Потом Наташа и вовсе перестала думать о мотивах своей измены Владу, привыкла.

Свиридов тоже, казалось, ничего не замечал: он все так же через день не ночевал дома, бывало, что и по две ночи подряд, щедро давал Наташе деньги, которые, конечно, не могли сравниться с финансами Ленкиных ухажеров, но тем не менее многократно превышали нищенскую зарплату Лелика в его архитектурном учреждении.

А потом рай кончился. Наташа почувствовала, что отчуждение между ней и Владом растет. Свиридов чувствовал то же самое.

Наташа вовсе не хотела выбиваться из ритма привычной жизни, не хотела ничего менять.

Первым, кто пострадал от новой волны тревог, накативших на нее, был, конечно, незадачливый Лелик. Он пришел к ней в гости и тут же получил от ворот поворот, а напоследок был напутствован сочным пинком в поясницу и грохотом захлопнутой двери.

Пришедшая на следующий день Ленка, смеясь, сказала, что у бедняги Лелика вообще был провальный день. Во-первых, у него украли портфель, в котором для воров не было ничего ценного, если, конечно, не считать проектные чертежи двухподъездного десятиэтажного дома с арочными окнами и новым решением подъездных комплексов, включающих в себя псевдодорические колонны; во-вторых, мама Лелика объелась горохового супа и не пошла на работу из-за проблем с пищеварением, что было равносильно извержению Везувия в масштабах отдельно взятой квартиры (не надо понимать буквально!); в-третьих, Лелик застрял в лифте; в-четвертых… выходка Наташи с пинком в спину и была это самое в-четвертых.

Наташка выслушала все молча. Ленка смотрела на нее с растущим подозрением, а потом сказала:

– Ну, выкладывай!

После того как на институтскую подругу был вывален ворох подозрений и домыслов, склоняющихся к тому, что у Владимира что-то серьезное с другой женщиной или сразу несколькими и что он может бросить ее, Наташку, Ленка скептически протянула:

– Н-да. Я думала, ты умнее. А ты вон как к мужику присохла, к Володьке своему.

– Так у нас же сын!

– Ладно, хранительница семейного очага, – сказала Любимова, рассматривая подругу с плохо скрываемым сожалением, едва ли не презрением. – Придумаем что-нибудь. Значит, ты думаешь, что у него другая баба есть? Только не надо перечислять улики: помаду, духами там чужими пахнет… проходили. Ты вот что, ты его проверь.

– Проверить? Это как – следить, что ли, за ним?

– Ну да! Не самой, конечно, а то ведь ты сдуру из себя такую мисс Марпл вылепишь, е-мое! Для этого в цивилизованном обществе есть специальные детективные агентства. И у нас с некоторых пор появились. Недешево это, конечно, но ведь он тебе много денег оставляет, с голоду не пухнешь.

Наташа кивнула.

– Так найми себе детектива и следи за своим законным сколько влезет, – сказала Ленка. – Если даже что и обнаружишь, хуже не будет: мужики хотя и не любят, когда их кобелиную натуру вскрывают, но потом будет ходить тише воды ниже травы, да еще тебя благодарить, что ты его простила… Или думаешь над тем, прощать или нет! – кокетливо добавила Ленка. – Цену себе надо знать, Наташка, а не сидеть тут и чахнуть, как царь Кощей!

Вскоре у Наташи появился номер телефона агентства, и она назначила час, когда спец по отлову неверных мужей явится к ней домой и обговорит детали контракта.

Многие женщины сказали бы по такому поводу сакраментальное: нам бы ее проблемы.

Если бы Наташа Свиридова только знала, что эти большей частью надуманные тревоги, которые привели ее к звонку в частное детективное агентство «Сканер», – покажутся ей смешной и необременительной бытовухой в сравнении с тем, что обрушится на нее в самом скором времени.

А разгребать последствия измен и ревнивых фантазий жены предстояло ему – Владу Свиридову.

Влад поел, побросал грязную посуду в мойку и, шугнув с дивана кота, завалился подремать.

По обыкновению, долго спать ему не дали. Зазвенел телефон, а потом почти синхронно запел свиридовский сотовый. Что характерно: по одному звонил Афоня Фокин, а по второму звонили по поручению Фокина.

– У меня дела, – объявил Свиридов жене, – на новый объект перекидывают, кажется. Так что ты, Наташка, меня извини, но мне идти нужно.

– Надолго? – буркнула она.

– Ну… на сутки как максимум. Хотя, может, поздно вечером и вернусь. Ну, если что, позвоню. – Влад пытался говорить максимально мягко.

Наташа отвернулась и произнесла:

– Возьми бутерброды. Я тебе приготовила. С сыром, с ветчиной и «Салями».

Влад посмотрел на Наташу не без удивления. Он ожидал основательного разноса за полное пренебрежение семьей, а получил только напоминание о бутербродах.

Свиридов хлопнул дверью.

А Наташа так легко отпустила его вовсе не потому, что смирилась с пренебрежением мужа. Просто на одиннадцать был назначен визит специалиста из детективного агентства.

Отечественные Шерлоки Холмсы не отличались пунктуальностью: звонок в дверь прозвучал не в одиннадцать, а четвертью часа позже. Впрочем, по сравнению с сантехником Витькой, который опоздал аж на сутки, плюс еще три часа (когда у Свиридовых потек кран), детектив из «Сканера» проявил просто вежливость королей.

Наташа открыла дверь и увидела невысокого молодого толстячка в светлой рубашке и светло-серых брюках. Гость имел довольно-таки простецкое круглое лицо, высокий лоб и светлые зализанные волосы, среди которых обозначилась уже порядочная лысина.

В руке он держал плоский чемоданчик, который, как поняла Наташа чуть позже, был вовсе никаким не чемоданчиком, а ноутбуком.

– Я из агентства «Сканер», – сказал толстяк глуховатым низким голосом, в котором проскальзывали ироничные нотки. – Вы Наталья Свиридова?

– Да… проходите, – сказала Наташа.

Откровенно говоря, она представляла себе детектива совершенно другим.

Во-первых, он не должен быть низкорослым и предрасположенным к полноте, как этот «сканеровский» сыщик. Наташа вообще не привыкла общаться с некрупными мужчинами. Влад был крупным мужчиной, а его лучший друг Фокин вообще подпирал затылком потолок и всецело соответствовал расхожему выражению: «какая глыба, какой матерый человечище». Наташин бойфренд Лелик был хоть и худ, но долговяз и хорошо сложен. По крайней мере, не был похож на нечто, состоящее из одних полушарий и закругленное даже со стороны спины, как этот визитер.

Детективно-разыскной колобок вкатился в прихожую, демонстрируя впечатляющую стремительность движений, цепким взглядом оценил видимую ему обстановку квартиры и только потом начал разуваться. Разулся он так смехотворно быстро, почти незаметно для глаза манипулируя шнурками, что Наташа невольно фыркнула.

– Моя фамилия Краснов, – сказал он. – Вот мое удостоверение.

– Пройдем в комнату, – предложила хозяйка.

Из детской послышался вопль Димки.

– Одну минуту, – сказала она. – Сын у меня там. Вы садитесь. Можете курить, если хотите. Вот пепельница.

Когда она вернулась – не через минуту, конечно, а где-то через десять, – то увидела, что толстенький детектив на полную катушку воспользовался разрешением курить: вся комната была затянута густой пеленой дыма. Наташа глотнула и невольно закашлялась. Гражданин Краснов явно предпочитал сигареты дешевых сортов.

– Я открою окно, – сказала она.

– Да, кажется, здесь немного накурено, – согласился он и затушил сигарету. – Но вы ведь говорили, что курить можно прямо в комнате?

– Да, конечно… курите. Я вентилятор включу, – с ироничной улыбкой отозвалась Свиридова.

– Угу, – буркнул гость. – Ну, я вас внимательнейшим образом слушаю.

Наташа быстро изложила ему то, что Краснов пышно поименовал «мотивацией к обозначению субъекта ведения и наблюдения». Наташа не стала лезть в дебри красновской лексики, а только протянула ему несколько заранее отобранных фотографий Владимира.

– Ого! – сказал он, быстро просматривая их. – У вас крупный супруг. Признаться, я предпочитаю работать именно с такими клиентами. А то был такой милый прецедент, когда заказали пронаблюдать за человеком на голову ниже меня, да еще худеньким и тощеньким, как будто его в детстве голодом морили и в угол ставили на сутки. Хотя хорошо кушать ему средства позволяли: в банке работал, и не на самой последней должности. Заказали. Так я с ним намучился по самое не могу: в толпу шмыгнет, и не видно его. По-моему, он среди трех первоклашек затерялся бы, как среди трех сосен, которые стояли на Муромской дорожке. Это из песни, знаете, Наташа?