Нет, третьего не понадобилось: сообразил вражина, что не всё коту масленица, отцепиться не получиться. «Бреге» и «Подляска» по характеристикам относительно схожи, вот только бомбёр, как ни странно, виражнее, ну и высотнее, конечно. А у творения ляшского безбашенного гения и мотор такой же гонористый. Так-то ничего работает, если летает, как те крокодилы из анекдота, низэнько-низэнько. А вот на высоте, в более разреженных слоях воздуха, фордыбачить начинает. Не зря поляки «PWS-10» из боевых частей давно убрали в учебные эскадрильи, а что не убрали, получается, франкистам сбагрили. Посему в своих попытках вывернуться, вражеский самолёт заметно потерял скорость, а я за счёт лучшего маневрирования — и машине спасибо, да и опыта на досаафовских поршневиках у меня всяко побольше будет — сумел выйти на него сверху-спереди. Мохнатые пулемётные очереди врага ушли куда-то вдаль. Ну, понятно: у него пулемётные стволы сведены метров на двести пятьдесят, если не на триста. Вроде бы там такие же «Виккерс-Максимы» пришпандорены, а это две ленты по двести пятьдесят патронов. Сколько-то франкист на атаку исподтишка потратил, сейчас вот тоже длинными лупанул, десятка по три выстрелов с каждой огневой точки. А у меня курсовой пулемёт один, зато лента полнёхонька…
Летим.
Морда в морду, капот на капот.
Вот уже различаю лицо за плексигласом вражеской кабины: вроде бы молодой, лет двадцать от силы. Вижу, как вновь плещется оранжево-белое пламя у пулемётных дулец, чуть креню машину… На мгновение отрываю левую руку от рукояти управления, большой палец — на гашетку пулемёта. Он у меня пристрелян на пятьдесят метров. За сколько там секунд стометровка по нормативам? Плевать, пуля быстрее!
Ту-ду-ду-ду-дум!
При стрельбе металлическая лента рассыпается. Пустые звенья и гильзы вылетают вперёд-вверх, падают — и это видно — на самолётный капот и тут же соскальзывают с него, отправляясь по всем законам гравитации вниз, на землю. Весной, при вспашке поля, их найдут крестьяне и обязательно приспособят к какому-либо практическому делу. Селянство тут бедное, и «по бедности своей мелкоскопов не имеет[8]», им любая железочка пригодится…
Да, стрелять я ещё не разучился. Очередь разнесла плекс и достигла цели. Убитый или тяжело раненый франкистский лётчик отпустил управление и, пролетев по инерции ещё с десяток метров, «Подляска» закувыркалась вниз, всё к тем же крестьянским полям. Немало хлеборобам достанется железяк…
А дальше… Дальше я довольно быстро сориентировался в пространстве: Валенсия — город большой, сейчас вообще исполняет обязанности временной столицы Испанской Республики, её сверху издалека видать. Окликнул в переговорную трубку Гонсало. Говорит, живой, но ранен. Достал-таки фашист его с первой очереди: нижнюю-то заднюю полусферу бортстрелку «Бреге» никак не получается прикрыть, и франкист это явно знал. Ничего, Лало, я уже взял курс на наш аэродром, потерпи немного…
Долетели. Пропеллер совершил несколько последних холостых оборотов и замер…
…Оставив Феррера возиться с повреждённым самолётом, я устало потащился в сторону штаба. Надо же доложить, а потом… Потом выпрошу у столовских девчат стаканчик граппы, замахну — и отдыхать. Вымотали меня эти летушки-пострелушки.
[1] Всё ли хорошо? (Исп.). Аналог русского «как дела».
[2] Один из вариантов уменьшительного «Гонсало».
[3] Герой ошибается: кинофильмы «Эскадрилья №5» и «Истребители»! вышли на киноэкран только в 1939 году, уже после падения Второй Испанской Республики.
[4] Русский.
[5] Друг.
[6] «Эскадрилья Испания», она же — «Интернациональная эскадрилья», была организована по инициативе французского писателя Жоржа Андре Мальро. Воевала с августа 1936 по февраль 1937 года. Несмотря на распиаренность, французские лётчики на самом деле эффективностью не блистали, совершив в реальной истории всего 23 боевых вылета на 130 человек… Для сравнения: также укомплектованная из французов и воевавшая на советско-германском фронте эскадрилья «Нормандия-Неман» совершила более 5200 боевых вылетов, проведя 869 воздушных боёв, сбив 273 и повредив 50 вражеских самолётов. Так что не подумайте, что автор огульно обвиняет всех французских авиаторов в неумении воевать. Но вот в Испании, увы, не блестнули…
[7] Сейчас из принято толерантно называть «андреевскими крестами». Но андреевский косой крест традиционно изображается ГОРИЗОНТАЛЬНО (как на военно-морском флаге России или флаге Шотландии). Вертикально хе пишется буква «Х», в русском алфавите называемая именно «Хер»/«Хѣръ» (отсюда и слово «похерить» — перечеркнуть документ «хером». Название — не ругательное и вполне приличное, а если кто-то озабоченный что-то себе напридумывали — это уже их собственные комплексы. И да: советские лётчики, воевавшие в Испании, называли отличительные знаки мятежников «херами», а их самих — «хероватыми». Такое вот историческое языкознание.
[8] Н. Лесков. «Левша».
Глава 8
VIII
Испанская республика, Бильбао, аэродром Ламиако / Испанское небо, 24 декабря 1936 г.
На аэродром Бильбао нас перекинули позавчера. Вроде бы республиканцы опасаются приуроченного к праздникам вероятного наступления мятежников: те показательно декларируют свою сверх-религиозность и могут нанести удар по «красным безбожникам» на Рождество. Впрочем, показное религиозное рвение не мешает фашистским генералам-католикам активно использовать африканских мусульман из Регулярес, а самим маврам с удовольствием насиловать женщин-христианок и мальчишек в захваченных сёлах и небольших городках. Церкви, правда, по примеру своих предков «воины Аллаха» теперь не разоряют: на этом поприще уже активно порезвились анархисты, начав такие развлечения ещё накануне мятежа.
Чёрно-красные — вообще забавники: в крупных городах они придерживаются хоть какой-то дисциплины в рамках профсоюзов (да и наличие по соседству вооружённых подразделений иных левых партий действует отрезвляюще), а вот в сельской местности ими уже пугают детишек. Последователи Бакунина и Кропоткина с воодушевлением принялись обобществлять землю и устраивать «либертарные коммуны». Мало того, неоднократно отмечены случаи насильственной реквизиции у мужиков использующихся в Республике песет (пусть и сильно обесценившихся за последнее полугодие) и выдача взамен — даже не временных чеков или расписок — а натуральных фантиков от конфет, снабжённых чернильной надпечаткой «CNT[1]» и цифрой номинала. Сами же изъятые деньги в мешках закидывались в машины и куда-то увозились. Не удивительно, что большинство хоть сколько-то зажиточных крестьян — не только кулаков, по русской терминологии[2], но и середняков, если и не стремиться добровольно под знамёна мятежников (впрочем, те сами проводят мобилизацию — ни о каком «добровольчестве», как в России во время корниловского «Ледяного похода» речи не идёт), то по их приходу в село выказывает франкистам полную лояльность.
После памятного вылета, в котором был ранен Кармон — к счастью, его успели передать медикам до того, как он истёк кровью и теперь парень, небось, заигрывает с медсестричками в госпитале — и прикрывающие нас интернационалисты из «Испании» умудрились потерять наши бомбёры при возвращении с бомбёжки, мои отношения с американскими коллегами стали ощутимо более натянутыми. Все они, за исключением кузенов Томпсонов, формально гораздо более опытные летуны — но по факту сбежали в бою от единственного вражеского истребителя, бросив франкисту на растерзание нас с Лало. И если бы в теле Дениса Русанова, обладателя диплома пилота-любителя с двадцатью пятью часами налёта — ладно, с учётом навираженного над Пиренейским полуостровом — сорока, не оказался бы разум майора Бехтеева, с гораздо большим лётным и боевым опытом — фашист бы в тот день получил в лётную книжку запись минимум об одном сбитом. А возможно, быстро расправившись с «желторотиком», враг успел бы догнать и скинуть с неба ещё одного-двух бомбёров из «Янки». Вот коллеги и ощущали дискомфорт, сторонясь того, кого по факту оставили умирать, а он не только выжил, но и уничтожил заставившего их паниковать франкиста. Из всех пилотов только Эдди Шнайдер сумел морально переломить своё «эго» и подойти с извинениями. Так-то он неплохой парень, этот Шнайдер, хоть и немец — ну так немцы сейчас в США — вторая по численности национальная общность, старые семейства ведут родословную ещё от тех германских наёмников, которых бритты завезли на Американский континент подавлять тамошний буржуазный сепаратизм. Янки в тот раз свою Первую войну за независимость[3] с трудом, но выиграли, а большинство Михелей[4] так и осталось в Новом свете: платить за их перевозку обратно через океан английские сэры и не собирались. Вот и пришлось немецким дембелям обустраиваться на новом месте — кто-то занялся сельским хозяйством, кто-то ремеслом и торговлей, однако жить старались компактными общинами[5] и жениться в основном на своих, немецкоязычных, эмигрантках.
