3.9

— В общем, считают, что цель оправдывает средства, — с высоты седьмого этажа Эдем осматривал коричневые крыши, вывеску кинотеатра, квадратный, как выверенный линейкой, пустырь, ветку железной дороги, а прямо под окнами — котлован, из которого через год-другой вырастет элитный жилой комплекс; рядом был и теннисный корт, где двое мужчин с каждым пропущенным мячиком все сильнее убеждались, что налаживают деловые контакты не по тому виду спорта.

Новый пейзаж из окна — новая картинка в его коллекции.

— Так и есть, — Иванка забрала с принтера кипу теплых листов и раздала присутствующим.

Кабинет Иванки, обустроенный не для приема бизнес-партнеров, не для переговоров или съемок интервью, а для спокойной работы его хозяйки, был светлым и аскетичным — поэтому Эдем и решил созвать «военный штаб» именно здесь. Двумя его полководцами были Иванка и Затойчи, и сражаться у них было сразу на двух полях.

— Все зависит от цели, — заметил Затойчи. Непривычный к роли советника, он вошел в азарт и невольно стал стучать по кобуре.

Эдем пробежал глазами распечатанные Иванкой документы.

— Тогда сначала я расскажу вам о целях, — готовясь явить слушателям свой грандиозный план, он волновался не меньше, чем на своем первом судебном заседании. — Вы должны понять, за что я невзлюбил судью Назарова и зачем мне понадобились «Три кита».

Когда он кончил, в комнате зависла такая напряженная тишина, что щелкни пальцами — и она разнесет всех троих на куски. Эдем испугался: возможно его планы резко контрастировали с натурой Виктора Шевченко.

— Эта цель годится? — с не свойственной бизнесмену робостью уточнил он.

И случилось вот что: Затойчи перестал себя сдерживать и закружил комнатой, а Иванка достала неизвестно откуда картонную коробку и рассыпала по столу игрушечных солдатиков.

Они были в игре.

— Вот главные наши конкуренты на аукционе, — Иванка разложила на столе три фотографии и на каждой поместила по солдатику. — Они проявили интерес к покупке и могут позволить себе поторговаться. Если вывести их из игры, «Три кита» наши.

Еще минуту назад она не могла поверить в услышанное и прятала от Эдема глаза, опасаясь обнаружить свое сомнение. Что ж, он ее не осуждал.

Зато схватил оловянного карабинера и ткнул пальцем в фотографию под ним.

— Борец! Его настоящая фамилия Кругляков, правда?

Человек около пятидесяти, с квадратной челюстью и сломанными ушами — прозвище Борец подходило ему сильнее, чем настоящая фамилия, ничего круглого в его облике не было, даже голова выстрижена авианосцем.

— Иногда мир теснее, чем нам кажется. Смотрите, — Затойчи выложил на стол несколько листов из распечатанной Иванкой кипы. — У моих бывших коллег хватает неоднозначной информации о судье, и часть ее связана с г-ном Кругляковым. Судья Назаров принял несколько решений, выгодных его окружению.

Эдем вспомнил, что Виктор Шевченко встречался с Борцом несколько раз, но приятными воспоминания об этих встречах отнюдь не были. Неудивительно, что именно такому человеку понадобился продажный судья, занимающийся уголовным производством. Борец пришел в бизнес из криминала, легитимизировал свое дело, стал мультимиллионером, но прошлое не утаишь в дорогой костюм.

— А вот дело, которое могло бы стать достаточно резонансным, если бы кто-нибудь из журналистов заметил его, — Иванка выделила нужные абзацы желтым маркером. — Племянник Борца стал виновником смертельного ДТП, но был условным приговором. Решение принимал судья Назаров.

Эдем дважды прочел выделенное. Иванка была права: дай журналистам ниточку из этого клубка, и они размотаются до сердцевины. Неужели одним выстрелом они могли убить двух зайцев?

— Ну что ж, составим план битвы, — сказал он.

Это заняло у них больше часа, но будь здесь Артур, он назвал бы это игрой в быстрые шахматы.

3.10

Не успел судья Назаров отъехать от суда и на сотню метров, как его машину подрезали. Судья нажал на тормоза, выматерился и уже собирался выйти и разложить обидчика на атомы, как дверца пассажира открылась и на сиденье проскользнул Эдем.

— Здравствуйте, ваша честь, — он был уверен, что судья не может не знать Виктора Шевченко. — Мы еще не знакомы с вами официально, но думаю, что это начало прекрасной дружбы. Поехали, уехали, некрасиво стоять на дороге.

Гнев судьи сменился растерянностью. Его маленькие глазки жалили, как комары, передавая сигнал мозгу: да, рядом с ним действительно сидит миллиардер Виктор Шевченко. Вжавшись в кресло, судья время от времени косился на пассажира, и Эдем представил, как движутся шестерни в его голове в потугах определить, какое дело в производстве судьи могло заинтересовать бизнесмена.

— Я собирался обедать с коллегой, но сервировать столик могут и на троих, — сказал судья, но было ясно, что это только проявление вежливости.

— Когда придет время разливать шампанское, я непременно составлю вам компанию. А пока наша неожиданная встреча на дороге обойдется без внимания широкой общественности.

Судья поправил зеркало заднего вида. Машина, подрезавшая его на дороге, теперь ехала за ними.

— Я знаю, что такое конфиденциальность, — заметил он, и в голосе его слышалось облегчение. К нему пришли не с оскорблением, не с угрозами, а с делом, и эту ситуацию он понимал.

— Что ж, прекрасно, значит, я могу позволить себе быть откровенным, а это невиданная роскошь в наши дни.

Судья пожал плечами, давая понять, что он ни к чему не принуждает. Если гость хочет быть откровенным — то, пожалуйста, как ему удобно, но от хозяина машины этой любезности в ответ ожидать не стоит.

— Вы слышали о том, что в Верховном суде одно место станет вакантным?

— Чье? — удивился судья.

— Ну, не стоит путать откровенность со исповедью, — подмигнул Эдем. — Думаю, у вас достаточно связей, чтобы узнать подробности. А вот у меня связей недостаточно. Скажу больше: в Верховном суде у меня их вообще нет.

Они затормозили на светофоре.

— Для человека ваших возможностей это не должно стать проблемой.

— Проблема надежных людей существует всегда, какие бы у тебя ни были возможности. Надежных всегда не хватает. Потому я решил сесть в машину к судье с репутацией надежного человека. Человека, умеющего решать вопрос не привлекая лишнего внимания. Человека, который соблюдает договоренности и всегда доводит дело до конца.

— Спасибо, — склонил голову судья. Скажи такое кто-то другой, он бы решил, что оказался под колпаком и сейчас его пишет прокуратура или спецслужбы, но люди уровня Виктора Шевченко не занимаются такими пустяками.

— Уверен, то же вы слышали обо мне.

— Слово Шевченко крепче, чем печать. Да, кажется, говорят.

— Теперь я благодарю, — Эдем приложил руку к груди, хотя такую характеристику слышал впервые. Возможно, судья ее только что придумал. — Значит, мы оба знаем цену репутации. Поэтому я подумал: с вашим опытом вы бы вполне могли стать судьей Верховного суда. Лишь бы желание.

Он умолк, выжидая реакции судьи и снова представляя, как вращаются шестерни в его голове и образуют вихрь. Так они прошли несколько кварталов.

— Знаете историю о блохе и овечьей шерсти? — начал Назаров. — Жила-была блоха. Жила она на собаке. Не голодала, но и условия были, мягко говоря, собачьи. Но как-то зимой хозяева собаки заколебались, собака прокралась в дом и улеглась на овечью шкуру у камина. Овечья шерсть была так мягка, а комната так тепла, что без лишних раздумий блоха прыгнула с собаки и, счастливая, начала обустраиваться в своем новом жилище. Тем все для нее и кончилось.

Эдем сделал из этой басни свои выводы и засмеялся.

— Даже Лафонтен не смог бы передать ваше мнение точнее, — сказал он. — Но эта басня не о нас. Речь идет о том, чтобы с собаки перепрыгнуть на льва. У львов кровь слаще.

Судья достал из бардачка сигарету и закурил в открытое окно. Эдем его не торопил. Пока из сценария, который они составили в кабинете Иванки, выбивался лишь один важный элемент — судья ехал на машине с рулем вправо.