И, словно стесняясь своей откровенности, Капитан резко сдвинул машину с места. Последнее слово, как всегда, осталось за ним.

1.3

Эдем вышел на балкон в халате с чашкой мятного чая. Решив пол года назад переехать в жилье с видом на Днепр, Эдем выбрал эту квартиру из-за того, что только балкон оказался незастекленным. Теперь, стоя босяка на тонком коврике, он подставлял лицо под пока мягкое солнце, пил горячий чай и не думал о плохом, а значит, выбор был правильным.

Наконец ногам стало холодно. Эдем вернулся в квартиру, включил связь на телефоне и принялся искать свежую рубашку. Шмелями прожужжали три сообщения: Эдему пытались дозвониться. Два номера были незнакомы, третий принадлежал его юристу — наверное, хотел назначить встречу и закончить все формальности с завещанием.

Эдем разыскал его в одной из тех юридических контор, которые ютятся в залитых холодным светом подвалах спальных окраин Киева, изучил профиль в facebook, чтобы защитить себя от общих знакомых, и наконец позвонил. Он не надеялся, что юрист приступит к работе так скрупулезно и настойчиво, возможно, он прогуглил имя Эдема и теперь хотел показать себя перед коллегой в самом выгодном свете. Но оказалось: перед тем как поставить свою подпись под завещанием, нужно преодолеть определенную психологическую границу, а Эдем с опозданием понял, что еще не готов к этому. Однако юрист не успокаивался. Он знал, что приемные родители Эдема уже умерли, они усыновили мальчика далеко не молодыми людьми. Детей и жены у Эдема тоже не было. Поэтому юрист из подвала на окраине Киева не хотел, чтобы имуществом его клиента распорядились вне его воли, и решил не слезать с него, пока не будут улажены все формальности.

Эдем как раз занимался виндзорским узлом, когда телефон завибрировал снова. Незнакомый городской номер, вероятно, тот самый, что нарушил его утренний дзен.

Звонили из следственного изолятора. Молодой лейтенант, фамилии которого Эдем не расслышал, бормотал, то и дело повторял «ну, словом» и смог толком объяснить только то, что с подзащитным Эдема — Олегом Фростовым — произошло ЧП, и адвокату нужно немедленно приехать.

Рабочий день брал свое, и на балконе с видом на Днепр от него не укроешься.

1.4

Фростов был душевной болью Эдема.

Полтора года назад молодой бухгалтер, еще не отказавшийся от привычки дважды проверять итоговые расчеты, обнаружил разногласия в финансовой отчетности своей строительной компании. В поисках истины он отправился в начальство. Декоративное внутреннее расследование, в конце концов, привело к самому инициатору проверки. Ему предложили тихонько уйти, а когда Фростов отказался, обвинили в мошенничестве.

Эдем знал: Фростов не виноват, его избавились, сделав козлом отпущения. Адвокат был уверен, что дело выигрышное, поскольку следствие не предоставит ни одного, хотя бы немного убедительного доказательства. Эдем сражался так, как борются за последнее дело в жизни.

Суд вынес Фростову приговор — шесть лет заключения.

Эдем подал апелляцию, но это мало что могло изменить. Судьба молодого бухгалтера была навсегда сломана.

Теперь, ерзая от нетерпения в салоне такси, Эдем боялся одного — чтобы его подзащитному не причинили какой-либо вред.

Таксист демонстрировал чудеса ловкости, балансируя на грани дозволенного правилами движения и не отказывая себе в дорожном хамстве. Дело было даже не в обещанном пассажиром двойном тарифе. С одного взгляда на Эдема и на клубок в месте, где должен быть виндзорский узел, становилось понятно, что его спешка — это не прихоть карьериста, который опаздывает на деловой завтрак, а как минимум дело государственного веса.

Произошла беда — Эдем понял за квартал от места назначения. Улицу заполонили полицейские машины. Вся крайняя полоса и часть тротуара на подъезде к СИЗО оказались заняты дорогими автомобилями с синими номерами — приехало начальство. За полицейскими остановилась карета скорой помощи и два автобуса с бойцами спецназа.

Полицейские не огородили участок лентами, но все же выставили оцепление. Какой-то зевак снимал видео на телефон. Другие комментировали между собой все происходящее и сразу же, к общему удовольствию, придумывали новые и новые подробности.

Эдем оставил таксисту две сотни и, не дожидаясь остальных, бросился с удостоверением в руке одного из бойцов в окружении.

— Я адвокат осужденного Олега Фростова. Меня вызывали.

Боец кивнул стоящему поодаль капитану, и Эдем был вынужден повторить свою историю в ее расширенной версии. Капитан с серым, словно засыпанным пылью, лицом забрал удостоверение юриста и отошел. Зевака перевел камеру своего телефона на Эдема, и остальные интересные стали группироваться вокруг него, решив, что этот источник способен удовлетворить их неугомонный интерес.

— Что там происходит? — спросил Эдем, не обращаясь ни к кому конкретно.

«Оператор» разочарованно развернул свою камеру, и толпа разошлась на исходные позиции. Только одна из толпы, судя по масляному пятну на застиранной футболке и шестилитровой бутылке воды у ног — местный житель, который еще не успел собрать свой кружок по интересам, проявил расположение к Эдему.

— Террористы, — со знанием дела сообщил он.

— Будь так, все посторонние машины обыскали бы, а потом убрали бы с улицы, — возразил Эдем.

— Значит, не террористы, — согласился зевака. — Я слышал выстрел.

Шлагбаум на подъездной дороге к синим воротам изолятора опустили. На балконах двух соседних пятиэтажек было немало людей — очевидно, они не спешили на работу. Эдем подумал, что это впервые жители квартир, чьи окна выходят на СИЗО, довольны таким обстоятельством.

Через минуту вернулся капитан, отдал Эдему документ и кивнул, приглашая за периметр.

— Сигареты не найдется? — капитан решил воспользоваться ситуацией.

— Я слышал, что здесь и без этого стреляли.

Капитан замедлил шаг, думая, как ответить на наглость, повернул в карман ненужную зажигалку и наконец потребовал тоном, не допускавшим возражений:

— Отдайте ваш телефон. Здесь съемка запрещена.

— У меня телефон, а не камера. И оставлю я его только на проходной у дежурного, если надо будет, — в тон ему ответил Эдем, понимая: если его пропустили за периметр, то через телефон назад не будут выгонять.

Расчет сбылся. Капитан мысленно избил Эдема резиновой дубинкой, а вслух предостерег:

— Не снимать и не звонить. У вашего клиента огнестрельное оружие.

Эдему понадобился десяток секунд, чтобы осмыслить услышанное, но поверить он не мог. Олег Фростов, тощий ботаник, которому для полноты образа не хватало очков в роговой оправе и растянутого свитера. Олег Фростов, любивший вести подсчеты на карманном калькуляторе и вместо шариковой ручки брал простой карандаш. Тот Олег Фростов, которого Эдем не смог вытащить из жерновов судебной машины, сегодня сломался и решился на отчаянный шаг.

— Что произошло? — после нескольких секунд слабости Эдем овладел собой.

Капитан сделал вид, что не услышал.

У здания следственного изолятора, отгородившись от входа полицейской машиной, управляла процессом группа в штатском. Один из ее участников, заметив Эдема, устремился ему навстречу. Его лицо показалось знакомым Эдему.

— Вам рассказали? — воскликнул он, когда до Эдема оставалось расстояние прыжка Инессы Кравец.

— Что произошло?

— Набросился на телохранителя и забрал у него оружие.

Муж взял Эдема за локоть, и тот наконец вспомнил, кто это, советник министра внутренних дел. Странно, что он узнал Эдема — их однажды познакомили, но на этом все общение и завершилось. Советник подвел адвоката в группу, ядро которой составляли силовики разных уровней и ведомств с одинаково кирпичными лицами и необъятными талиями.

— Я адвокат Фростова, — Эдем решил не ждать, пока его представят.

— Похоже, ему понадобится лучший адвокат, чем вы, — заметил один.