— Что вам ответить на это? Да, я сочувствую положению своей родины и помогаю ей всячески, насколько это в моих слабых силах.

«Ага. Пошёл серьёзный разговор» — подумалось мне. Надо быть начеку!

— Я в вашей власти, господа. Вы вольны делать со мною всё, что только заблагорассудится. Но примите в соображение, бесследное моё исчезновение вызовет толки в обществе… Даже в вашей деспотической стране это может иметь для вас дурные последствия. Вспомните «Историю с ожерельем»*** — сколь много способствовала она гибели дома Бурбонов!

— Наконец-то, мадам, я вижу вас настоящую — удовлетворённо сообщил я. — Все эти театральные кунштюки — заламывание рук, трагические фразы, слёзы — всё отставлено. Отлично: теперь мы можем поговорить серьёзно. Скажите, вы любите деньги?

Она ничего не отвечала: вопрос этот мог показаться оскорбительным.

— Вы непременно любите их — я знаю! –наконец ответил я за неё. — Я, признаться, тоже к ним неравнодушен. Давайте мы с вами сыграем в игру: я даю вам денег, а вы делаете то, что я вам укажу. Прежде всего, рассказываете, кто ваш шеф, и что ему надобно. В противном случае у вас есть все шансы оставить сцену в столь цветущем возрасте.

— Да какие ей деньги! Курва драная! Да я её сейчас… — закричал Костик, размахивая стеком.

Мадам взвизгнула и спряталась мне за спину.

— Ну перестань, Костя. Мы же приличные люди… вроде бы. Но вам, сударыня, стоит думать быстрее: я долго его не сдержу!

— Я согласна, согласна!!! — прокричала мадам из-за моей спины.

— Замечательно. Теперь отправляйтесь к господину Скалону — вас сопроводят туда в карете. Расскажете ему всё, как на исповеди, и имейте в виду — вы не единственная, кто работает на нас, и правдивость ваших слов мы всегда можем проверить. Вам придётся подписать соглашение о сотрудничестве; оно навсегда обяжет вас верностью нашей стране. Мы не собирается вредить Франции, — наша цель есть благо всего человечества!

Костя наблюдал эту сцену со злорадной улыбкой. Он снова был сильно навеселе. Когда вошедший Волконский взял даму под локоток и повёл в катеру, он усмехнулся, как мне показалось, не без задней мысли.

— Вот ведь, тварь! А ведь на сцене выглядит, будто ангелочек божий! Стерва! И Костя, кривляясь, фальшиво пропел он строки из арии, исполняемой мадам Шевалье с неизменным успехом.

— Да, Костя, народец паршивый нынче пошёл. Одни подлецы и христопродавцы, и дамы не лучше! — подтвердил я его мысль.

Братец вдруг подошёл ко мне вплотную и стиснул в медвежьих объятиях.

— Вот ты ругаешь меня, а я тебя люблю! Я тебя ни в жизнь не продам! Ты знаешь, с какими предложениями ко мне приходили?

И он, наклонившись к моему уху так, что я явственно услышал исходящий от него густой мадерный перегар, начал шептать про такое, что я застыл от изумления. И звучавшие при этом фамилии были очень и очень громкие и… неожиданные.

* * *

— Так-то вот, — назидательно закончил братец, глядя вне в лицо. — А ты не знал. По глазам вижу — не знал! А я ведь обещался молчать, как благородный человек. Но ты мой брат, Александэр. Ты навсегда будешь мне братом, мосье Долгоносов. Так что я всё благородство и клятвы засунул в дупу, и вот: ты всё теперь знаешь!

— Спасибо, Костя — только и мог вымолвить я.

— А про Анюту я так скажу, братец Саша ­ — береги тебя Господь от пули, чумы, и от немецкой принцессы! Вот ты всегда был умный, ты в своё время смог развязаться с этой, как её… баденской фифой, а я, видишь вот, не сумел. Не осуждай меня, ты не ходил в моих сапогах!****

И Костя ушёл, оставив меня в самых расстроенных чувствах.

Прежде всего, я вызвал адъютанта.

— Немедленно вызовите ко мне полковника Скалона. Передайте, это срочно!

В самых мрачных раздумьях я слонялся по коридорам Зимнего, пытаясь понять — то, о чём рассказал мне Костя — это правда или нет? Вроде бы, врать ему незачем. Но с другой стороны — рассказанное им было столь чудовищно, что совершенно не укладывалось в голове. Группа вельмож обратилась к нему с предложением возглавить регентский совет после моего отстранения. Костя отказался, заявив о глубоком отвращении к власти. Но они настойчиво повторяют предложение, уверяя, что он будет играть роль самую необременительную и декоративную, и что «для спасения прав дворянского сословия необходимы самые решительные меры». Ок, ок, допустим, вы решили меня свергнуть — хорошо, но ведь у меня уже есть малолетний сын. Вы что решили с ним сделать, господа? А Суворов, который никогда не смирится с подобным? А миллионы облагодетельствованных мною людей, которые могут такое и не проглотить? По всей логике, этого заговора не должно было быть… но похоже, он всё-таки есть.

Наконец полковник Скалон проследовал через «Салтыковский» подъезд и поднялся на второй этаж. Я встретил его у лестницы, и вскоре мы беседовали в глубине моего кабинета. Скалон по моему предложению дисциплинированно уселся на стулья у стены. Очевидно, он был встревожен, хоть и не показывал виду: внезапные вызовы к руководству — это всегда не к добру!

— Антон Антонович, у меня возникли вот какие подозрения. Как оказалось, к Великому князю Константину Павловичу некоторые наши вельможи обращались с очень интересными предложениями. Фамилии этих людей вас, вероятно, должны удивить: меня, по крайней мере, они ввергли в глубочайшее изумление.

И я вкратце передал ему сведения, с которыми поделился со мною брат, в том числе и назвал персоналии.

— Я ожидал получить такого рода известия от господина Макарова — закончил я свой рассказ, — а в итоге они дошли до меня кружным и случайным путём. Но почему-то я не получил этих сведений из тех источников, которые должны были мне о ней донести. Вы понимаете, о чём я?

Скалон кивнул, очень внимательно глядя на меня.

— Я не знаю, можно ли в полной мере доверять этим сообщениям. Они получены из источника… не вполне заслуживающего доверия. Возможно, ваши коллеги из Экспедиции общественной безопасности не совсем верно понимают своё ремесло. А возможно, дело ещё хуже! В общем, Антон Антонович, я прошу вас самым внимательным образом отнестись к названным мною персонам, и присмотреться к деятельности господ из Александровского равелина. Не удивлюсь, если они от меня что-то скрывают!

Скалон принял указание к исполнению и отбыл. Я проводил взглядом его коляску, с дребезжанием удалявшуюся по Дворцовой площади.

Если у вас нет шизофрении, это ещё не означает, что за вами не идёт охота…

* — Андре́-Эрне́ст-Моде́ст Гретри́, 1741–1813 гг., французский композитор, внёсший решающий вклад в стиль французской комической оперы XVIII века.

** — «И я буду царствовать на небесах»

*** — скандальная интрига, совершённая с целью завладения ожерельем, якобы предназначавшимся для французской королевы Марии-Антуанетты, ставшая основанием для громкого и скандального уголовного процесса в 1785–1786 годах, незадолго до Великой французской революции.

**** — идиоматическое выражение, означающее «ты не был на моём месте».

Глава 11

Сегодняшнее заседание Кабинета затянулось. И немудрено — очень уж много различных дел, требующих внимания! Сначала я уведомил собравшихся о создании новой коллегии — «путей сообщения», и представил собравшимся её президента — Карла Фёдоровича Модераха. В его ведении будут находится как шоссейные дороги, так и возводимые сейчас «конки». Здесь у нас много нового: уже строится межзаводская железная дорога на Урале, (она позволит соединить все заводы единой транспортной сетью), дорога до соледобывающего озера Эльтон в Поволжье. А ещё предстоит подготовка к постройке железной дороги от Петербурга до Москвы. Пока ещё не совсем заросла та, старая, ещё Петровская просека, надо заново расчистить лес и составить смету. Карл Фёдорович, показавший себя в Перми рачительным хозяином, не должен и здесь подвести…