Алиса смотрела на удивительное и прекрасное место во Вселенной, слушала мелодии своей души и думала: «Кто придумал все это?». Бабушку в панамке во фруктовом саду, пасеку и подсолнухи дедушки Панаса, необъятное море и булочку с маком. Сколько бы Агафья Андреевна не рассказывала внучке, как устроен этот мир, Исса всегда задавала вопросы: «Что потом?», «А почему так?», «Кто это все придумал?».

Алиса представляла Чародея в голубом сверкающем плаще с капюшоном. Волшебник идет с корзинкой домиков и деревьев в одной руке, а в другой держит книгу. Плавно ступает по Земле своими гигантскими ногами, достает из корзинки то домики, то деревья, то ульи с пчелами. Ставит их на пустую местность, сверяется с большой книгой: все ли правильно сделал? Трудно же упомнить все в голове. После этого он ладошкой приближает тучку с дождем, чтобы промыть домики от пыли, которой они покрылись, пока он нес их в своей корзинке.

Особенно было хорошо сидеть на крыше и мыслями любить каждый закоулок черноморского уголка Земли, если прихватить с собой несколько бабушкиных фруктов из сада. Алиса спустилась с крыши сарая, прихватила потрепанную корзинку и побежала к бабушке, чтобы набрать с собой спелых разноцветных вкусностей и скорее обратно вернуться к своим мыслям о Чародее. Бабушка уже заканчивала утреннюю садовую рутину, параллельно напевая мелодию какой-то известной песни. В руках держала большие садовые ножницы, чтобы подстригать лохматые ветви на абрикосовых деревьях.

– Ты так заботишься о своих растениях, – Алису удивляла бабушкина любовь к кустикам, деревьям и цветочкам. В городе Алисы никто на них особо не обращает внимания. Растут себе в клумбах сами с собой, и никто им не поет. Большими садовыми ножницами Алису было не удивить, а вот песенкой для растений.. куда больше.

– Это не я забочусь о них, а они обо мне, – с теплом в голосе подытожила бабушка. Алиса набрала в корзинку фруктов и уже начала тихонько забираться по забору обратно на крышу сарая, как вдруг четко услышала вблизи голос, который выплескивал совсем не добрые выражения. Алиса оставила свою фруктовую корзину и бесшумно подползла к дощечкам забора. Быстро мотала головой, чтобы вглядеться в узкие щелки, откуда доходили те самые громкие голоса.

– Сколько раз я тебе говорила, если еще раз увижу эту дрянь у тебя в комнате, выброшу ее вместе с тобой на улицу! – как ни пыталась Алиса, у нее не удавалось увидеть, что держала в руках женщина с платком на голове, – а ну иди сюда, засранка! Я запрещаю тебе ходить к Самвелу, поняла?

Маленькая девчушка, похожая на цыганенка, стояла в боевой готовности, расставив ноги уголком. Она наклонилась вперед и сжала ручки кулачками, готовая вот-вот побежать, сломя голову.

– Иди сюда, кому говорю! Я тебя сейчас буду так пороть, что глаза на лоб вылезут!

Девчушка прыгнула в ямку, накрытую тазиком, и нырнула прямо под забор, на котором стояла Алиса. Ямка была заранее подготовлена, так как она, вероятно, знала, что ее ждет. Знала, что поступает наперекор, скорее всего, матери. Женщина в платке громко плюнула в пол и, пока шла обратно домой, смогла подобрать более десяти синонимов слову «засранка».

Алиса замерла в изумлении. До тех пор, пока грязная, как уголек, девчушка не посмотрела ей прямо в глаза. Так продлилось несколько секунд, пока девчушка не начала безмолвно, шаг за шагом, приближаться к Алисе. Расстояние становилось меньше и меньше, у Алисы начало барабанить сердце в груди от страха. Она подумала, что девчушка сейчас сильно треснет ей по лбу, после чего просто убежит. Девочка приблизилась уже так близко, что Алиса почувствовала, как от нее пахнет дикой природой, она ощущала запах пыли в ее волосах. Девочка наконец приблизилась и громко ударила в ладоши прямо перед лицом Алисы. Та упала на спину, зажмурив глаза. Когда Алиса их открыла, увидела, как девчушка держит в руках маленького паучка.

– Я не видела тебя раньше, – очнувшись от испуга пробормотала Алиса.

– А я тебя видела.

– Где?

Маленькая, темноволосая, темноглазая девочка, не более чем пятью годами жизни за плечами, сказала:

– Придумала. Как Леонардо да Винчи.

Булочка с корицей.

Утро в деревне у моря начинается не с петухов, а с красных маленьких рачков, которые вылезают из песка, пока не сильно печет. Или с медуз, которых часто выбрасывает волнами к берегу. Иссу бабушка водила на море утром, пока солнце медленно поднималось из-за горизонта, окрашивая небо в цвет персиков, как знак взаимной любви в южной природе. Воздух в это время у воды всегда свежий и прохладный, наполненный ароматом озона и горячего песка.

Бабушкин дом расположен на небольшом холме, откуда открывается потрясающий вид на деревню. Исса шла, держась за бабушкину руку, вниз к морю и слушала бабушкины рассказы про рыбаков, которые шли часто навстречу после ночного лова. На берегу у пирса они привязывали свои лодки канатами, заросшими тиной, и направлялись довольные домой. Рыбаки приветствуют Иссу с бабушкой. В маленьких деревнях принято здороваться друг с другом. А потом снова в воздухе эхом звучали громкие голоса, обменивающиеся восхищениями улова из ведер.

На улицах деревни уже в раннее время кипит жизнь. Местные жители занимаются своими обычными делами: готовят завтрак, убираются дома, поливают сад, ухаживают за животными. Дети тоже не спят – играют на улице и бегают по траве босиком.

Бабушка Иссы расправляла клетчатый плед, доставала из пестрой пляжной сумки фрукты, воду и полотенце, чтобы обтереть внучку после морских процедур.

Алиса заходила в море постепенно, исследуя берег маленькими шагами. Когда стопы привыкали к леденящей воде, она ступала чуть глубже. Легкий прилив кружил Алису в своем медленном танце, и тогда лучи солнца начинали падать на улыбающееся лицо, как звездные метеориты, отражаясь белыми искринками от воды. Иссе хотелось снова и снова нырять в волны, чтобы они лениво вздымали ее на несколько уровней выше над горизонтом и опускали обратно. Туда – и обратно, туда – обратно. Как вдруг, уже при выходе из воды, откуда ни возьмись, самая большая волна за всю историю купания в море вмяла Алису обратно в соленый песок, словно играя. Вода обиженно обжигала Алисе рот, попадала через ноздри, заставляя грудь прерывисто выпускать воздух в кашле. Но и это ничуть не унимало желание отогреться по требованию бабушки и вернуться скорее обратно в игру с волнами.

Утро в деревне у моря – это необыкновенное время, к которому не привыкают, даже если живут здесь с самого рождения. Явно или в подсознании здесь нельзя не ощущать трепет наслаждения. Бабушка Гуня тоже садилась в полном умиротворении, закапывала ножки в теплый песок, еще холодный под поверхностью, и в блаженстве закрывала глаза. Наслаждалась всем, что ее окружало в тот момент: любимая внучка, тишина, шепот морских волн, красота ясного неба и мягкие лучи солнца.

– Бабушка, смотри на облака! Они похожи на сладкую вату, – Исса сжимала коленки руками, дрожащая от холода, и смотрела на небо.

– А я думаю, что облака больше похожи на пломбирный крем.

– Я бы так хотела их попробовать!

– А если невкусные, Иссуша?

– Они точно вкусные, потому что сладкие. Смотри, бабушка, там было облако, а уже растворилось в разные стороны. Сахар в чае тоже так тает– значит облака сладкие, раз так растворяются.

– Сахар тает в чае, а облака по-твоему в чем? Там же небо. Воздух. Самолеты летают.

– В тучках, конечно. В них вода, – для Иссы все было проще простого.

– Погляди, на небе – ни тучки, – бабушке всегда было интересно узнать продолжения маленьких историй, поэтому в ответ она задавала внучке уточняющие вопросы.

– Будут.

В разговорах о сахарной вате и пломбирных кремах даже бабушка почувствовала голод. В деревне было много интересных вывесок: «Молочная лавка», «Черноморская улица», «Все по двадцать», но самая любимая вывеска у местных жителей, бабушки и Иссы в том числе, скромно гласила: «Булочная номер пять». Черничный пирог, слойка в глазури, кексы с маком, пончики в сахарной пудре, московская плюшка. И уже по некой негласной традиции, соседи привыкли встречаться по утрам в булочной, словно на это было выделено время, которое нельзя занимать никакими другими заботами. Булочная в деревне у моря в одиннадцать утра в субботу – весьма самобытный и неповторимый ритуал, который знает только исконный житель.