Лицо Василия Назаровича сильнейшим образом исказилось от внутреннего волнения; он сделал движение, будто собирался упасть мне к ногам. Господи Боже мой! А ведь их всех строго-настрого предупреждают на сей счёт! Долго, ох долго ещё придётся мне воспитывать этих людей!
После первых сумбурных минут взаимного обмена любезностями я указал Каразину на стул у своего письменного стола и сказал:
- Садитесь, мне нужно побеседовать с вами: вы коснулись в вашей бумаге стольких предметов, что надобно подумать, с чего бы начать работу.
- Я предложил бы начать с народного образования, — отвечал мне Василий Назарович.
Как оказалось, он составил план целой системы просветительных учреждений, возглавлять которую должно новое ведомство: «министерство народного просвещения».
В 21 веке эта идея кажется такой естественной, более того, — невозможно даже представить цивилизованное государство без министерства образования или нар
одного просвещения. Но совсем иначе обстоит дело в 1798 году! До тех пор моё отечество отлично обходилось без особого ведомства для народного образования; да, собственно, даже если его создать, ему просто нечем было бы ведать! Учреждение особого ведомства народного просвещения имело смысл только в случае принятия ряда мер по народному образованию, создания ряда просветительных учреждений. А тогдашнее общество весьма мало было озабочено этим предметом. Равнодушие к данному вопросу царило не только в консервативном большинстве общества, но и среди людей, слывших либералами. И вот ко мне откуда-то из-под Харькова является человек, который говорит, что реформационную работу, которую я задумал, нужно начинать именно с народного образования.
Нельзя, конечно, сказать, что людей. озабоченных просвещением, совсем уж не было. Так, ещё в прошлое царствование много сил отдал идее народного образования господин Фёдор Иванович Янкович де Мириево. Этот серб, пользовавшийся покровительством императрицы, в своё время способствовал созданию народных училищ, и он же написал, наверное, первый русский букварь.
Предложенная им система была стройна и понятна: в каждом уезде должно было открыться одно народное училище, в каждом губернском городе — гимназия, для высшего образования оставались университеты. Но мне не понравилось одно: все эти учреждения были сословными.
Я его систему несколько переиначил. Земства должны были устраивать школы низшего звена — причём совершенно всё равно, как они это делали; всё должно было сообразовываться с местными условиями. Начальное образование должно было быть четырёхлетним, по его результатам дети должны были уметь читать и писать, знать четыре правила арифметики, основы географии и истории, а также получали навыки «функциональной грамотности» — им рассказывали, как устроено государство и общество, основы разных профессий, что происходит в городах, и т.д. Те, кто получил образование, имели заметные льготы по сроку службы в армии, поэтому школа в крестьянской среде вскоре стала пользоваться некоторой популярностью.
Ученики, показавшие прилежание и талант, направлялись затем в уездное четырёхлетнее училище, где им уже давали начатки математики, геометрии, одному из иностранных языков, и другим предметам по выбору местного земства. Из этих училищ уже выходили достаточно образованные люди для того чтобы заниматься коммерцией или поступить на низшие позиции государственной службы. Но главной задачей уездных школ было выявить талантливых и усидчивых учеников способных пойти далее: в губернскую гимназию, а возможно, и дальше в университет. В классах активно применяли то, что впоследствии зовут ланкастерской системой взаимного обучения: ученики, хорошо усвоившие предмет, затем разъясняли его для отстающих
В каждом губернском городе было устроено две гимназии: техническая и гуманитарная. В технических гимназиях ученикам давали основы инженерного дела, учили черчению, алгебре, логике, а также углублённо изучали один из иностранных языков. В гуманитарных гимназиях подростков обучали риторике, архитектуре, живописи, литературе, основам биологии и медицины. После обучения гимназии успешно окончивший курс ученик мог поступить в юнкерское училище или на государственную службу. Разумеется, одной из основных целей обучения в гимназии было дальнейшее поступление в университет.
Каразин со своими идеями о высшем образовании пришёлся мне очень кстати. Я как раз планировал открыть ещё несколько университетов. Очень остро на повестке дня стоял вопрос об основании университета в Остзейском крае: дело в том, что студенты (в основном немецкоязычные), не имея возможности получить образование в России, ехали в германские университеты, что с политической и идеологической стороны казалось крайне опасным, поэтому открытие высшего учебного заведения в Дерпте считалось вопросом решённым. Вовсю шли работы по достройке корпусов бывшего Стрельнинского дворца, предназначенных для устроения там Северо-Западного университета. Также, как минимум одно высшее учебное заведение надо было устраивать на юге России, одно в Сибири, и ещё одно, с техническим уклоном, непременно на Урале. И идея устроить университет в Харькове прекрасно ложилась в эту программу, особенно если принять во внимание, но инициатор его открытие собирался финансировать проект на средства, собранные по подписке.
Поскольку университет предполагался «вольным», то есть организовывался и содержался за счёт жертвователей, они и определяли организацию и устройство в нём учебной работы. И Василий Назарович имел на счёт его организации свои собственные мысли.
В его университете должно было быть семь факультетов и два отделения, которые предполагалось открывать постепенно: отделения должны были открыться немедленно по утверждении устава университета, а факультеты — по мере постройки корпусов. Через первые два отделения, считавшиеся подготовительными для специальных факультетов, должны были проходить все студенты — в одном учились «техники», в другом — «гуманитарии». Курс в отделениях был трехлетним. По окончании «подготовительного» обучения студенты выбирают себе специальности и поступают на соответствующих факультет. Каразин предлагал завести в Харькове следующие специальности: богословский факультет(четырехлетний курс), факультетгражданских познаний(трехлетний; там должны были готовить чиновников гражданской службы), военных познаний(трехлетний), врачебных наук ( четыре года) и гражданских искусств(архитектура, гидравлика, механика, курс трехлетний). Еще через два года могут открыться два последних факультета — высших наук или учености(высшие курсы математики, физики, химии, прочих естественных наук и астрономии, а также история наук и педагогика, курс четырехлетний — отсюда должны были выходить будущие учёные) и изящных художеств(живопись, скульптура, музыка и т.п.).
При университете предполагалось устройство училища сельского домоводства и школу ремесел и рукоделий, которые должны были содержаться на его средства.
Я в целом всё это одобрил; особенно понравилась мне идея, что студенты не поступают сразу же на конкретную специальность, а сначала прослушивают общий для всех вводный курс. Помнится, сам я в студенческие годы не очень-то хорошо представлял, чего именно я хочу и какая специальность мне больше по душе; таковы же были и многие мои сотоварищи. А при такой системе у учащегося будет три года, чтобы принять более взвешенное решение. Ведь три года в этом юном возрасте — это целая эпоха; юноша, только пришедший со школьной скамьи, и студент третьего курса это совсем разные люди. Буквально за год молодой человек может сильнейшим образом поменять своё мнение о выбранной им стезе: так пусть у него будет удобный способ изменить специальность!
Каразинский перечень факультетов я также подкорректировал. Прежде всего исключил богословие и медицину — первое вообще не является наукой, а второе надобно изучать в институтах, специализированных учебных заведениях. Военное дело сделал спецкурсом; прослушав его, студент мог сдать экзамен на офицерское звание с зачислением в запас. Ввёл отдельно факультеты механики, химии и металлургии; вместо факультета высшей учёности указал устроить аспирантуру. А вот школы при университете посоветовал расширить, дополнив механикой, строительством, ткачеством и землемерием.
