— Вы хотите сказать, — ноги Эдема стали ватными, он опустился на стул, — что поражение Митча излечимо?

— Наш журналист связался с героем статьи, — продолжил редактор. — Жив, здоров и полон сил. О судьбе спасшей ему жизни компании он даже не слышал. Люди стараются забыть о болезни, если им удается побороть ее. И для него было новостью, что «Фарм-Фьюче» прекратила свои разработки и лекарства еще не скоро увидят свет. Он ужасно расстроился. А знаете почему? Он решил, что мог бы спасти чью-то жизнь, потому что у него осталась одна пробирка с лекарством.

— Одна пробирка… — в ушах стучало, и Эдему казалось, что он слышит что-то не то.

— Да. После первой дозы лекарства ему стало нехорошо. Мужчина испугался и одну пробирку у врача украл. Говорит, как доказательство, на случай, если лечение приведет к необратимым последствиям и он решит требовать от «Фарм-Фьюче» компенсации в суде. Но единственным необратимым следствием стало выздоровление. Той одной дозы хватило. А пробирка так и осталась в его холодильнике, пока наш журналист не напомнил тому счастливцу о ее существовании.

"Редактор лжет или что-то перепутал", — подумал Эдем. Даже не мог Артур не сказать своему больному другу о существовании экспериментального лечения!

— Словом, после звонка нашего корреспондента бывший больной разволновался: лекарства уже нет, производство временно прекращено, формула неизвестна. А где-то, может быть, умирает человек. Он вытащил пробирку из холодильника и поехал в больницу — передать ее врачу. Врач знает, кому может понадобиться препарат. Мне сфотографировали из блокнота адрес больницы и имя врача, — редактор достал из внутреннего кармана пиджака телефон. — Ну и почерк, как медик писал. Не могу разобрать имя.

— Артур, — подсказал ему Эдем: в мире, где все так переплелось, иначе быть не могло.

Редактор кивнул, подтверждая его догадку.

Итак, остался один способ выяснить всю правду и достать лекарства, способные спасти ему жизнь, — спросить Артура лично.

— Извинитесь перед Инарой за меня, мне нужно срочно в больницу.

Он резко развернулся на каблуке и почти выбежал из кабинета, оставив редактора в одиночестве.

3.17

В холле больницы также дежурили полицейские. Время для посещений уже прошло, и медсестра в пожелтевшем от долгого ношения халате крикнула Эдема, чтобы остановить. Он оглянулся, и печать глубокой трагедии на его лице остановила женщину.

На пятый этаж он сбежал по лестнице, перепрыгивая через одну. Здесь было пусто, только дежурная медсестра на посту, склонившись над настольной лампой, разгадывала судоку синим карандашом. Услышав стук ботинок, она проследила по маршруту посетителя и, убедившись, что этого интересуют врачи, а не пациенты, вернулась к своему занятию.

Из-за дверей кабинета Артура просачивался его возбужденный голос: он был или не сам, или разговаривал по телефону. Эдем нажал на ручку — заперто изнутри. Итак, гости.

Голос почти сразу умолк, щелкнул замок — и в дверях появилось лицо Артура. Врач выглядел усталым, но неожиданному визитеру не удивился.

— Надо поговорить, — Эдем едва сдержался, чтобы не нажать плечом и пройти в кабинет без приглашения.

Артур несколько секунд размышлял, проверяя нервы Эдема на прочность.

— Ну, давайте поговорим…

В кабинете не было посторонних. Жалюзи опущены, бумаг на столе меньше, чем утром, самая высокая стопка прижата мобильником Артура, как пресс-папье, дверь в туалет приоткрыта, на диване — пустая коробка из-под карт, на подоконнике — одноразовый стаканчик с кофе из больничного автомата.

— Чувствуйте себя как дома, — сказал Артур после того, как гость по-хозяйски огляделся. — Может, коньяк?

Эдем невольно бросил взгляд на сейф, где Артур хранил коньяк. По-видимому, пистолет тоже вернулся туда. А если Артуру успели привезти лекарства, то и они, скорее всего, спрятаны там.

— Мне уже достаточно.

— В таком случае, может быть, сыграем? — Артур достал из широкого кармана халата колоду карт, а потом вспомнил: — А, вы не играете. Напрасно, между прочим, он устроился в кресло и, вытянув ноги на пол кабинета, принялся тасовать бревно. — Один человек сказал мне сегодня, что карты — это сброс жизненного пути к заводским настройкам. Мол, мы даем судьбе понять, что на время партии отказываемся от самостоятельных решений, и просим ее повести нас по пути, который нам предназначен. Я вот надеялся, что мне суждено открыть собственную практику, но, вероятно, у судьбы свои планы.

Подошвы его ботинок выглядели так, будто он пришел в обуви прямо из итальянского бутика, а если принюхаться, то можно разобрать и терпкий запах кожи.

— Мы утром не договорили о «Фарм-Фьюче», — Эдем коснулся мизинцем кофе на подоконнике — давно выжила.

— А, "Фрам-Фьюче". Хороший пример того, как часто глупо устроен мир. Протестовать лекарство, подготовиться к производству, а затем разрушить все тысячами мелких раздоров. Если бы премию Дарвина давали не людям, а компаниям, я выдвинул бы кандидатуру «Фарм-Фьюче». Но вас интересует только одна их разработка, не правда ли?

Наконец он перешел к существу дела. Эдем оперся руками на спинку кресла, а взглядом уставился на Артура. Это был вызов на честный разговор. В ответ собеседник подогнул ноги и принялся раскладывать пасьянс.

— Я врач. Разве можно найти другую профессию, представители которой были бы скептичнее к сверхъестественному? Но сегодня я стал сомневаться. Вчера один музыкант пытался меня уверить в какой-нибудь ерунде с переселением душ. Сегодня пользователи соцсетей выкладывают видео, где вы прилетаете на вертолете на пробежку — мне знаком только один человек с похожей странной привычкой. Вам он тоже знаком — ведь утром я видел, как вы выходили из его палаты. А теперь вы переводите взгляд на сейф, когда я предлагаю коньяк, вы знаете, где он стоит. Слишком удивительно. Сегодня поверишь в переселение душ, завтра — в гомеопатию, послезавтра — в предвыборные обещания, и в конце концов поверишь, что человеческие судьбы решаются не в операционной, а где-то на небесах. Разве может быть для хирурга что-то ужаснее?

— Может. Равнодушие.

— Это мне не грозит. Если вы не видите чувств, это означает, что я опытный игрок в покере. Вы ведь тоже пытаетесь скрыть свои чувства: оперелись на кресло, но изображаете покой. Так делает новичок, набравший дырявый стрит, пошел ол-ин и теперь ждет последней карты. На самом деле вы думаете об одном: успели ли мне привезти пробирку с лекарством. Пробирку, которая может спасти жизнь человека, лежащего поверх выше.

— Я думал, вы друзья.

— И мы были друзьями. Но потом кое-что произошло.

Артур покинул незаконченный пасьянс и подошел к сейфу. Достал оттуда пистолет, воткнул его за пояс, захватил недопитый накануне коньяк и, оставив дверцу сейфа приоткрытой, вернулся за столик. Наполняя свой стакан, он искоса следил за гостем.

Эдем принял вызов — и открыл сейф полностью. Пробирки там не было.

— Ой, — сказал Артур. — Какая досада. Лекарство уже не у меня.

Эдем одним прыжком оказался у столика, оттолкнул его ногой в угол и поднял Артура за барки.

— Где лекарство? — прорычал он.

— Ну, ну, не так резко, — пистолет уперся в ребра Эдема.

— Лекарство у меня, — произнесли сзади.

Кругляков Владимир Иванович по кличке Борец вышел из туалета и с любопытством наблюдал за коньяком, лившимся тонкой струйкой из опрокинутой бутылки. В руках он держал укупоренную красным воском пробирку с розовым веществом.

Эдем отпустил Артура. Тот спокойно повернул пистолет за пояс.

— Бывают же в жизни такие совпадения, — от глаз Борца становилось холодно, как от кондиционера после горячего душа. — Ты расспрашиваешь кого-нибудь о «Фарм-Фьюче», я начинаю поиски, выхожу на врача, а он сообщает, что к нему как раз едут с препаратом.

— Случаются и более интересные совпадения, — добавил Артур, — поверьте.

— И не хотел же продать, стерва. Пришлось выиграть в карты. Я игрока слышу за километр, — Борец постучал по своему бульдожущему носу.