– Точно так все и было, – согласился, смеясь, Гефестион, – и я своего укротил.

Критянин опять посмотрел на Александра, и с восторгом и жалостью, понимая, что ему предстоит, тот стоял против солнца, и Неарху показалось, что вокруг того блеснула криста¹. Не может быть. Еще не время…

Разразилась война с Византием, городом на Босфоре, и пришло повеление от Филиппа Александру прибыть в Пеллу, и стать наместником в его отсутствие. Свита скор обралась, и каждый с своими слугами и запасными конями собрался в течении пары часов, и были готовы выступать. Впереди был путь по горным дорогам Македонии до ее столицы, дорога не заняла много времени, и вскоре они были в Пелле, где люди радостно приветствовали шестнадцатилетнего царевича. Людям нравилось, что он не похож на Филиппа- кряжистого могучего бородача, а больше напоминает изображения Диониса или Гермеса- светловолосый, легкий, улыбчивый. На рысях отряд добрался и до дворца Аргеадов, это было очень своеобразное здание, с колоннадами, разновысокой архитектурой, и более всего напоминало по изображениям Эрехтейон Афин. Перед дверями царского дома все спешились, слуги увели коней, оруженосцев отвели в людскую, а этеров проводил дворецкий в внутренний двор дома, а дальше друзей вел сам Александр. Дворец был красив, покрыт изнутри фресками, во многих углах стояли бронзовые светильники, но он не был роскошен сверх меры.

– Нижний этаж, это во многом место для испытаний, – и он сверкнул глазами на Неарха, внизу там даже леноcы стоят для Дионисийских мистерий, красивые, из мрамора, на саркофаги похожи, – объяснял царевич, широко улыбаясь друзьям с посеревшими лицами, -во времена праздников, пройдете посвящение, да вы не бойтесь, это традиция такая, как в Афинах Элевсинские Мистерии.

Неарх глазел во все глаза на эту прекрасную постройку, стены из тесаного камня, пол из полированного мрамора, а в главном зале, мимо которого прошли, пол был мозаичный, как и при входе в дворец. В углах коридоров стояли бронзовые светильники на трех или четырех ножках, с изображениями грифонов или львов. И вот, показался внутренний двор-сад Дворца, были расставлены сиденья, и два кресла, в одном сидела прекрасная величественная женщина, а другое было для Александра. Увидев сына, Олимпиада порывисто вскочила, почти подбежала, и крепко обняла Александра, несколько раз поцеловала его, потом потянула его к креслу, усадила напротив себя, вложила в руку чашу с вином, и села сама, и жестом пригласила присесть этеров сына, все сели, но вели себя как-то очень настороженно, ждали чего-то. Слуги разнесли чаши с вином и закуски. И Неарх осторожно присмотрелся к матери царевича. Очень красивая белокурая женщина, с сложной прической, в драгоценном шелковом платье, подпоясанном поясом из золотых чешуек, и с ожерельем из золотых двухголовых орлов, серьги были тончайшей работы, из маленьких цепочек, спускающихся к открытым плечам, на предплечье золотые браслеты с замочками в виде грифонов, и несколькими перстнями на пальцах, один из них с печаткой. Они что-то шептались между собой, так что никто не слышал.

– Доброе утро, верные друзья, – поздоровалась Олимпиада со всеми, – Я рада, и надеюсь на вас, вы ведь будете сопровождать царевича на войну. Завтра его посвятят в эфебы, – она быстро посмотрела на сына, он же беззаботно взглянул на мать, – Это необходимо, что бы ты мог командовать армией, -объяснила она Александру, – По слухам, меды появились в окрестностях Амфиполя, а это Пангеон, золотые рудники, средства на армию. Так что повремените с этим философом, седлайте коней, разбирайте доспехи, скликайте дружины, время пришло.

Обед подали, все поели быстро, избегая скабрезных шуток, и разошлись готовиться к завтрашней церемонии. Неарх встал в своей комнате, и слуга принес ему таз и кувшин умыться, курет быстро ополоснулся, оделся в самое лучшее, еще из Крита привезенное, прицепил на пояс кинжал, одел перстень с печаткой², вышел на улицу, где его уже ждал Терес, оруженосец, тоже в лучшем хитоне и сандалиях, друзья подходили со слугами, все выглядели великолепно, и скоро показался сам Александр с матерью, и вся процессия двинулась в храм Аполлона. Жрец отрезал прядку волос, мать просила не отрезать много, и посвятил его в эфебы, и нарек АЛЕКСАНДРОМ.

Поход во Фракию

Антипатр и Кассандр быстро собирали легкую пехоту и конницу, фалангиты и катафракты оставались в Пелле, в горах они были бы бесполезны. Подошла тысяча агриан с их вождем, пятьсот фессалийцев, собрали две тысячи димахов и пять тысяч пельтастов и лучников, это было достаточно для похода, и две сотни кибиток для обоза. Пока были сборы, Неарх с Тересом пошли прогуляться к Аресову полю, где тренировались фалангиты. Тренировал их ураг, а наблюдал за всеми гегелох, старший лохаг, македоняне строились по трое в затылок друг другу в полном боевом вооружении с знаменитыми сариссами³ в руках, атакуя куклу из соломы одновременно тремя копьями, так, что бы в реальном бою поразить врага, один или два удара отвлекающих, а третий смертельный, и так, что бы при этом пика не застревала в мертвом теле. Критянин был впечатлен, но пикой действовал он средне, луком и мечом он владел великолепно, как Терес дротиками и кинжалом. Он сидел рядом со своими слугами, подгоняя ремешки на доспехах, купил самые толковые -из конского волоса крытые холстом, Терему по его просьбе, из железных чешуек.

– Теперь ты тоже свободен, он обратился к слуге, и зовут тебя Элефтерион (свободный).

– Ты меня выгоняешь, – с кривой усмешкой спросил слуга.

– Освобождаю, хочешь остаться – мне клянись в верности.

– Клянусь не бросить тебя ни на пиру, ни в бою, – поклялся он,– Особенно на пиру, – пошутил Элефтерион, ловко увернувшись от затрещины Тереса.

– Кони готовы? А запасные? – спросил Неарх у оруженосца.

– Все готово, господин, все проверил, и вьюки, сухари, солонина, изюм. Все готово.

Терес отлично влился в отряд оруженосцев этеров, было всего пять драк, и стал своим в этом буйном сообществе, теперь он часто таскался, лучше называть это так, по жрицам любви, с птолемеевым и гефестионовым оруженосцами.

Армия выступила из Пеллы с рассветом, впереди шли агриане со своими вождями, отряд конницы во главе с Филотой, пехоту вел Кассандр и у него в подчинении был Полиперхон, Эригий и Лаомедон, фессалийцев доверили Леоннату, Евмену взял на себя канцелярию и разведку и не пожалели о этом, а Гарпал стал заниматься снабжением, а Птолемей, Неарх и, конечно, Гефестион остались при Александре.

От Амфиполя отогнали медов сразу, было всего пара стычек, а далее отряды втянулись в горные проходы, и горцы устраивали засады и нападения, там, где никто не ждал.

Отряд конницы и пехоты, в полторы тысячи человек, возглавляемый самим царевичем, преследуя большой отряд медов неосмотрительно прошел по горной тропе, но хитрые меды обошли по перевалу, и очутились в тылу Александра, окружив его. Пошли осмотреть тропы Александр с Гефестионом, Неарх и Кассандр, на гребне начинались три тропы, и тут курет увидел это в первый раз..

– Иди по средней тропе, по средней, впереди пусти лучников по гребню, за ними пойдут пельтасты, а конных и гипаспистов оставь у завала, – говорил он полушепотом как будто сам с собой, от чего всех друзей бросило в жар.

Он тут же обернулся к друзьям, и улыбнувшись, как обычно, сказал:

– По средней тропе пойдем, обойдем медов, я знаю.

– Я поведу, я сам лучник, -предложил Неарх, царевич подошел, посмотрел в его глаза,

– Все получится, друг мой, – положив руку на предплечья этера, сказал Александр.

Отряд в триста бойцов быстро собрался, и натянув плащи на голову, воины во главе с Неархом пошли по гребню в обход, его оруженосцы были с ним. Через три часа, ближе к ночи, они увидели горцев ниже себя, так что позиция было великолепная.

– Всем приготовится, – курет передал приказ урагам, и все лучники приготовились стрелять, а остальные взяли дротики.