Обедаю я всегда недалеко от офисного центра, куда многие тоже ходят. Плотно поев овощей, мяса и картошки, решил, что кофе и пара сигарет не повредят. Объелся так, что ходить не мог, честное слово. В этот момент вспомнил, как в студенческие годы подрабатывал у дяди на станции технического обслуживания, которую просто народ называет "СТО". Целыми днями я таскал разные железные запчасти, работал кувалдой, закручивал гайки. И когда приходит время обедать, так сильно я никогда не переедал. Мне всегда казалось, что от физической нагрузки чувство голода приходит быстрее и сильнее. Но, похоже, при умственной деятельности метаболизм тоже повышается, чтобы серое вещество успешно попало в мозг. Надо будет об этом почитать, – подумал я, двигаясь к офису.

Стоя на крыльце перед входом в этот бизнес-центр, решил выкурить ещё одну сигарету, ведь, зайдя на работу, в ближайшие часы выйти уже не получится. Сегодня пятница, и все отчёты мы сдаём именно сегодня; следом выходные. Едва подкурив сигарету, из здания вышла Айна, глядя вперёд, она не заметила меня и прошла мимо. Я ощутил, как в воздухе остался шлейф аромата её духов. Возникло бурное желание подойти к ней сзади, обнять за талию, поцеловать в шею и почувствовать вкус её губ. В голове всё происходило так быстро, будто я умирал, и жизнь промелькнула перед глазами. Но это были не воспоминания, а мои тайные мечты. Сильно возбужденный, я окликнул её:

– Айна! – я спустился по ступеням вниз.

– Привет, Амир, – сказала она равнодушно. – Жандос сказал, что ты заходил. Но сейчас я не могу; зайди в понедельник. Пока.

После этого она села в какую-то машину и уехала. Это была не машина её отца – интересно, чья же она? Такси? И этот Жандос, знал, что всё расскажет… И что я ей скажу в понедельник, кого приведу? Чувства были двоякие: с одной стороны, я был рад, что в понедельник смогу подойти к ней без сложных схем и махинаций. С другой стороны, зачем я её окликнул? Если бы она не спешила, что тогда? Что бы я ей сказал? Обед давно закончился, приглашать нет смысла. По клубам она не ходит – и это, честно говоря, глупо. Мы едва знакомы, я о ней почти ничего не знаю. При этом я пытаюсь её куда-то пригласить. Кажется, это неправильный сценарий. Как завести разговор? Что сказать? О чём поговорить? Для меня это тёмный лес. Как люди умудряются строить личную жизнь с незнакомым человеком? Уму непостижимо.

К концу рабочего времени на меня нахлынуло чувство печали и одиночества. Я задумался, не сходить ли мне куда-нибудь и выпить чего-нибудь крепкого. Нужен был человек, которому я мог бы излить душу – тот, кто знает меня и поймёт без осуждений и нравоучений. Среди коллег такого человека не было. Я позвонил своему однокласснику и предложил выпить сегодня, акцентировав, что угощаю. Он с радостью согласился. Не то чтобы он любил халяву – нет, он вполне обеспечен и самодостаточен. Но я намеренно сказал так, чтобы он согласился наверняка, потому что мне очень нужен был собутыльник.

Ближе к семи часам вечера я подъехал к дому моего друга и, пока разворачивал машину, за дверями его дома увидел знакомую физиономию.

– Ну как там поживают "белые люди"? – он всегда так меня называл. Говорит, белые люди только и ходят в рубашках. Сначала я не понимал и говорил ему, что это расизм. Только спустя время я осознал, что это аналогия к "белым воротничкам".

– Да уж, похуже безработных, – ответил я. Он улыбнулся, наши ладони звонко шлепнулись друг о друга, и мы крепко обнялись. Я был искренне рад его видеть. Несмотря на то, что мы редко общаемся, дружба наша была крепкой. Наверное, потому что мы с самого детства знали друг друга. Его звали Кабул, он был здоровым парнем, на голову выше меня. Мы между собой называли его Каба. Каба – это тот тип парней, которые всегда стараются хорошо выглядеть, не важно, сидит ли он дома перед телевизором или собирается на свадьбу. Вокруг него всегда царила чистота. У него была какая-то штуковина, ей-богу, не знаю, где он её купил. Это нечто вроде швейцарского ножа, в котором спрятаны расческа, миниатюрная зубная щётка, кусачки для ногтей и зубочистка.

Мы сели в машину, и он достал свою расческу, повернув зеркало заднего вида к себе. Он знал, что под козырьком с его стороны тоже есть зеркало. Кабул всегда привлекал к себе внимание странными способами, а ещё он знал, что я не люблю, когда он так делает. Пока я подправлял зеркало, настраивая нужный ракурс, Каба заметил:

– Сука, как же холодно сегодня на улице!

Я быстро включил печку.

– Сейчас зальём в тебя немного топлива, – говорю, – мигом согреешься. Он усмехнулся, и, пробуксовывая на гололёде, образовавшемся у него во дворе, мы поехали в клуб "Гулливер". Поистине это было уникальное место, где каждый мог найти что-то для себя. На пороге нас встретила девушка, и Каба, конечно, заинтересовался ей. Я же сразу заметил тропу, окрашенную в жёлтый цвет.

– Что там? – спрашивает Каба.

– Изумрудный город, – отвечает девушка, на ней костюм и макияж доброй ведьмы. В "Гулливере" работники часто появлялись в тематических костюмах.

– Хочу в тот раздел, – говорит Каба, подсунув ей деньги. Интересно, зачем он это сделал, если там и так есть места? Она нас и так туда посадит. А если нет – то деньги тут не помогут. Нас усадили в зелёный зал, напоминающий советский фильм по произведению Фрэнка Баума “Волшебник страны ОЗ”. Мне было всё равно где сидеть, хоть в Буратино; моя цель – напиться и рассказать о той, о которой думаю всегда, даже сейчас.

Но Каба был на веселе: как только нам принесли виски, он уже рванул к соседнему столику, где сидели девушки и пили что-то, что можно было бы назвать текилой. Одна из них была довольно мила, с пухленькими щеками и губами, как у актрисы из “Спасателей Малибу”. Она пила меньше всех и смеялась тише всех, а иногда просто улыбалась, когда её подружки хохотали.

– Симпатичная? – спрашивает Каба, появляясь из ниоткуда, словно ниндзя. Я немного растерялся, ей-богу.

– Кто? – переспросил я, пытаясь собрать мысли в кучу.

– Та девушка, у которой скорпион на шее. И вправду, скорпион, а его жало чуть подёрнуто к уху. Я даже не заметил – пялился на её глаза и губы. Ещё секунду поразмыслив, я обернулся к другу и согласился.

– Значит так, – говорит Каба, свои огромные ручищи опуская на стол с грохотом. – Удочку я закинул, надо немного прикормить, и рыба клюнет.

– А может, и не клюнет, – буркнул я, не желая, чтобы он отвлекался на них. Я пригласил его поговорить, чтобы он выслушал меня как друга.

– Прошу тебя, Амир, не тормози как обычно. Она одна не уйдёт, разве что с подругой. А для этого мне нужен ты – не срывай мне улов.

Он опять задвинул про свой улов и рыбалку, хренов рыбак и конспиратор. Ей-богу, что за друг. Но я согласился, зная, что из этого ничего не выйдет.

Каба закричал: – Красава! Стаканы легко чокнулись, а мой ясный разум, как родниковая вода, стал мутнеть под действием алкоголя. С той поры как мы сели за столик, я ни разу не встал, даже в уборную не ходил. Сидел и медленно выкуривал одну сигарету за другой. Курю я, конечно, страшно много. Каба вовсю танцевал, иногда подходил к столику, мы выпивали, и он снова мчался на танцпол зажигать в бешеном ритме. Надо признать: он танцевал знатно, хоть это и раздражало. Он так хорошо это делал, что было желание встать и уйти плясать. И это ещё больше бесило.

Некоторое время спустя я сидел и смотрел на дно бутылки. В этот момент ко мне подсела девушка и спросила:

– Парень, у тебя огня не найдётся?

– Чего? – переспросил я. Она сделала тяжёлый вздох, взяла зажигалку со стола и подкурила свою сигарету. Села на место Кабула, перекинув ногу на ногу, как Шерон Стоун в “Основном инстинкте”. Затягивалась она жадно, хотя без особых усилий. Дым изо рта щедро пустила мне в лицо. Запах от её сигарет был клубничным; я не люблю, когда ароматизаторы вытесняют привычный табачный запах. И выдыхать дым в лицо считаю настоящей дерзостью.