- Ходи теперь и оглядывайся, мы тебя всё одно достанем!

После всего этого не было и речи, чтобы идти на вокзал. Дилижансы – это первое, где их будут искать. До ночи схоронились в пригороде, дав монетку вдове с двумя детьми, хорошо, что у той за домом стоял старенький сарай, где смогли укрыться сами и спрятать коня. С первыми звёздами отправились в путь. Окольными путями выбрались из города, сделав большой крюк. Гордей кое-как взгромоздился на лошадь, а служивый шёл рядом.

- Повезло, по пути встретили телегу. Старый бортник привозил в город мёд на продажу, вот и решил домой по холодку возвернуться. С ним полпути и проехали. А уж остаток дороги вдвоём на коне, устал, он бедняга, напоить бы его.

- Лежи уж, бедовый, - вздохнула я, - без тебя и напоим и накормим. У тебя, похоже, рука сломана.

- У него не только рука, но и рёбра переломаны, - подал голос служивый, что до этого, молча, стоял у дверей.

- Ай, не беда, до свадьбы заживёт, - отмахнулся Гордей и снова застонал. – Самое главное, что я вот это схоронил и довёз!

Он полез здоровой рукой в ворот рубахи, завозился там, но видимо у него ничего не получалось.

- Вы бы госпожа Мари отвернулись! - взмолился он.

Пришлось послушаться.

Гордей задрал рубаху, там у него вокруг талии был намотан пояс со специально нашитыми карманами. Из них он и принялся выкладывать небольшие мешочки с деньгами.

- Вот! Всё в целости и сохранности!

Глаза рыжика прямо светились от гордости, как и все его полсотни конопушек.

- Ну, герой! Своё место бригадира честно заработал! – Эндрю протянул ему свою ладонь, крепко пожимая здоровую руку.

- Ему бы лекаря нужно! – покачала я головой.

Но в ответ Эндрю сгрёб все деньги, сунув их мне в руки.

- Ты иди, отдыхай, мы сами тут управимся. Только полотенцев чистых нам дай.

Полотенца им дала Марыся. Девушка проснулась и вышла на шум. Она же помогла согреть тёплой воды и обмыть Гордею раны. Эндрю сходил в свою комнату и принёс чистую рубаху и штаны, а я, чтобы не разбудить постояльцев, накрывала поздний ужин прямо на кухне. Сидели за столом и вполголоса обсуждали случившееся.

Из всего выходило, что барон Сент-Моренн вышел на тропу войны и будет мстить.

Гордей так и остался на первом этаже, так было удобнее за ним ухаживать. На руку ему наложили шину из двух тонких дощечек, а рёбра туго перетянули куском старой простыни. Чтобы не бередить раны, ему велено было не вставать с дивана, больше есть, да пить целебные отвары.

Утром я отправилась в деревню и вернулась с местной знахаркой. Бабушка осмотрела больного и не нашла ничего серьёзного. На синяки велела прикладывать бодягу, заваривать травки.

- Молодой исщё, как на собаке заживёт! – махнула она рукой, но монетку за труды приняла с благодарностью, завязав её в уголок платка.

Утром я пересчитала деньги за уголь, сумма оказалась внушительной. Примерно столько мы рассчитывали получить, перекупив всё, что добудут на шахте Сент-Моренна. Но теперь надобность в этом отпала. Ещё один обоз – и мы наберём на выкуп закладной.

Я поделилась своими мыслями с Эндрю.

- Боюсь, не дадут нам отправить ещё один обоз. Капрал видел в горах несколько чужаков, как бы не по нашу душу! Нужно усилить охрану! Тем более, мне надо будет уехать на несколько дней, завтра состоится первая сделка с торговцем, пожелавшим выкупить будущий урожай. Я сегодня же съезжу домой, привезу собак, так мне будет спокойнее.

Вечером в таверне к постояльцам прибавилось ещё три собачьих хвоста. Днём псов решили держать в загоне, чтобы не пугать гостей, а ночью выпускать на волю.

Мейджик ходил по дому, нервно подёргивая хвостом, такое соседство ему очень не нравилось, приходилось задабривать его куриными крылышками и потрошками.

Эндрю полдня пропадал в холмах, а рано утром уехал, мы с ним почти не виделись. До обеда всё было относительно спокойно, а потом заявились ещё двое шахтёров и попросили взять их на работу.

Из их рассказа мы узнали, что бригадир велел в спешном порядке засыпать проход в новую шахту, ту самую, что вела в мои земли. Вот эти двое и смекнули, что отплаты за эти работы им не светит, и решили попытать удачу в другом месте.

Вечером к ним присоединились ещё двое. Стал вопрос – куда их селить? Кроватей не хватало. Да и готовить на всех мы с Марысей уже не успевали. Прияв решение, я отправилась в деревню, поговорила с бабой Полей, старушка посоветовала нанять в помощницы Арину. Женщина осталась вдовой и жила с родителями мужа.

- Тесно у них, да и недолюбливают там Аринку, детей-то они с мужем так и не нажили, так что, она с радостью за тобой пойдёт, - пророчила хитрая бабуся.

Так и случилось. Выслушав меня, Арина тут же собрала узелок и пошла со мной. Худая, высокая, жилистая. Не кормили её что ли? На вид я дала бы ей лет тридцать. Глаза грустные, на лбу пролегла глубокая морщинка, единственное, что было в ней привлекательного – это густая тёмная коса, да и та спрятана под вдовий платок.

Правда, в таверне я быстро привела её в порядок, выдав форменное платье, фартук и нарукавники. Косу подняли высоко на затылок и закололи шпильками, приколов на причёску белоснежную полоску кружева.

- Вот теперь другое дело! Посмотри!

Я подала ей зеркало. Арина долго всматривалась в своё отражение, пока на её лице не появилась робкая улыбка.

Поселить новую помощницу пришлось в комнату к Марысе, других мест пока не было.

- Это ненадолго, чуть позже переделаем под комнату одну из кладовок, пообещала я.

В ещё недавно пустующем доме стало неожиданно тесно.

С появлением Арины стало немного полегче. К гостям выходить она пока стеснялась, поэтому мыла полы, прибиралась в комнатах, перестилала постели.

Ещё один день пролетел в делах и заботах. Эндрю всё ещё не было, надеюсь, его сделки будут удачными. Вечером, накормив работяг, я поднялась к себе. День выдался особенно жарким, в комнатах стояла духота, не смотря на усталость, спать не хотелось.

Я подошла к окну и долго смотрела на усыпанное звёздами ночное небо. Где-то вдалеке алела узкая полоска. С каждой минутой она становилась всё шире и ярче. Заря… но ещё не время!

Тонко и жалобно завыла собака, за ней другая. И тут меня пронзила внезапная догадка – это пожар! Степь горит!

Как была в домашнем халате, накинутом поверх ночной сорочки, так и помчалась вниз. Затарабанила в дверь комнаты Мариси и, не дожидаясь пока она выйдет, выскочила на улицу, побежав к сараю, где спали рабочие.

- Где капрал?

Я схватила за грудки первого попавшегося мне на пути, ничего не понимающего парня и затрясла его.

- Что случилось? Госпожа Мари, отпустите его, - мои руки мягко отцепили от домотканой рубахи.

Кто-то зажёг масляную лампу, я подняла голову, узнавая рядом с собой помощника капрала, того самого, что ездил с Гордеем в город.

- Там, там степь горит! – закричала я.

Он начал подробно выспрашивать меня, что я видела, его спокойный рассудительный вид немного меня успокоил.

- Идите в дом, - велел он мне, - мы тут сами управимся.

Шахтёры быстро одевались, молча брали в руки кирки и лопаты и словно растворялись в ночной темноте.

Ко мне выскочили наспех одетые Марыся и Арина.

- Что случилось?

- Пожар! Там! – я замахала в сторону холмов.

- Девушки, уведите её в дом, велел служивый, выводя со двора свою лошадь. Марыся взяла меня под руку и потянула в сторону кухни.

На шум, прихрамывая и держась за бок, приковылял Гордей. Узнав, что случилось, он велел собрать все пустые вёдра и наполнить их водой.

Я с беспокойством смотрела в сторону холмов, алое зарево становилось все больше и выше. Ветер принёс запах гари.

- Там же уголь! – пронеслось у меня в голове. – Если он загорится, быть беде!

В памяти всплыло несколько случаев, когда загорались угольные шахты и горели потом годами. Про это даже фильм сняли. Ужастик!