— Это когда-нибудь прекратиться?!

К счастью, эта сирена длилась вполовину меньше времени: всего около пяти с половиной минут.

— Иномирец, — Ораш махнул ему головой, а затем извлёк из-под стойки массивную книгу. Перевернув её, он открыл последнюю страницу и протянул Кайрилу ручку. — Семь тридцать три.

[1] «Хоуп» (по англ. Hope) буквально переводится с английского как «надежда».

Глава 15. Халсе

1

Солнце взошло быстро, но пустыня ещё не успела прогреться. Хуже того, подул пронизывающий ветер, а здесь он чувствовался не так, как в городе — более «дикий», «наглый». Фред уже не спал, но ещё не хотел открывать глаза. Он поморщился и перевернулся, поёжился, затем сел и осмотрелся.

Бескрайняя белая пустыня. Ровная как лист бумаги. Бледная, как труп, и холодная как ад. Впрочем, ад для каждого свой.

Фред поднялся, размял руки и затёкшую шею. Отошёл на несколько шагов, чтобы посмотреть, что осталось от иммерти. А осталось больше, чем он предполагал ночью. Почти полностью сохранился фюзеляж, если не считать обвалившегося потолка, оторвалось одно крыло, другое увязло в песке. По краям фюзеляжа, будто гнилые зубы рассерженной ведьмы, торчали кривые пожелтевшие края разбитого стекла. Осколки разбросало на десятки, а может и сотни, метров. Благо энергетические мешки спасли пассажира и пилота от этих частиц. Если бы не Энергия, обломки сработали бы как поражающие элементы боевого снаряда.

Будить пилота не хотелось — Фред не представлял себе, что с ним будет, когда он увидит свою «Чайку» при свете дня. Но идти надо было сейчас.

— Эй. Нам пора. Идём.

— Никуда нам не пора, — тот отвернулся.

— И что? Так и будешь валяться? — Фред ещё с полминуты стоял над Фаинхом. Оглянувшись на пустыню, он попытался понять, в какую сторону лучше идти. Лишь в одном направлении, на самой кромке горизонта, маячили маленькие чёрные точки. — Если надумаешь, иди за мной, — пробормотал Фред и пошёл.

Предательские злые точки. Проклятые точки. Что если это обман? Или мираж? Хотя нет, мираж совсем не такой — он рисует море, а иногда пальмы и верблюдов. Здесь не было ни того, ни другого, ни третьего. Чем дальше продвигался Фред, тем больше хотелось пить. Сначала сильно, потом жутко, потом ужасно! Потом невыносимо. Он начал набирать в рот слюны и глотать. Пытался резко вдыхать воздух через рот, чтобы получить хоть каплю влаги. Думать о чём-либо другом, кроме питья, стало невозможно. Берроу даже решил, что смог бы соорудить лозу, и пройти по песку как лозоходцы, держа её перед собой. Раньше он не верил в этот способ поиска воды, и считал его шарлатанством, теперь ему захотелось в это поверить, лишь бы как-то утешить свою жажду и хоть чем-то занять голову.

По ощущению, прошло полдня. На деле же, солнце только-только достигло небольшой высоты. До зенита оставалась ещё целая жизнь, а идти нужно было прямо, не останавливаясь.

Точки на горизонте, между тем, выросли до очертаний оазиса. Конечно, это была радостная мысль — признать, что ты не ошибся, что нашёл-таки место, где журчат ручьи и можно вдоволь напиться, но к радости примкнула её уродливая сестра, шипящая, словно гадюка — скепсис. Где вода — там люди. Где люди — там хозяйство, женщины, дети, скот, продовольствие и, конечно, те, кто всё это защищает. Там, где есть люди, всегда есть и оружие. Примут ли эти люди чужака? Дадут ли они пришельцу ступить на священную землю оазиса?

Сомнения клубились, словно змеи. Фред уже и забыл, зачем он здесь. Зачем бредёт по этой пустыне, под палящим солнцем, в непонятную чернеющую на горизонте даль. Почему ему приходится думать о каких-то пустынниках, которые, возможно, лишь дикое кочевое племя головорезов?

Оклик из-за спины. Голос Фаинха. Неужели Сокол наконец-то решился встать? Оклик повторился и Фред посмотрел назад. Да, это был он. Пилот всё это утро шёл за ним быстрым шагом, бороздя песок усталыми ногами. Поравнявшись с Фредом, он рухнул на колени. Фаинх не произносил ни слова, только тяжело дышал. Его лицо покраснело от жары и покрылось градинами пота. Не стоило ничего объяснять. Только вперёд.

Чёрные силуэты пальм позеленели. Стало чётко видно, как раскачиваются деревья, как играют на солнце пальмовые листья. Проглядывались даже глиняные домики. Проплыла над кустарниками корзина. Оказалось, это женщина несёт её на голове. Рядом бегала собака. Жизнь потихоньку проявляла себя, хотя и старалась затаиться в тени, в глубине этой зелёной пальмовой рощи.

Фаинх радостно прибавил шаг. Ему хотелось пить так же, как и Фреду. Хотелось вытряхнуть из ботинок весь набившийся песок и напиться колодезной воды, а заодно и обнять ту женщину с корзиной. Однако Фаинх понимал, что последнему не суждено сбыться. А возможно, и первому, и второму. Пилот остановился. Схватился за грудь и в страхе сглотнул.

— Это «скорпионы», — прохрипел он. — Видишь, — он прокашлялся, прочищая горло. — Видишь крыши? Плетение крест-накрест. Типично для «скорпионов».

Чуть позже Фред и сам заметил, что крыши домов уложены сушёными листьями и переплетены в клеточку.

— Кто бы они ни были, это люди. Может, дадут воды? Покажут дорогу? Не все же халсейцы такие злые?

— Не знаешь ты халсейцев, — Фаинх обернулся. Вздохнул. — Идти всё равно некуда.

Он сделал шаг, нерешительно, будто по канату.

Та самая женщина с корзиной снова показалась из-за кустов. При виде чужаков, она что-то испуганно крикнула, поставила ношу на землю и скрылась за деревьями. Пару минут спустя, женщина вернулась, в сопровождении двоих мускулистых мужчин. У обоих на поясе были трубки, похожие на флейты. Только это были не флейты. Путники поняли это слишком поздно.

2

Сквозь туман проступило небо, затянутое седыми облаками. Прохладный ветерок пробежался по лицу. Шея болела. Пощупав её, Фред обнаружил тоненькую иголочку. Чуть позже он понял, что лежит на спине, на чём-то жёстком и усыпанном песком. Он привстал и заметил вертикальные палки, выстроенные частоколом со всех сторон. Прутья?

Встав и оглядевшись, Фред окончательно проснулся. Он находился в клетке, в одной из множества таких же клеток, выстроенных в ряд. С одной стороны находился проход, а за ним — ещё один ряд. С другой стороны — оазис, только теперь уже дальняя его оконечность. Посреди прохода торчали копья с нанизанными на концах чашами — видимо, факелами.

— Эй! Что за шутки?! — Фред схватился обеими руками за прутья и тут же отдёрнул — прутья были покрыты мелкими иголочками, которые очень больно впивались в руку. Умоляющим взглядом, он посмотрел на ладонь — только бы не пошла кровь. Но та пошла, множеством мелких красных точек. Фред присосался к ладони и вернулся на середину клетки.

«Так. Так, что же делать?»

Прежде всего, нужно было изучить обстановку. Под ногами твёрдый глиняный пол, усыпанный песком. В углу — миска с водой и ведро, а рядом — ворох сухой травы. Фред обратил внимание на других заключённых. Каждый из них, одетый в набедренную повязку, сидел в углу, спрятав голову между ногами и туловищем.

— Фаинх! — закричал Фред. Затем повторил ещё громче, в надежде, что хоть кто-то отзовётся. Он попытался рассмотреть те клетки, что стояли поодаль. Нигде не было ни признака пилота.

Твёрдо намеренный выбраться как можно скорее, Фред ещё раз лихорадочно прошёлся по клетке. Сел на солому. Попил воды. Та оказалась жутко тухлой. Но больше пить было нечего. Он сделал ещё глоток, плотно прижав губы к миске. В конце концов, не выдержал и выплюнул воду. Соседа по клетке этот жест, почему-то, очень возмутил. Тот даже осмелился вытащить голову на свет, на короткий миг.

— Чего-чего?

Фред приблизился к краю, чтобы выплеснуть содержимое чаши, но это вызвало чуть ли не истерику. Тогда он понял, или подумал, что понял, в чём дело, и предложил миску соседу. Заключённый отказался.

«Странный».

— Эй! — обратился он к соседу слева. — Эй! Ты говоришь на таросса? — потом к соседу справа, с тем же вопросом. Вышел на середину и крикнул во весь голос: — Здесь кто-нибудь говорит на таросса?!