Вот из входа появились три коня. Их копыта молотили воздух. Развивались хвосты. Кони галопом неслись над водой в направлении бота. Потом они пронеслись сквозь него и исчезли в тумане. Все животные были без голов.

И тут ужас объял Элрика. Но это был знакомый ужас, и через несколько мгновений он снова овладел собой. Император знал, что, какое бы название ни носила эта земля, он направляется туда, где властвует Хаос.

И только когда лодка вошла в грот под резной скалой, он понял, что забыл все свои заклинания и колдовские приемы, а это означало, что никто из прежних союзников Элрика, и Даже его покровитель, Герцог Ада, здесь ему не помогут. В распоряжении Элрика были лишь его опыт, его мужество и его обычные пять человеческих чувств. Но в этот миг он сомневался, что этого будет достаточно.

Неожиданно у них на пути возникла преграда – огромная скала вулканического стекла начала течь. Масса стеклянистой зелени стекала в воду, которая зашипела и стала издавать неприятный запах. В воздух поднялись столбы пара. Когда пар рассеялся, они увидели еще одну реку. Эта река текла между узких стен глубокого каньона и казалась – в отличие от канала – естественным творением. И Элрик, чьи чувства теперь были обострены, подумал, что это та самая река, которую они пересекли ранее, когда он на мосту сражался с воином Жемчужины.

Вдруг бот, который прежде казался таким надежным, превратился в утлое суденышко. Волны швыряли их и ревели с такой силой, что Элрик подумал: вероятно, они достигли самого сердца мира.

Стоя рядом с госпожой Су, Элрик и Оуне помогали ей управляться с рулем и держать заданный курс. И внезапно река кончилась без всякого предупреждения и они оказались в водопаде. Они даже не успели сообразить, что происходит, как бот, сильно ударившись дном, оказался в более спокойной воде. Их суденышко раскачивалось, как хлебная горбушка в пруду, а впереди они видели болезненное небо цвета свинца, по которому летали какие-то темные кожистые существа, переговариваясь между собой безутешными криками. Эти звуки разносились над пальмами, чья листва напоминала зеленоватую шкуру каких-то зверей, растянутую для просушки в ожидании солнца, которое никогда не взойдет. Здесь царил густой запах гнили; постоянные плески и рев воды вдали наполняли тишину, разрываемую криками существ, что летали над скалами, и шелестом окружавшей их листвы.

Хотя здесь и было тепло, Элрика пробрала дрожь. Оуне подняла воротник своего камзола, и даже госпожа Су поплотнее завернулась в свои одеяния.

– Тебе знакома эта земля, госпожа Оуне? – спросил Элрик. – Я знаю, ты бывала в этом царстве и раньше, но мне кажется, ты удивлена не меньше меня.

– Тут всегда видишь что-то новое. Такова природа этого царства. Может быть, госпожа Су расскажет нам болыпе. – Оуне с вежливым видом повернулась к их штурману.

Госпожа Су попрочнее закрепила вуаль. Элрику показалось, она недовольна, что он видел ее лицо.

– Я королева этой земли, – сказала она, и в словах ее не прозвучало ни гордости, ни каких-либо других чувств.

– Значит, у тебя есть подданные, которые могут помочь в достижении нашей цели?

– Сама эта земля выбрала меня королевой, поэтому у меня не было над ней власти, я ее только защищала. Это место, которые вы называете Фаладор.

– И оно безумно?

– У него есть много защит.

– Оно удерживает то, что может пожелать отсюда уйти – сказала Оуне, обращаясь будто к себе самой. – Ты боишься тех, кто защищает Фаладор, госпожа Су?

– Теперь я уже королева Су. – Она выпрямилась во весь рост, играя красивым телом, но всерьез или шутливо, этого Элрик сказать не мог. – Я защищена. А вы – нет. Даже я не смогу защитить вас здесь.

Бот продолжал медленно плыть по своему курсу. Осклизлые скалы словно бы раздвигались перед ними, как живые, а в воде виднелись очертания чего-то, что вызывало у Элрика тревогу. Если бы он не боялся показаться плохо воспитанным, то давно уже вытащил бы свой меч.

– А чего мы должны здесь опасаться? – спросил он у королевы.

Теперь они плыли под огромным выступом скалы, на котором расположился всадник. Это был тот же самый воин Жемчужины, взиравший вниз с прежней смесью насмешки и легкомыслия. Он поднял длинную палку, к которой привязал острый, изогнутый рог какого-то животного.

Королева Су погрозила ему пальцем.

– Воин Жемчужины, не делай этого! Воин Жемчужины даже здесь не может ослушаться приказа.

Воин испустил свой отвратительный смешок и, развернув коня, поскакал прочь.

– Он будет еще нападать на нас? – спросила у королевы Оуне.

Королева Су целиком сосредоточилась на румпеле, аккуратно ведя бот по узкому фарватеру в сторону от главной реки. Вероятно, она уже приняла меры, чтобы избежать дальнейших конфликтов.

– Ему запрещено, – сказала она. – Ага!

Вода окрасилась в рубиновый цвет, а на берегах засветился коричневатый мох, поднимавшийся к самым скалам. Элрик мог поклясться, что видит древние лица, глазеющие на него из скалы, но угрозы он не чувствовал. Красная жидкость была похожа на вино, и в ней ощущалась какая-то головокружительная сладость. Может быть, королева Су знала все тайные спокойные места этого мира и теперь вела бот так, чтобы избежать возможных опасностей?

– Здесь влиянием пользуется мой друг Эдиф, – сказала она им. – Он правитель, основной интерес которого – поэзия. Хотя, может быть, теперь уже нет, не знаю.

Они быстро привыкли к ее странным речевым оборотам и теперь легче понимали ее, хотя понятия не имели, кто такой этот Эдиф. Через какое-то недолгое время они оказались за пределами его владений – с двух сторон из-за пограничных рядов пальм на них внезапно надвинулась пустыня, и впечатление было такое, будто они движутся по оазису. Но никакого оазиса здесь не было.

Скоро небеса вновь окрасились в цвет больной печени; вокруг них вздымались скалистые стены, в воздухе стоял неприятный, гнетущий запах, напомнивший Элрику о давно пустующих залах пришедшего в упадок дворца. Когда-то приятные, запахи застоялись, пища, при виде которой когда-то текли слюнки, разложилась, цветы завяли и теперь напоминали только о смерти.

В стенах по обеим сторонам теперь виднелись огромные пещеры, из которых доносились звуки плещущейся воды. Королева Су явно нервничала, глядя на эти пещеры, и осторожно вела бот по самой середине реки. Элрик видел тени, двигающиеся в пещерах как над, так и под водой. Он видел красные пасти – они открывались и закрывались. Они видел бледные глаза – они, не мигая, смотрели на него. У всех этих существ была внешность порождений Хаоса, и Элрик жалел, что при нем нет его рунного меча, что он не может вызвать своего покровителя Герцога Дца, что он забыл свои старые заклинания.

Альбинос ничуть не удивился, когда из какой-то пещеры раздался голос.

– Я – Балис Джамон, Повелитель Крови, и мне нужны несколько почек.

– Мы не останавливаемся! – воскликнула в ответ королева Су. – Я для тебя не пища. И никогда ею не буду.

– Их почки! Их! – неумолимо требовал голос. – Я давно не питался ничем настоящим. Несколько почек! Несколько почек!

Элрик обнажил меч и кинжал. Оуне сделала то же самое.

– Моих ты не получишь, господин, – сказал альбинос.

– И моих тоже, – срывающимся голосом сказала Оуне. Они не знали, из какой пещеры доносится до них этот голос.

– Я – Балис Джамон, Повелитель Крови. Вы должны заплатить дань за то, что проходите моей землей. Дайте мне две почки!

– Лучше уж я возьму твои, мой господин, если тебе так хочется! – с вызовом сказал Элрик.

– Ну-ка, попробуй!

В самой дальней из пещер произошло сильное движение, и оттуда хлынула пенистая вода. Потом что-то, сутулясь, вывалилось из пещеры в реку. На мясистом теле висели гирлянды полусгнивших растений и погибших цветков, рыло этого чудовища, украшенное рогом на голове, осталось над водой, и два крохотных черных глаза уставились на Элрика и Оуне. Клыки у этой твари – черные с желтым – были сломаны, и красный язык облизывал их, а из пасти в воду падали кусочки сгнившего мяса. Одну огромную лапу эта тварь прижимала к своей груди, а когда лапа опустилась, они увидели черную зияющую дыру на месте, где должно было находиться сердце.