Теперь стали происходить новые изменения. Жезл начал извиваться и поглощать тело похитителя снов, забирая в себя кровь и жизненную силу плоти, костей и мозга.

Райк На Сеем застонал от ужаса. Он сделал шаг назад, не в силах контролировать себя.

– Ах, мой сын! На что я подвиг тебя?!

Вскоре от великолепного тела Алнака осталась лишь оболочка, словно сброшенная шкурка какой-то преображенной стрекозы. Но жезл снов остался там, куда его положил вначале Алнак – на сцепленных его и Варадии руках, хотя теперь он казался больше и светился невозможным сиянием, его цвет постоянно изменялся то ли в естественном, то ли в потустороннем спектре.

– Я думаю, что он, пытаясь спасти мою дочь, отдает слишком многое, – сказал Райк На Сеем. – Может быть, больше, чем может отдать человек.

– Он отдает все, что имеет – сказал Элрик. – Я думаю, таков его характер. Поэтому-то ты и называешь его сыном и доверяешь ему.

– Да, – сказал Райк На Сеем. – Но теперь я боюсь остаться не только без дочери, но и без сына.

Он тяжело вздохнул. Его мучила мысль о том, что он поступил плохо, попросив Алнака Креба о такой услуге.

Дольше одного дня и одной ночи просидел Элрик с Райком На Сеемом и мужчинами и женщинами Бауради под куполом Бронзового шатра. Они не отрываясь смотрели на странно ссохшееся тело Алнака, похитителя снов, который время от времени шевелился и что-то произносил, но в остальном казался безжизненным, как мумифицированные тела козлов, иногда обнажавшиеся из-под песка. Один раз Элрику показалось, что он услышал, как Священная Дева издала какой-то звук, а один раз Райк На Сеем поднялся, чтобы положить руку на лоб дочери, а потом вернулся, тряся рукой.

– Сейчас не время отчаиваться, отец моего друга, – сказал Элрик.

– Да. – Первый старейшина баурадимов взял себя в руки и снова сел рядом с Элриком. – Мы здесь, в пустыне, придаем большое значение пророчествам. Мне кажется, что наше стремление получить помощь затмило нам рассудок.

Они выглянули из шатра – светало. Дым от еще горящих факелов продолжал плыть по лиловому небу, легкий ветерок уносил его вверх и на север. Теперь этот запах чуть не вызвал у Элрика приступ тошноты, но его тревога за нового друга перевешивала все остальные его заботы. Время от времени он делал глоток эликсира, которым снабдил его господин Гхо. Ему удавалось лишь слегка сдерживать свою жажду, и когда Райк На Сеем предложил ему воды, он отказался.

Он испытывал множество противоречивых чувств. Он чувствовал сильную симпатию к этим людям, приязнь к Райку На Сеему. Он питал дружеское расположение к Алнаку Кребу, который спас его жизнь, совершив поступок по велению его широкой души. Элрик был благодарен за то, что Райк На Сеем доверяет ему. А ведь, выслушав его рассказ, старик имел все основания как минимум изгнать его из оазиса Серебряного Цветка. Но его вместо этого пригласили в Бронзовый шатер, когда взошла Кровавая луна, и позволили ему следовать инструкциям господина Гхо – ему доверяли, чувствуя, что он не злоупотребит этим доверием.

Теперь его связывала с баурадимами дружба, которую он никогда не сможет предать. Возможно, они знали это. Возможно, они прочли его характер с такой же легкостью, с какой прочли характер Алнака. Такое доверие укрепляло сердце Элрика, хотя и усложняло его задачу, и он был исполнен решимости, что бы ни случилось, не обмануть его.

Райк На Сеем втянул носом воздух и посмотрел в сторону далекого оазиса. Оттуда поднимался столб черного дыма, он становился выше и выше, смешиваясь с более близкими дымами, словно выпущенный на волю злой дух соединялся со своими братьями. Элрик ничуть не удивился бы, материализуйся этот дух перед его глазами – он за последние дни так привык ко всевозможным необычным событиям.

– Было предпринято еще одно нападение, – сказал Райк На Сеем. Он говорил так, будто это не касалось его. – Будем надеяться – последнее. Они сжигают тела.

– Кто нападает на вас?

– Наемники-колдуны. Подозреваю, что их решение каким-то образом связано с внутренней политикой города. Они всегда пытаются добиться благосклонности того или иного из сильных мира сего, а может, и места в Совете, как ты говорил. Время от времени их махинации распространяются и на нас. Это нам знакомо. Но я подозреваю, что Жемчужина в Сердце Мира стала единственной ценой за место в этом их Совете. А потому в ее поисках сюда направляют все больше и больше воинов. – Райк На Сеем говорил с каким-то неистовством. – Будем надеяться, что скоро там не останется жителей, кроме самих злокозненных господ, которые будут бороться между собой за несуществующую власть над несуществующим народом.

Элрик увидел кочевое племя – оно проскакало мимо на некотором расстоянии от Бронзового шатра, демонстрируя этим свое почтительное отношение. У этих людей были ярко-синие глаза, а когда они отбросили назад свои капюшоны, оКазалось, что у них на удивление светлые волосы, как и у Варадии. Однако одеты они были не так, как баурадимы. В их одежде преобладал сочный бледно-лиловый цвет с золотой и темно-зеленой оторочкой. Они направлялись к оазису Серебряного Цветка, гоня туда стада овец. Под всадниками были все те же странные горбатые животные, по словам Алнака, прекрасно приспособленные к жизни в пустыне.

– Это вауэд нии, – сказал Райк На Сеем. – Они последними прибывают на любые собрания. Они обитают на самом краю пустыни и торгуют с Элвером, а сюда приносят поделки из лазурита и нефрита, которые мы очень ценим. Зимой, когда погода слишком уж портится, они уходят в долины и даже города. Однажды, как они уверяют, им удалось ограбить Фум, но мы считаем, что это был какой-то другой город, поменьше, который они ошибочно приняли за Фум.

Элрик понял, что это что-то вроде анекдота, который рассказывается людьми пустыни о вауэд нии.

– Когда-то у меня был друг родом из Фума, – сказал Элрик. – Его звали Ракхир, и он искал Танелорн.

– Я знаю Ракхира. Прекрасный лучник. В прошлом году он кочевал вместе с нами несколько недель.

Элрика странным образом порадовало это сообщение.

– И он был жив-здоров?

– В превосходном здравии. – Райк На Сеем был рад представившейся ему возможности отвлечься от судьбы дочери и приемного сына. – Он был дорогим гостем, и он охотился для нас, когда мы подошли к Зубчатым Столбам, потому что там водится дичь, которую мы не умеем добывать. Он рассказывал о своем друге. О друге, одолеваемом разными мыслями, из-за которых тот попадает во всякие трудные положения. Несомненно, речь шла о тебе. Я теперь вспоминаю. Вероятно, он шутил. Он говорил, что ты бледноват на вид. Интересовался, что случилось с тобой. Его, я думаю, волновала твоя судьба.

– А меня – его. У нас есть что-то общее. Такие же узы связывают меня с тобой и Алнаком Кребом.

– Я так понимаю, что вы вместе делили опасности.

– У нас было много общих приключений. Но он устал от своих поисков и желал покоя, желал обрести мир. Тебе известно, куда он направил свои стопы?

– Да. Как ты и говоришь, он искал легендарный Танелорн. Узнав от нас все, что мы могли ему сообщить, он простился с нами и направился на запад. Мы советовали ему не тратить сил на поиски мифа, но он считал, что знает достаточно, чтобы продолжать. А почему ты не пожелал путешествовать с твоим другом?

– Меня зовут другие обязанности, хотя и я тоже искал Танелорн. – Он хотел было добавить к этому еще кое-что, но одумался. Любые другие объяснения навели бы его на воспоминания и проблемы, о которых он сейчас не хотел думать. Его главными заботами сейчас были Алнак Креб и девочка.

– Да, теперь я вспоминаю. Конечно же, ты король своей страны. Но король против воли. Такие обязанности тяжелы для молодого человека. От тебя многого ждут, а ты несешь на своих плечах груз прошлого, идеалы и традиции целого народа. Трудно властвовать хорошо, трудно выносить правильные суждения, трудно быть справедливым ко всем. Среди баурадимов нет королей, у нас есть лишь группа мужчин и женщин, которые могут говорить от имени всего клана, и мне кажется, что бремя власти легче нести, если разделяешь его с другими. Если же все несут этот груз, если все несут ответственность за себя, то тогда ни на чьи плечи не ложится невыносимое бремя.