– Чума… Охренеть… Ты это видел, Сэм?

– Мэт… Ну, что я еще здесь не видел? – Вечер. Поздно. А зной и жара – как в полдень. – Дай подремать.

– Да ты смотри, придурок! Смотри туда! – Мэт схватил меня за подбородок, заставляя направить взгляд в ту сторону, куда ему надо было. Никак не повзрослеет, мать твою, ведет себя словно пацан.

– Да убери ты свои крючья! Очки сломаешь! – Невольно бросил взгляд в сторону бассейна. И так же невольно присвистнул. – Лопни мои глаза! Откуда взялась эта краля?

– Сэм, алло! Перегрелся на солнышке? Или перебрал коктейлей? – Матвей пощелкал пальцами у меня перед носом. – Это же твоя вечерина, брат! Ты должен знать, каких приглашал цыпочек! Колись, давай, кто она?

– Я что, по-твоему, должен всех баб их списка помнить? Они же как мухи сюда слетаются, стоит лишь маякнуть.

– Нееее, Семен. Ты че? Эту разве можно забыть, дружище? Она еще у нас ни разу не светилась.

– Так. Стоп. Спасибо, что напомнил: вечеринка – моя. И я знакомлюсь первым!

Эту цацу я никому не отдам. Слишком она хороша. Даже для Мэтта.

Лица не видно за темными очками. Только пухлые губы, на которых маняще блестят капельки коктейля. Острый кошачий язычок их слизывает, но новый глоток – и капельки манят опять.

– Сэм, ты охренел? Я тебе недавно лялю отдал. Ты попросил – я поделился. Теперь – моя очередь, ничего не знаю!

– Не отвлекай. И забирай себе ту лялю обратно. Она тупая, как этот шезлонг.

Девочка шла по самому краю бассейна, плавно покачивая стройными бедрами. И словно не замечала, как ее липко облизывают жадные взгляды. Все мужики потеряли челюсти и сами потерялись.

Золотистый загар – ровно такой, как мне надо. Не курица жареная, а чуть-чуть подогретая цыпочка… Талия – тонкая. Ровно на две моих ладони…

– Слышь, Семен?! Отвлекись от ее сисек, а? Ты же не любишь такое… накладное? Зачем тебе надувная?

– Это у тебя мозги от жары поплавились и вздулись. А там все натуральное.

– Че, прям видишь издалека? – Матвей похабно хмыкнул.

– А ты не помнишь: я – эксперт высочайшего разряда!

Только слепой заподозрит, что эти спелые дыньки, едва прикрытые уголками бикини, могут быть ненастоящими. Такую сладкую упругость подделать невозможно.

Все, короче. Я тоже потек.

– Здесь оставайся. Не мешай.

– Сэм! Я же сказал: первым буду знакомиться!

Матвей подорвался следом, перевернув шезлонг и столик. И даже не оглянулся…

– Да стой ты, я сказал!

Мать твою.

Два перезрелых дебила.

Весь народ в округе всполошили: девки забыли про свои коктейли, парни повернули головы вслед за нами. Хотя, у меня в компании нет слепых: они эту девочку тоже давно засекли, просто не рисковали высовываться…

Мэт, сволочуга, успел. Всего на долю секунды оказался впереди меня – и уже успел прихватить за талию блондиночку.

– Ааай! – Стакан в одну сторону, телефон – в другую. Брызги по сторонам, как в замедленном кадре. А цыпочка падает в воду, даже в этом полете грациозно размахивая руками…

Я лучше плаваю. И ныряю быстрее.

Секунда – и уже рядом, ловлю ее скользкое, теплое, упругое тело. Пальцы скользят по бедрам, талии, груди… Натуральная. Мягкая. Не ошибся: в ней ни грамма подделки.

– Выпусти! Я сама! – Девица трепыхается, норовит выскользнуть из рук. Ей очень не нравится, что я трусь бедрами о ее выпирающую попку.

– Тут крокодилы водятся! Ам! – Щелкаю челюстью прямо у нее над ухом. – Таким сладким конфеткам слишком опасно сюда нырять!

Вода бассейна пахнет химией и сыростью. Но мне чудится, что волосы незнакомки источают свой собственный, одуряющий аромат. Он щекочет ноздри, волнует, будоражит…

– Давайте руку, прекрасная леди. Я спасу вас от этого переростка.

Матвей не сдается. Первый шаг – за мной. Я первый ее потрогал, пощекотал шею носом, потерся – заклеймил своими прикосновениями. И хрен позволю ему переиграть!

Но девушка благодарно хватается за запястья Мэтта, позволяет выдернуть себя из воды.

– Хотите, я сделаю вам искусственное дыхание? – Похабно улыбаясь, Матвей обнимает девушку и явно не планирует отпускать. Слишком плотно и слишком тесно прижимает… Могу представить себе, каким выпирающим бугром он там трется о ее бедра.

На месте шумной, пьяной, угарной вечерины воцаряется мертвая тишина.

Никто не хочет пропустить это шоу. Кто-то смотрит с завистью, кто-то с презрением… С равнодушием – ни один человек.

В моих ушах – только плеск воды, взбаламученной нашим падением, тяжелое дыхание, взрывающее перепонки, и… Кажется, я отлично слышу, как поднимаются и опадают густые ресницы блондинки. Они ведь все глазами хлопают, прежде чем ответить на любой вопрос?

С замирающим сердцем наблюдаю, как она привстает на цыпочки, скользя своей мокрой кожей по практически голому Матвею (шорты – не в счет), отставляет назад одну стройную ножку… Блестящий камушек на золотой цепочке, опоясывающей лодыжку, тут же приковывает все взоры.

Кукла. Красивая, изящная, охренительно сладкая кукла, знающая себе цену. В каждом ее движении – не только томная грация, но и четкий расчет! Она словно играет на публику… И заставляет хотеть себя еще больше! Я просто обязан получить эту актрису в свое владение!

– Конечно. – Нежный голосок выпевает всего несколько слогов, изумленная публика громко ахает.

Что? Мне послышалось? Или она реально это сказала?

– Вы согласны, милая незнакомка?

Похоже, и Мэт слегка охренел. Он никогда не переспрашивает – сразу берет свое! А тут – на тебе…

– Ради этого стоило утонуть, не правда ли?

Девчонка скользит пальчиками по плечам друга: я могу лишь бессильно наблюдать, как бугрятся и вздуваются его мышцы от этих легких касаний. И страдать! Хочу быть на его месте!

– Шикарно. Просто шикарно. – Мэтта отпускает первый шок, и он, уже без раздумий, накрывает ее рот своими губами.

Только аплодисментов, мать твою, мне не хватало! Шоу мне тут устроили! На потеху всем приглашенным!

Неведомая сила выталкивает меня из воды, выбрасывает на скользкий камень.

Эта парочка словно забыла, что здесь – люди. Устроила тут жаркую прелюдию: пальцы Матвея зарыты в мокрые белые пряди, расправляют их, разглаживают по узкой загорелой спине, поправляют застежку купальника, щелкают ей… Он что, раздевать ее тут собрался?

– Эй. А спасителя своего никто целовать не будет?

Мне посрать, что подумают все остальные.

И плевать на репутацию ловеласа – беспринципного и бессердечного.

Не отдам свое первенство Матвею. С этой кралей – нет.

– Сёма, ну, ты чего? Я же девушке дышать помогаю. Разве так можно? – Друг недовольно дергает плечом, по которому я уверенно похлопал.

– Я девушку из воды вытащил. Мне тоже положен поцелуй! – Двигаю его в сторону, вынуждая разорвать объятия.

– А ты не отравишься, Сёма? – У девчонки даже дыхание не сбилось. Обожгла взглядом.

– Чем? – Не могу прийти в себя. Черт! Быть такого не может! Я ведь ошибаюсь, да?!

– Слюна у меня ядовитая. Помнишь?

Твою мать! Твою же гребаную мать!

Какого лешего, какого хрена же?!

– Нужно убедиться.

Нет уж.

Так просто она не отделается от меня! Явилась – пускай теперь сама расхлебывает!

– Сёмочка… Хороший мой… – Она отлипает от Мэтта окончательно. Чтобы прижаться ко мне. Пощекотать подбородок острыми розовыми ноготками…

Я, как истукан, смотрю в бездонные глаза и ничего не могу поделать!

Перебираю все известные матерные слова – и молчу.

Не вылезают из меня. Застряли в горле.

– Ты же сам когда-то сказал: лучше поцеловать гюрзу, чем ко мне притронуться. – Пухлые губы, еще блестящие от поцелуя с Мэттом, растянуты в ехидной улыбке.

– Стася. Какого хрена ты здесь делаешь? – Хриплю, как после тяжкого перепоя. В голове – только звон от прихлынувшей крови. Это же просто невозможно!