Так и блуждал до самого вечера. Осознав в ранних сумерках, что спать ему придется в лесу. Дикарем. Причем натуральным, а не как в советское время выезжали на природу. То есть, без палатки и прочих удобств. Да еще считай в заповедных местах, заполненных всякого рода непуганой живностью.

Когда Неждан выходил, он рассчитывал быстро вернуться. До темноты. Но нет. Перекат за перекатом, ручеек за ручейком не оправдывали надежд. Камни имелись. И весьма интересные. Во всяком случае для наковальни и молота он себе там варианты присмотрел, отложив. А вот кремень… его не наблюдалось. Хотя Неждан склонялся к тому мнению, что он просто «не умеет его готовить», то есть, определять. Может, он как-то обкатался, сбился или еще как «замаскировался»?

Всегда оставался вариант с так называемыми «полированными топорами», которые можно было делать из куда большего спектра материалов. Но к такому решению он обращаться не спешил. Ибо — это время. Такие делать чрезвычайно долго — неделю, а то и две. Да и остроты особой у них не имелось, значит и рубить ими намного сложнее, что существенно увеличит трудности заготовки дров.

Впрочем, эта задумчивость с легким налетом паники у него продлилась недолго. Чего рефлексировать-то? Действовать нужно, пока совсем не стемнело.

Быстро присмотрел себе место для ночевки. Найдя отличный пятачок у густых зарослей дикого шиповника. Такого мелкого кустарника, через который никакое более-менее крупное животное по доброй воле не полезет. Переплетения тонких, прочных, эластичных веток, усеянных острыми шипами, выглядело достаточно убедительно для этого.

Метнулся в лес.

Притащил четыре бревнышка, взяв их в завалах бурелома. Из которых соорудил две нодьи. Этакие таежные костры, когда одно бревно с небольшим зазором укладывается над вторым. Подпираясь, например, колышками. А между ними разводится огонь.

Горит это все не сильно. Но — горит. А главное, не требует никакого обслуживания. И можно спокойно ложиться спать, не опасаясь, что огонь погаснет. Хотя бы часов шесть-восемь.

Так вот — эти нодьи Неждан расположил так, чтобы его бивак оказался в своего рода треугольнике. С одной стороны — колючие заросли, с двух других — огонь.

Сделать шалашик он уже не успевал, чтобы укрыться от «пернатых тварей». Поэтому, в ходе лихорадочного обдумывания, вспомнил про одно средство. Нашел ближайший муравейник. Чуток его разворошил. И, наверное, полчаса уже в поздних сумерках давил этих насекомых и мазал получившейся кашицей открытые участки тела.

И о чудо! Комары действительно от него отстали.

Но комары — это полбеды. Жужжат покусывая. Что тут такового? Вполне материальный и реальный противник. А вот воображение… с ним-то что делать?

Всю ночь горячий воздух от костров порождал самые удивительные образы в окружающем лесу. От каких-то натуральных, вроде медведей и волков, до совершенно безумных. Так, например, он разок «увидел» дракона, гадящего у березки. Встряхнул головой — наваждение отпустило. Пару раз наблюдал лешего. Старую, страшную русалку. И даже смешариков, прыгающих с ветки на ветку. Иными словами, спал он еще более «насыщенно», чем там — в полуземлянке. Из-за чего утром голова его натурально гудела. А глаза отлично бы подошли для новозеландского танца хака. Чтобы устрашать врагов. Ну и общий настрой был вялый с едва-едва «ворочающимся» сознанием.

Думать не хотелось.

Тревожиться не хотелось.

Ну… или скорее не получалось из-за этакого перегорания.

Он даже не стал после пробуждения проверять следы в лесу, списав эти все свое бурное воображение.

И дело пошло.

Серьезно. Хорошо. Добротно.

Как только он перестал отвлекаться на все лишнее, сразу начал замечать интересующие его камешки. Словно бы в его мозгу что-то переключилось, и он психологически принял ситуацию, в которую попал. Заодно дав волю той части своей личности, которая досталась от старого, местного Неждана. Он-то к подобным опасностям относился совсем иначе…

[1] Серебряные караси в это время обитали только в бассейне реки Амур.

[2] Поняга — это каркас из веток (обычно состоящий из спинки и нижнего выступа), который имел возможность прикрепить к нему корзинку, мешок или еще что, да хоть отдельный тяжелый предмет (например, крупный камень). Носилась на лямках, как рюкзак, из-за чего традиционно считается вариантом каркасного рюкзака. Кроме определенной модульности и универсальности главным ее достоинством является то, что спина испытывает более равномерные нагрузки и на нее ничего не давит в плоскости, как обычно случается с рюкзаками без каркасов.

Часть 1

Глава 4

166, июнь, 11

— Ну, здравствуй, плотина-американец. — произнес Неждан, разглядывая бобра.

Тот сидел у пенька и пялился на человека.

Неждан же присматривался к тем деревьям, которые этот грызун-переросток уже свалил. Даже с хорошим стальным топором столько срубить — много дней работы. Отчего в голове Неждана начали появляться яркие и сочные мысли, связанные с экспроприацией и реквизицией. Ну а что? Как там говорилось? Хороший… плохой… главное, у кого ружье.

Ружья у Неждана, правда, не имелось к его величайшему сожалению. Однако бобер, видимо, что-то неладное почувствовал. Вон — хвостом застучал по земле. Да и вообще — начал вести себя странно и довольно агрессивно. Так что Неждан опешил от неожиданной реакции животного. Вот если бы его удалось спугнуть — тогда да. Просто бы забрал этот поваленный им лес и все. А тут…

Раньше он с этими любителями целлюлозы не сталкивался, но слышал и не раз о том, как бобры наносили увечья и даже убивали неосторожных людей. Зубы-то у них — ого-го.

Уходить же этот мохнатый деятель не собирался.

Поэтому чуть помедлив, Неждан поднял несколько комьев земли и кинул их в него. Но тот лишь сильнее захлопал хвостом и укрылся за пеньком. Не уходя. И словно бы выманивания человека на сближение, недобро на него поглядывая.

Неждан не повелся.

Копьем можно и промахнуться. Непривычен он к нему. Да и вообще — не так уж сильно прямо сейчас ему требовались именно эти деревья. За ними можно было прийти и завтра, и послезавтра. Подготовившись. Хотя бы тех же камней набрав полные… хм… полную корзинку, сделав еще и пращу на палке[1], чтобы проверить ее в деле…

А вообще, его снова посетила мысль, что ему карманов остро не хватало. Прямо вот отчаянно.

Как местные без них обходились — загадка.

Там, в XXI веке, он много раз слышал о том, что платяная вошь появилась примерно сто тысяч лет тому назад. Жила эта мелкая мерзость только на одежде, что позволяет, в свою очередь, определить, когда та появилась. Карманы же стали более-менее распространенными лишь в XVII веке[2]. В Европе.

— Прогресс неумолим… — тяжело вздохнул Неждан, припомнив эту историю.

А потом ему в голову начали приходить воспоминания в духе «предки были не дураки» и так далее. Порождая лишь горькую усмешку. Здесь и сейчас отчетливо ощущалось, что предки были такими же, как и их потомки. Плюс-минус. С поправкой на иной уровень кругозора и образования, да еще регулярный голод, который невероятно отуплял, не хуже изнуряющего физического труда.

Потомков Неждан в гении тоже не записывал.

Да взять хотя бы его самого. Уже больше недели тут, а все без карманов ходит, успокаивая себя каждый раз, когда они требовались, мыслями о том, что сейчас не до них. И шить их пока не из чего. И других дел по горло… в общем, обычными самооправданиями…

Бобер же продолжал стучать хвостом, зыркая из-за пенька на Неждана. А чуть в стороне, у маленького ручья, ему стал кто-то аккомпанировать. Так что, недовольно поморщившись, парень отступил. Не время и не место для такого конфликта. Ему сейчас любое ранение может оказаться приговором…