Она уже устремляется к вратарю, когда последняя защитница бежит через поле и врезается в неё ударом, достойным самого грязного американского футбола. Зигги валится на землю и тяжело приземляется на плечо, после чего её голова ударяется о траву.
Мой желудок превращается в кусок льда. Моё сердце гулко стучит. Потому что прямо сейчас она не шевелится.
Все Бергманы до единого резко втягивают вдох.
— Какого лешего! — орёт Вигго, вскакивая с сиденья. — Где жёлтая карточка, судья?!
— Ви, — Оливер дёргает его обратно за футболку. — Сядь. Судья не оставит это без внимания.
Фрэнки крепко сжимает свою трость.
— Это был подлый приём.
Рен подаётся вперёд, опираясь локтями на колени, и тяжело вздыхает.
— Да уж.
— Она в порядке, — говорит Элин позади нас, зажав ладони между коленей. Она смотрит на свою дочь, и её голос остается ровным, пока тренеры выбегают на поле, эти льдистые глаза, которые она подарила многим людям вокруг меня, не отрываются от Зигги, словно она одной лишь силой воли может заставить свою дочь пошевелиться.
Вигго бормочет что-то себе под нос, низко натягивая бейсболку.
— Она поднимется, — говорит Элин. — Она всегда поднимается. Кроме того… — она приподнимает брови, не отрывая взгляда от Зигги. — Она выдерживала и нападения похуже от её братьев, пока играла в футбол у шалаша.
— Это, — говорит Вигго, повернувшись и наградив свою мать преувеличенно раздражённым взглядом широко раскрытых глаз, — было давным-давно. И почему Фрейю не включают в этот фестиваль пристыживания?
— Ээ, потому что я никогда не сбивала свою сестренку с ног с такой силой, что она теряла сознание? — рявкает Фрейя, забирая малыша у своего папы и баюкая его, и похоже, это делается скорее ради неё самой, чем ради младенца, поскольку тот, благодаря шумоподавляющим наушникам, проспал на руках дедушки почти всю вторую половину матча.
— Ладно, знаете, что? — говорит Вигго, сердито глядя на Фрейю. — Я сделал это один раз и чуть не пережил сердечный приступ, потому что думал, что убил её, — он поворачивается обратно к своей матери. — И я извинился.
Элин кивает, всё ещё наблюдая за Зигги.
— Я знаю. Я говорю это не для того, чтобы ты почувствовал себя плохо, älskling, я просто напоминаю вам всем, что ваша сестра сильная. Поверьте в неё немножко.
— Ну же, Зигги Звёздочка, — тихо говорит доктор Би. — Вставай, дорогая.
— Тетя Зигги будет в порядке? — спрашивает Линни.
Голос Фрейи звучит немножко сипло, когда она отвечает ей.
— Да, милая. С ней всё будет хорошо.
Я смотрю на Зигги, так крепко зажав руки между коленями, что кольца впиваются в мою кожу. Мне надо как-то сдержать себя, найти способ оставаться на своём месте. Потому что сейчас у меня возникают очень иррациональные мысли, я подавляю всеобъемлющую потребность перемахнуть через бортик прямо со своего сиденья, наплевав на только что зажившую ногу, и пойти — нет, побежать — на поле, чтобы высказать Сигрид Марте, почему ей надо подняться, чёрт возьми, и быть в порядке.
Мне нужно, чтобы она была в порядке.
Как только эта мысль формируется в моей голове, Зигги приподнимается на локтях, затем переворачивается на спину и накрывает ладонью глаза. Команда держится поблизости, пока она, к моему облегчению, говорит с тренерами, пока их капитан, невысокая бомбардирша с пурпурными волосами — мне сказали, что её зовут Джина — высказывает всё судье. Судья поднимает руки, попятившись. Не думаю, что он нуждается в убеждении, потому что он поднимает жёлтую карточку, предъявляя её защитнице, которая налетела на Зигги.
Это домашний матч, так что толпа по большей части реагирует диким ликованием.
— Чертовски верно, — ворчит Гэвин. — И прямо возле ворот. Она получит возможность пенальти.
— Если она сможет этой возможностью воспользоваться, — бормочет Рен, тревожно потирая лицо.
Фрэнки фыркает, положив ладонь на спину Рена и массируя её кругами.
— Ты знаешь нрав этой женщины. Она сейчас взбешена. Ничто не встанет между ней и этим ударом пенальти.
— Джина может встать, — говорит Оливер, подбородком показывая на капитана команды. — Она может не захотеть, чтобы Зигги делала это после того, как её так вырубили.
— Кто сказал, что её вырубили? — резко спрашивает Вигго.
— Наши глаза? — подсказывает Эйден позади меня. — Ты видел, как её голова ударилась о траву?
Зигги медленно перекатывается на четвереньки, встаёт — чуть менее твёрдо, чем мне хотелось бы — затем подвергается осмотру тренеров. Как только она, похоже, убедила их, что сможет безопасно продолжить игру, поскольку они убегают с поля, она поворачивается и улыбается тренерам, затем делает глубокий вдох, кладёт руки на бёдра и отвечает им. Её капитан подходит и отводит Зигги в сторонку, пока судья идёт к вратарю Чикаго, чтобы подготовить удар пенальти.
Я наблюдаю, как Зигги говорит со своим капитаном, и её лицо напрягается от раздражения. Она на мгновение колеблется, прикусывая губу, затем подходит ближе к Джине и показывает пальцем в центр своей груди. Я читаю её слова по губам: я выполю чёртово пенальти.
Я широко улыбаюсь, лопаясь от гордости.
— Вот так, Зигги, — тихо говорю я.
Она отворачивается от Джины, которая как будто собиралась что-то сказать, но широко раскрывает глаза и смотрит на Зигги, пока та уходит, не оборачиваясь и направляясь к линии на поле, с которой она, видимо, будет выполнять пенальти.
Стадион притихает. Зигги берёт мяч, крутит его три раза, затем кладёт прямо на линию. Потом она отходит медленно, лениво, как будто ей абсолютно плевать, и у неё есть всё время в мире. Она поднимает взгляд, смотрит прямо в глаза вратарю и улыбается.
Затем, мягко подбежав в упор к мячу, она ударяет так чертовски сильно, с таким громогласным звуком, и мяч улетает прямиком в левый угол.
Все до единого вокруг меня взлетают со своих сидений и орут во все глотки. Каким-то образом Линни оказывается сидящей у меня на плечах, держась за меня, затем карабкается по мне как мартышка, перебравшись ко мне на руки, и тоже вопит во всё горло.
— Заткни уши, Линни, — она зажимает ладошками уши и улыбается, так широко и восторженно. Я кладу в рот большой и средний палец и издаю громкий пронзительный свист, который заставляет Линни восторженно завизжать.
— Сделай это ещё раз, Проблема! — кричит она. — Ещё раз!
Я испускаю ещё один свист, отчего Линни взрывается хохотом, подпрыгивая у моего бока, где я крепко держу её.
— Ещё, ещё! — орёт она.
В этот момент Зигги отстраняется от кучи товарищей по команде, которые облепили её, сияя от гордости. Её взгляд устремляется сразу к нам, пробегается по её семье и останавливается на мне.
Когда наши взгляды встречаются, улыбка Зигги сменяется чем-то мягким и знающим. Нечто изящное и опасно нежное расцветает в моей груди, пока я смотрю на её и тоже улыбаюсь своей мягкой, знающей улыбкой.
Улыбкой только для неё.
Глава 21. Зигги
Плейлист: Lake Street Dive — You Go Down Smooth
Я очень, очень старалась не признавать одну очень, очень большую проблему: мне нравится Себастьян Готье. И не просто нравится — он нравится мне сильнее, чем следовало бы, учитывая, что 1) мы должны быть только друзьями, 2) я по-настоящему знаю его всего пару недель и 3) мы должны быть только друзьями.
Я повторяюсь, но это напоминание заслуживает повтора.
И я продолжаю твердить это про себя, наблюдая за ним на трибунах в окружении моей семьи, с моей сияющей племянницей на его руках, которая машет мне, а Себастьян улыбается мне так мило и нежно, как никогда не улыбался прежде.
Я повторяю это про себя после (победоносного) окончания нашей игры, когда спешу в раздевалку, принимаю душ, а затем встречаюсь со своей семьёй. Как и всегда, когда они приходят на мою игру, меня осыпают объятиями и поздравлениями и, конечно, обеспокоенными вопросами о моём плече и голове, с которыми всё в порядке. Но на этот раз меня ждёт кое-кто ещё, немного отдалённый от всех остальных. Кто-то, при виде кого у меня не должно возникать такого опасного ощущения, напоминающего учащённое сердцебиение.
