Рита была старостой и прирожденной общественницей. Она следила за формой одноклассников, за их днями рождения, собирала деньги на подарки, выбирала экскурсии. Уля считала Риту выскочкой. А еще она напоминала ей персонажа из любимого бабушкиного фильма «Служебный роман». Рассказывая о ней бабе Марте она так и говорила: «наша Шура». Но баба Марта часто говорила внучке: «Присмотрись, Ульяша, славная девчонка эта Рита. У вас с ней больше общего, чем тебе кажется. Такие как Рита, своих не бросают. Попробуй посмотреть на нее с другой стороны». Баба Марта зорко подметила: Уля и Рита в самом деле были очень похожи, будто слеплены из одного теста. Обе по природе лидеры, увлеченные и прямолинейные. Только Ритины увлечения оказались ребятам более понятными. Так что девочки не очень ладили.

– А чего придумывать? У нас Марьяна аргентинское танго танцует, у нее этих грамот и кубков – миллион. Пусть она и представляет наш класс, – предложил румяный Саша Петров.

Думать ему не хотелось. К тому же он был влюблен в Марьяну с первого класса и про ее танцевальные успехи знал все. Класс одобрительно загалдел, предчувствуя легкое решение.

– Марьяна, конечно, молодец, но ее грамоты не представляют большой ценности – они из местного клуба. А школе нужен уровень повыше, чем дворовый конкурс танцев, – с последней парты неожиданно для всех раздался голос Ульяны.

Говорить правду, не заботясь о чувствах окружающих – да, это был ее стиль.

– Ну и пусть местный! А ничего, что человек с детства танцевал, света белого не видел? Без разницы, какие грамоты. Главное, они есть и их много! – возмутилась Марьяна.

За ее спиной стояли Саша и девочки. Назревал конфликт.

Рита тоже покусала губы. Идея с Марьяной казалась ей слабоватой. Она чувствовала, что с такой идеей не то, что в Артек – даже в общее голосование не попасть. А ведь их класс способен на большее, она в это верила. К тому же ей так хотелось объединить ребят! В этом она увидела свою супер миссию. Но, главное, Рите страшно не хотелось ехать в Турцию на очередной турнир брата… Правда, в этом Рита никогда и никому бы не призналась.

– М-м-м, ну хорошо, Марьяну возьмем на заметку. Давайте сделаем так, – она дипломатично перевела тему, – подумаем, а на большой перемене напишем свои идеи для конкурса. Я сделаю для этого плакат. Будем голосовать до конца недели. Лучшие проекты определим в пятницу!

На большой перемене, конечно, половину класса как ветром сдуло. Осталась только горстка тех, кто не обедал в столовой, а также самые заинтересованные: Рита, Марьяна. И Уля.

Разумеется, дело было не в “Артеке” и не в ребятах. Уля хотела участвовать, потому что чувствовала: она может предложить нечто особенное! Что-то очень-очень нужное, что наверняка принесет им приз. Идея уже была у нее в голове! Она распирала Улю и рвалась наружу!

– Раздельная сортировка мусора? – прочитала Марьяна противным протяжным, «модным» голосом. – Уварова, ты серьезно? А поинтереснее ничего придумать не могла? Тебе что, за пятьдесят?

– А что, только пятидесятилетние интересуются темой экологии? – Уля моментально встала в защитную стойку.

– Так, все с тобой понятно, – Марьяна закатила глаза.

– Ничего вам не понятно! Это же совершенно другой уровень идеи – мы не просто поем и пляшем, мы школу свою, город делаем лучше! И планету в целом. Мы начнем  сортировать мусор в своем классе, затем приведем уборку к системе, а ей смогут воспользоваться все остальные! Мы сможем перейти к разумному потреблению, это отразится на микроклимате в обществе и экологии на всей планете!

В классе на несколько секунд воцарилась изумленная тишина, которая тут же взорвалась смехом, ухмылками и восклицаниями:

– Ой насмешила, микроклимат! Экология!

– Чудная, да не слушайте ее!

– Ну мы же не бросаем бутылки и пластик на землю, как неандертальцы! Мы и так используем мусорное ведро.

– У неандертальцев не было бутылок и пластикового мусора! – процедила Уля сквозь зубы. Она кожей чувствовала холодную стену непонимания между ней и ребятами. И была готова бороться за свою идею, как лев. – А у нас есть! И мы можем использовать его разумно.

– Да ну, ребят, фигня какая-то! – перебил ее Колька Конев, бросив грязный рюкзак на парту.

Рюкзака источал невыносимый аромат беляшей из столовой. Колька не спеша достал надкусанный пирожок, который был брошен на учебники и тетрадки просто так, даже не завернутый в салфетку. Сам рюкзак, да и Колька тоже напоминали беляш – оба бесформенные, промасленные, невнятного цвета. Грязнули.

– Сам ты фигня! – брезгливо выпалила Уля, не сдержавшись.

– Чего-о-о? Уварова, поговори еще! – Конев как раз подносил беляш ко рту, и на полдороге угрожающе остановился.

– И правда, Уварова, ты сама создаешь конфликты на пустом месте! – Марьяна встала на сторону Кольки.

Уля хмыкнула и скрестила руки на груди:

– А что, если пустое место само виновато?

Это был взмах красной тряпки тореадора перед разъяренным быком. Уля это поняла, не успев закрыть рот. Колька отложил беляш, запустил обе руки в карманы и вытащил оттуда весь хлам, который у него был: обрывки салфеток, пластиковые крышки, сломанные ручки, пустые стержни, какие-то фишки, упаковки от жвачек. С противной ухмылкой он медленно подошел к Улиной парте и, как в замедленной съемке, подкинул все над Улей. Она сидела в этом мусорном фейерверке и сжимала кулаки, до боли вонзая ногти в ладони, чтобы не разреветься.

Ну зачем, зачем она снова открыла рот? Глаза предательски защипало от мерзкой выходки. Но еще обиднее было то, что – Ульяна знала – ни один человек в этом классе не вступится за нее. Конечно, попробуй поспорь с этим Коневым. Кому оно надо?«Не реви! А я говорю не реви!» – пронесся в голове веселый знакомый голос из детства. Уля дернула головой, отгоняя его. Она и так не заревет. В первый раз, что-ли?

Кто-то заржал, кто-то отодвинулся в сторону. Рита посмотрела на Кольку неодобрительно:

– А вот мусорить необязательно. Ладно ребята, так мы далеко не уедем. Давайте проведем экспресс-голосование: ставим галочки напротив понравившейся идеи, – Она бросила задумчивый взгляд на Улю, подумала пару секунд и добавила: – И вот что, писать фамилии не обязательно, пусть это будет анонимно. В конце дня посчитаем голоса.

Глава 4

Прозвенел звонок. В класс медленно вошла, нет, скорее торжественно вплыла Фейруза Габдуловна, учительница английского. Это была пожилая женщина внушительных форм, всю жизнь учившая самых разных ребят: сложных и простых, хулиганов и отличников. Уля у нее особой симпатии не вызывала, потому что ни больших знаний, а главное, ни большого рвения к английскому не показывала.

– Ульяна, поверь, не стоит недооценивать язык. Английский не так ужасен, как тебе кажется. И он действительно поможет в жизни, – сокрушенно качала она головой над Улиными листочками с контрольными, в которых было больше размашистого красного цвета, чем неуверенного и дрожащего синего.

– Ага, Фейруза Габдуловна, – рассеянно кивала Уля, больше думая о том, что сказать маме, чем о том, для чего ей может пригодиться этот несчастный английский.

– Хеллоу, пьюпилз. Хау воз ер дэй? Гет реди фор зе лессон, – проскрипела на ходу Фейруза Габдуловна, не глядя на класс, направляясь к своему столу. – Начнем с домашней работы. Савин, к доске.

Она подняла глаза, и пока Кирилл шел к доске, обводила класс взглядом.”Мечтает, наверное, – подумала Уля, – что перед ней сидит не 5 “А”, потрепанный, всклокоченный, в мешковатой одежде и кроссовках. А  члены королевского двора или, на худой конец, приличное английское общество из закрытого клуба Гедеон ”.

– Так, а это что за грязь? Вы что себе позволяете? Вы же в школе, а не на Мумбайском вокзале! – она смотрела на Колькин хлам вокруг Улиной парты. – Уварова, ты почему так намусорила? Ты же девочка, Ульяна!

– Королева помойки она, – заржал Конев.

Знал, что Уля его не сдаст, потому как ябедничать ей не позволит достоинство. Скорее, начнет, как обычно, отбиваться от англичанки словами. А это еще пол урока – глядишь, до него очередь не дойдет, уже хорошо. Ведь он плохо знал английский. Колька откинулся на стуле и готов был услужливо помогать Фейрузе Габдуловне ругать Улю, как послышалось тихое, но твердое: