел на его место Гриша, – у нас для всех есть важное объявление!

Класс притих, весь обратился в слух. Ученики, собирая учебники, внимательно смотрели на их белобрысого самоназванного лидера. Самоназванного, потому что старостой был другой мальчик, по имени Саша. Серьезный и воспитанный, он, однако, был слишком скромным, чтобы поставить спортсмена-Гришу на место.

– Вот блин, – расстроенно протянул Глеб, повесив голову. – Это он про меня сейчас всем скажет. Мне тоже будет бойкот.

– Не будет, – поспешил ответить я.

– Как не будет? Он же сейчас всем объявит…

– Да кто он такой? – Сказал я и, бросив портфель на столе, отправился к доске.

– Как вы знаете, – продолжал тем временем Гриша. – Мы объявили Батону бойкот. Любой, кто заговорит с ним, станет предателем бойкота. Сегодня такой предатель нашелся. Это…

– Твой бойкот несправедливый, – стал я рядом с Гришей.

Ошалевший от такого поворота событий класс притих еще сильнее.

– Бойкот, – холодно сказал мне Гриша, – бойкот предателю!

– Да! – Встал Денис. – Бойкот! Предателю бойкот!

– Бойкот! – Донеслось с задних парт.

– Бойкот!

– Бойкот предателю!

Уже через полминуты весь кабинет гремел от скандирования:

– Бойкот! Бойкот! Бойкот!

Гриша самодовольно уставился на меня. Я лишь наградил его свинцовым взглядом в ответ. Встал, бесстрашно скрестив руки на груди, и принялся уверенно осматривать скандирующих школьников.

– Бойкот! Бойкот! – Стихал общий хор.

Потом он перешел в разнобой голосов, а спустя еще несколько мгновений стих.

– Накричались? – Спросил я. – Ну вот и хорошо. А теперь послушайте меня.

– А когда это у Батона прорезался голос?! – Крикнул какой-то мальчишка с середины правого ряда.

– Прорезался, – кивнул я. – Вам бы тоже не мешало, а то идете слепо, как барашки за своим пастухом.

– Это кто ж? – Нахмурил брови Гриша. – Я, что ли, пастух?

– Ну, не я это сказал.

– Бред! Если ты плюнешь в коллектив…

– Да-да, слышал уже, – перебил я белобрысого. – А ты, Гриша, уверен, что сам в коллектив не плевал?

– Чего?! – Пошел он, было на меня, но остановился.

Остановился, потому что я не обратил на мальчишку никакого внимания, а только громко заговорил всему классу:

– Я знаю, что меня обвиняют в воровстве! Именно по этому обвинению вы объявили мне бойкот!

– Да! Верно!

– А нечего было общее брать!

– Да!

– Брать общее, – продолжил я. – И правда – тяжелый проступок. Но и наказание без вины виноватого – не легче. Так вот. Все говорят, что бойкот объявили мне общим голосованием! А ведь это не так!

– Как это не так?! – Крикнули из класса.

– Общим!

– Ведь все же были за!

– Да только я вижу иное, – продолжил я. – Всех подначивает Гриша, все с ним, не разобравшись, соглашаются!

– Как это не разобравшись?!

– Разобрались же!

– Ты слышал, что коллектив говорит? – Хмыкнул Гриша. – Мы во всем разобрались.

– Помолчи, – Я наградил его мимолетным взглядом. – Разобрались, говорите? Так где же доказательства? Где свидетели, что именно я взял? Покажите мне, кто поймал меня за руку. Тогда я со всем соглашусь. Соглашусь с этим вашим бойкотом.

Класс затих. Школьники стали недоуменно переглядываться. Среди многочисленных детских глаз, мое внимание привлек один взгляд. Та самая девочка, с каре темных волос, что живет у меня по соседству, удивленно смотрела на меня, но отрывая карих глазенок.

Краем глаза я следил за ней. В отличие от остальных одноклассников, девочка не скандировала дружное «бойкот». Она только грустно стояла, с жалостью поглядывая на меня.

Признаюсь, ее жалость была мне неприятна. Однако и враждебности от нее я не чувствовал. Девочка сомневалась в моем преступлении, совсем как Глеб.

– Как это помолчи, ты что, опупел, Батон?! – Крикнул Глеб.

– Кто поймал меня за руку? – Проигнорировал я его слова.

– Как кто? Гриша!