— Да… — досадливо машу рукой я, не зная, что сказать.
Менты так и не приехали. Ещё немного попугав этих горе-спортсменов, мы отправились отмечать удачное дельце. Всё прошло гладко, без лишнего шума, что, несомненно, радовало.
В ресторане по итогам раздаю парням ещё по четвертаку. Но не всем — Костю штрафую на десятку. Парень, чувствуя свою вину, не спорит.
— Ты бы стволом не светил новым, мало ли что на нём висит, — советую я ему.
— Да ясно. Не боись, запрячу так, что никто не сыщет, — кивает он, понимая серьёзность ситуации, и неожиданно просит: — Толь, пристрой на работу куда-нибудь. Можно в охрану, как Гошу и Олегов, но лучше что-нибудь поинтереснее.
— Помозговать надо, — задумчиво протягиваю я, оглядывая Костю. — Ты где обитаешь?
— В общаге на Воронова… Тот ещё клоповник, — кривится спецназовец.
В ресторане наша компашка явно выделялась на фоне остальных посетителей. Местные мачо притихли, старательно избегая встречаться с нами взглядами — понимали, что лучше держаться подальше. Против ожидания, мои парни вели себя на удивление спокойно, хоть и набухались прилично. Никто не стал цепляться к окружающим, хотя было видно: дай им волю, и всё могло бы пойти по-другому. Скорее всего, их сдерживало моё присутствие — я сидел до самого конца, и был абсолютно трезвый.
Интересно, что побитый Гера свой фиолетовый бланш заработал исключительно по собственной вине. Когда мои парни ворвались в подвал и начали месить местных, он умудрился поскользнуться и смачно приложиться башкой об штангу. Да так неудачно, что удар пришелся в область виска. Поэтому сотрясение не исключено, а с ним шутки плохи.
Договорились с Костиком так: как тот протрезвеет с утра, сразу поедет в БСМП. Я, в свою очередь, обещаю решить вопрос, чтобы его там внимательно осмотрели. Всё-таки здоровье парней на первом месте, лучше лишний раз перестраховаться!
По Костику базара нет — мужик с навыками, это факт. Проблема в другом: не уверен, что я, а уж тем более Гоша, для него авторитет. Парень себе на уме, хоть и служил в армии, а значит, к дисциплине приучен быть должен. Но по нему видно — приказы тот выполнять будет только до тех пор, пока ему это выгодно. Такие, как Костик, держатся на свободе дольше остальных, но и внезапно могут выкинуть что-нибудь непредсказуемое. А это всегда риск — особенно если парня не держит уважение, а только выгода.
В субботу, наконец, выписали Илюху.
— Чёрт, жаль, меня там не было, — остро переживает друг своё отсутствие на разборке по такой пустяковой, по его мнению, причине, как болезнь.
Мы с Илюхой сидим на кухне, пока Ленка в комнате увлечённо смотрит мультики и умудряется одновременно есть торт с квашеной капустой. Да-да, ложка тортика, потом ложка капусты — и всё это с таким аппетитом, что не придерёшься. Беременная, чё!
Илюха косится на её гастрономические эксперименты, но ничего не говорит. А я только посмеиваюсь — такие сочетания, видимо, той в радость.
— Замом ко мне пойдёшь в хозуправление? Надо тебе расти! — спрашиваю я, делая глоток свежезаваренного чая. — Это ещё, конечно, не номенклатурная должность, но около того.
Я точно знаю: номенклатурная позиция в моей организации — только у меня. А народу в хозуправлении числится почти пятьсот человек. В моём ведении не только крайком, но и весь краевой хозяйственный актив КПСС! Это не шутки. Немного переживаю, как мне удастся управлять такой махиной. Вроде как опыт есть, но здесь — другой уровень.
— Нет, я на артель ухожу по золотодобыче. Валерий Ильич устраивает. Уже после праздников и заявление подам об увольнении, — отказывается от моего предложения Илья.
Отличная новость! Лукарь уже давно должен был подтолкнуть своего зятя к серьёзным делам. А то тот мается дурью в своём горкоме ВЛКСМ, будто ему там есть где развернуться. Сколько можно сидеть в этих бумажках и комсомольских делах, когда за окном настоящая жизнь? Золото, артель, крупные ставки — вот где азарт, где игра на большие деньги и настоящее дело. А Илюха молодец, что решился!
В воскресенье был на тренировке и узнал сроки турнира в Норвегии: с третьего по девятое апреля. Время на подготовку есть, но придётся пахать в одиночку — мой Леонидыч окончательно переезжает в Москву на тренерскую работу в СДЮШОР. Не скажу, что зарплата там сильно больше, но карьерный рост вполне реален. И опять же — столица СССР, город возможностей, где жизнь совсем другая.
А я вот сам насчёт перевода ещё думаю. Доучусь второй курс и тогда решу, стоит ли мне тоже махнуть в Москву или остаться здесь.
Во вторник, когда я был по уши погружен в рабочие дела, меня отвлекает Анькин голос в телефонной трубке:
— Анатолий Валерьевич, с вами мужчина хочет поговорить. Говорит, сосед.
— Да, Лёнчик, — говорю в трубку, пытаясь прикинуть, что там могло случиться в моём доме такого, что Лёнчик, мой единственный знакомый сосед, решился позвонить на работу.
В голове мелькали мысли: может, трубу прорвало? Или Лукарь что-то натворила?
Но это оказался вовсе не Леонид, а мой бывший сосед, товарищ, вернее — гражданин Конев! Егор Олегович. Имя-то я помнил, а вот отчество пришлось уточнить — для пропуска в здание крайкома фио нужно указывать полностью.
«И чего мужику надо?» — недоумеваю я, но запускаю его сразу.
Выглядит Конь прилично, никаких золотых цепей, как у местных блатных, нет, но вот массивные золотые часы сразу бросаются в глаза — явно импортные. Костюм тоже на уровне — сидит, как влитой. Чёрт, да от него даже не несёт привычным перегаром или дешевым алкоголем, как раньше. Нет, пахнет приличным одеколоном, причём аромат идёт не изо рта, а как полагается, от шеи. Таким я его ещё никогда не видел.
— Вот, подгон тебе принёс, — мнётся урка, разглядывая обстановку.
Вижу, мужик впечатлён. Да, кабинет у меня и правда солидный — всё, от массивного стола до стеллажей с книгами, выглядит внушительно. Даже жаль будет его оставлять, но при переезде кое-что точно заберу с собой.
Заглядываю в небольшую принесенную Егором сумку, в котором оказался не алкоголь, как можно было бы ожидать от человека его круга, а разная жрачка: мой сосед знает, что я не большой любитель бухнуть. Ради вежливости разглядываю подарки внимательнее и понимаю, что в сумке есть кое-что интересное — нечто округлое такое и довольно большое, завернутое в вощеную бумагу. Разворачиваю упаковку и вижу изделие из шоколада, выполненное в виде головы мартышки.
— Это откуда? — удивляюсь я такому необычному подарку.
— Наша кондитерка сделала. Открыли кооператив… — отвечает Конев.
— Это которая на улице Мира? — уточняю я, хотя сам понимаю, что другой кондитерской фабрики у нас в городе и быть не может.
— Ага, — с довольным видом подтверждает мужик, словно именно он лично приложил руку к изготовлению этого десерта.
— Прикольно, — признаю я, делая пометку в голове: надо будет заглянуть туда перед Восьмым Марта — отличный подарок для женского пола!
А этот презент Ленке отдам. Вот крику-то будет! Мы её, конечно, балуем: и я, и батя её, и муж.
— Тут такое дело… по тому случаю, когда меня упаковали, — туманно намекает Конь. — Нам бы без лишних ушей поговорить.
— Говори. Тут чисто, — предлагаю я.
Ехать куда-то сейчас совершенно не хочется, да и на улицу просто так выходить — тоже. Видя, как Егор мнётся, тянет время и не решается говорить, протягиваю ему листки бумаги и ручку:
— Что не хочешь вслух произносить — пиши!
— Чертила тот… ну, которого я пнул тогда…, — начал урка и закончил, что-то черкнув на бумаге.
«Ласты склеил», — читаю я написанное.
— Помню, неприятный типок. А мне что за дело? — невозмутимо говорю, поджигая бумагу в пепельнице.
А у самого будто груз с души свалился. Не давала покоя мысль, что я не остановил будущего убийцу, хоть и мог вмешаться. Теперь всё сложилось само собой, как надо. «Чертила» свой путь прошёл, и возмездие его настигло раньше, чем могло бы.
— Предупредил просто. Так вышло. А раз был у тебя интерес там, да мне всё равно какой, то правильно будет сообщить… И поверь, за дело. Я сутки у них под прессом сидел, а как ты меня вытащил, так у ребят проблемки нарисовались, — торопливо оправдывается урка и добавляет, досадливо цокнув языком: — А этот… вишь как… хлипким оказался.
