— Долгани пару тысяч, — ничуть не смущаясь суммы, попросила Ирина.

Женщина сегодня выглядела шикарно — явно подготовилась к свиданию. Когда приглашал её в понедельник, был уверен, что откажет, но неожиданно получил согласие. Узкая юбка-карандаш подчёркивала формы тела, на ногах — блестящие колготки. А может, и чулки, кто знает… Хотя нет, уверен — чулки! Проверю позже, если всё сложится как надо. Иркина смелость даже позабавила меня: просить у меня денег при всех прямо во время праздника, да ещё и такую сумму…

— А тебе надолго? И вообще — для чего? У тебя вроде и у самой хороший доход, — с любопытством спросил я.

— Шутишь? Иной месяц в минусах сижу! А сейчас лето на носу — вообще трудно меховые изделия будет продавать. А для чего — не секрет. Мне предложили шкуры песцовые, списанные, из Октябрьского зверосовхоза. Выделали их неправильно, вот теперь отдают за бесценок. Но я-то знаю, что с такими вещами делать.

— Повыдергать то, что само выпадает? — предположил я.

— Ха-ха! — засмеялась Ира, качнув головой. — Этот Егор Олегович, тот дядька, что шкурки и предложил, то же самое советовал. Мол, сбагрить товар потом на барахолке можно.

— Хорошо. Завтра сниму с книжки и отдам, — соглашаюсь я.

Деньги у меня и дома имеются, просто никому не хочу говорить, что храню в квартире сумму, которой хватило бы на приличную машину. Тыщ восемь лежит, не меньше!

— Договорились. Пойду тогда этому Коневу позвоню, пусть завтра вечером в ателье приедет, — решительно встала из-за стола Ирка.

— Стой! Что за Конев? — насторожился я совпадению имени, отчества и фамилии.

— Серьезный такой дядька… — и Ирина описала внешность моего недавнего посетителя.

— Это… Давай я с тобой шкуры посмотрю… — предлагаю я, опасаясь криминальных наклонностей бывшего соседа.

— Ты? Не смеши! Что ты понимаешь?

Но я все же решил завтра вечером покараулить Конева у ателье. Тем более, у меня там в доме на первом этаже и кабинет свой, как у начальника штаба МЖК, имеется. И единственным окном он выходит как раз на уличное крыльцо дома.

Во время нашего с Маловой медленного танца, та сообщила заключение знакомого профессора по подаренному мне кубку: «Исторической ценности не представляет, сделали вещь совсем недавно». Я немного напрягся. Ведь изделия из полудрагоценных камней делать можно, а вот позолота… С золотом сейчас немногим предприятиям разрешено работать. Так что будет предлог завязать разговор с Конём.

На праздничном вечере я традиционно не пил, хоть и был без машины — такси закажу. Ирку же после нескольких рюмок крепкого заметно развезло. Но в машине она как-то ожила, и вместе с весёлым таксистом (а чего бы ему грустить, если я сверху десятку накинул?) исполнила даже парочку песен на любовные темы.

— А хорошо у тебя. Такого ремонта я нигде не видела! И с работой рядом! Женить тебя, что ли, на себе? — пьяно пошутила любовница, оказавшись у меня в квартире.

— Да хрен там — не для тебя цветочек рос! Да и как ты себе это представляешь — в мешок, и в горы? — поддержал шутку я.

— Всё проще… можно дырок иголкой понаделать, — Ирина кивнула на упаковку презервативов. — Да не бойся! Сегодня не тот день, — и пьяная красотка полезла ко мне с поцелуями.

«Это оказались действительно чулки», — порадовался я, с трудом засунув под узкую юбку жадные до женского тела руки.

Утром меня разбудил телефон, который закурлыкал веселенькой мелодией. У моего аппарата есть несколько вариантов мелодий, вот я и ставлю то одну, то другую. Только звонят домой мне редко. Разок Бейбут позвонил с просьбой выбить ему билет на концерт приезжающей в Красноярск Пугачёвой. Даже два билета — один себе, другой какой-то швее из соседнего ПТУ. Надеюсь, той хотя бы 16 исполнилось…

— Кому там неймется в шесть утра? — чертыхнулся вслух я, видя, что Ирина тоже проснулась.

— Я в ванную, — пискнула она и умчалась, противореча себе, в туалет.

— У аппарата! — важно сказал я, пытаясь разглядеть в зеркале свежие царапины на спине.

Вот сейчас реально было бы стрёмно оголяться в школе.

— Это я! — сквозь треск раздался женский голос в трубке.

— А это я! — весело ответил я на такое странное приветствие, ведь несмотря на царапины и то, что поспали мы с подругой мало, настроение с утра приподнятое. Ирина была горяча! А целлюлит… ну не видно его в полумраке моей квартиры.

— Бабушку в больницу забрали, — продолжила скрипеть трубка, и я, наконец, узнал в собеседнице папину новую жену Веру!

— Что с ней? — веселье разом исчезло. — Батя где?

— На скорой бабушку увезли, — взволнованно повторила мама Вера. — Хорошо, что у нас телефон теперь дома есть, и врачи вовремя приехали. А батя твой пьяный спит. Ну, праздник вчера отметил… Да и ночь у нас.

— Мама Вер, что с бабушкой, в какую больницу её увезли?

— В райцентр, в городскую. Сердце у неё прихватило. Но врачи сказали — ничего страшного.

— Я приеду! — решительно сказал я, прикидывая, как и на чём можно добраться до Ростова.

— Смысл тебе ехать? — возразила Вера. — Завтра вечером её выпишут. Прокапают и выпишут.

Вот же чёрт! Привык, что бабуля у меня есть всегда… И на тебе!

Остаток утра был скомкан, секса уже не хотелось, и мне кажется, Ирина ушла от меня немного обиженной. Ладно, деньги принесу — подобреет.

На работе, глядя на то, как Анька мучается после вчерашнего праздника, я махнул рукой и отпустил её домой. Девушка лишь кивнула в ответ, благодарно, но без лишних слов — видимо, у неё на это просто не было сил. Вчера явно перебрала лишнего, да так, что сегодня работа для неё была сущим мучением.

Вечером после работы ни в какой «Сбербанк» я, конечно же, не поехал, а просто взял деньги из домашней заначки, которая от воров хранилась под диваном в обычном целлофановом пакетике, и отправился прямиком к Ирке.

Её ателье работало с десяти до семи вечера, и я нарисовался ровно за пятнадцать минут до закрытия. Ира сидела в углу, обложившись тканями и образцами.

— Расписку напиши, — широко зеваю я, показывая пасть почти двадцатитрёхлетнего парня.

— Расписку? — удивилась Ирина. — А что, ты мне так не веришь?

— Это не от недоверия к тебе, просто привычка у меня такая.

Пришлось Ире марать бумагу. Срок по возврату долга она указала в три месяца, хотя устно пообещала за пару недель собрать необходимую сумму.

Только я занял место в своём кабинете, не включая свет, как напротив окна остановилась «семёрка». Из неё бодро выпрыгнул Конь, обвешанный увесистыми баулами, явно набитыми шкурками. Всё, как я и предполагал.

— О, привет, Егор! — якобы удивился я, выходя навстречу урку. — Какими судьбами тут?

Конь слегка растерялся, но поздоровался вежливо:

— Вечерок в хату! По делу в ателье мне тут надо, — не стал скрывать правды тот.

— Слушай, спасибо за подгон босяцкий, — блеснул я, как мне показалось, знанием фени. — А что там за подделка в виде кубка? Не краденая, надеюсь?

— Я в карты выиграл… Была бы краденая, мне сказали бы. Не по понятиям такое скрывать, — успокоил меня Егор.

— А в сумках у тебя что? Меха… Ух ты! Продай на шапку! — внаглую расстегнул один из баулов я и увидел серебристые шкурки.

А выглядят они красиво! И не скажешь, что брак.

— Ты что, торговлей решил заняться? — подкалываю я мужика.

— Скажешь тоже! Не по понятиям это… — мне показалось, что Конь хотел сплюнуть, но не решился под моим взглядом. — С Таймыра подогнали. Лох один за долги карточные рассчитался.

— Ну да, ну да… — с сомнением протянул я.

— Не веришь? Сам и отдал. Марьясов Вениамин. Позвони в совхоз «Октябрьский» зам директору и спроси…

— Как-как? Марьясов? — уцепился за знакомую фамилию я.

— Да что говорить… — с деланной обидой произнес Конь и ушёл на встречу с Иркой.

Верю — чего не верить. Просто я этого Марьясов отлично знаю — кутила он и мот порядочный. Мужик был моим последним работодателем перед самым переносом сюда, и занимался в том числе добычей россыпного золота на острове Большевик. Местечко это, я вам скажу, — очень дальняя жопа мира, и находится оно как раз на Таймыре. Имя редкое, так что вариантов ошибки — ноль. А ещё он был депутатом первого созыва от Долгано-Ненецкого округа! Я это помню точно, ибо золотодобытчик любил этим прихвастнуть при любом удобном случае.