И подумал, оглядевшись по сторонам: «Только сначала надо спрятать тело. От греха подальше. И переодеться. А то кто его знает, как здесь относятся к людям в форме. Придется прикинуться местным».
Небольшое ущелье, в котором он очутился и по дну которого тек горный ручей, с трех сторон заросло лесом по кромке скал. И лишь с одной виднелось расширение, словно за ним находился не то обрыв, не то вниз шла дорога. Осмотрев все прояснившимся взором, Тарас решил двигаться в том направлении, когда спрячет тело. Тем более, время поджимало – солнце уже начало клониться к закату, а ночевать в горах с мертвецами Тарасу не очень хотелось. Хорошо еще, что здесь, где бы он ни был, стояло лето.
Нетвердым шагом Тарас прошелся по берегу ручья, кое-где обрывистому, и обнаружил неподалеку яму, в которой вполне могло поместиться тело одного человека. Вернувшись, он скинул с себя бронежилет. Сняв с мертвеца его рубище и набедренную повязку, чтобы никаких следов не осталось, Тарас перекатил остывшее тело на бронежилет, чтобы дотащить до ямы. Тут он заметил на посиневшей спине мертвеца глубокие следы от розг или другого орудия порки. По всему было видно, что при жизни парню приходилось несладко.
Дотащив бездыханное тело до ямы у ручья, Тарас скинул его вниз. Туда же он положил свою одежду, бронежилет и шлем, оставшись только в трусах и берцах. Все это Тарас старательно заложил камнями, сделав так, чтобы ничего не было видно ни с дальней стороны ручья, ни с этого берега.
На все ушел почти час. Камней вокруг было много, но они были мелкие, а Тарас все делал основательно. Несмотря на то что трупы ему еще никогда прятать не приходилось, в глубине души он почему-то был уверен, что вдвоем им на этом свете лучше не находиться. И мертвеца этого просто так бросать не следовало. Конечно, лес вокруг, горы. Живности полно, наверняка есть и звери, желающие поживиться падалью. К утру от трупа могли остаться только обглоданные кости. И все же мало ли что. Береженого, как говорится…
«Может, и к лучшему, что помер, – подумал Тарас, глянув на груду камней и вспоминая шрамы на спине мертвеца, – зато теперь ему не о чем беспокоиться. А мне пора».
Преодолевая брезгливость, боец натянул на себя набедренную повязку и непривычную одежду, полностью перевоплотившись в «мертвеца» и оставив себе только берцы. При ближайшем рассмотрении одежда оказалась просто куском ткани, даже не закрывавшим колени. Он обернул эту ткань вокруг себя, перебросив через одно плечо и подпоясавшись ремешком, как это делал мертвец. А через шею перекинул ремень от ножен кинжала, также одолженного у своего двойника. Кинжал был длинный и острый, но как-то небрежно сделан. Не было на нем никаких хромированных деталей, за которые так любил это оружие Тарас. Ни пилы, ни шила, ни открывалки. В общем, ничего лишнего. Просто лезвие с медным отливом и ручка из кости, испещренная непонятными, но странно знакомыми буквами. Словно видел их где-то раньше. И не раз.
– Ну чистый грек, – решил Тарас, осмотрев себя с ног до головы, – ребята увидят, засмеют.
Черные шнурованные берцы на ногах под этим древним рубищем смотрелись явно инородным телом. Ну не босиком же идти, камни кругом. Поежившись на свежем ветру, – новая одежда почти не согревала, а повязка еще и терла с непривычки причинные места, – Тарас направился к дальнему краю ущелья, где виднелся свободный от леса участок скалы. Добравшись до этого места, он остановился, чтобы осмотреться в очередной раз, поскольку увиденное ничуть не успокоило его, а только добавило пищи для размышлений.
Спецназовец стоял на краю, почти на вершине горного хребта, который, петляя, уходил на восток и терялся за горизонтом. С другой стороны тянулись километров на двадцать горы, постепенно переходя в холмы, а затем в равнину. Большинство склонов этих неизвестных гор обильно поросли лесом, а высоченных вершин с вековым льдом и снежными шапками по близости не было. Значит, горы не высокие. Тарас припомнил, что лес выше двух тысяч метров не растет, то есть это не Памир и не Тянь-Шань.
– Может, Кавказ? – подумал вслух боец «Тайфуна», глядя, как быстро темнеет. На долю секунды ему показалось, что на самом горизонте блеснула в лучах заката полоска воды. Примерно в двадцати километрах впереди, там, где начиналась равнина, ему удалось разглядеть и какие-то селения в несколько домов.
– Только бы не Чечня, – подумал Тарас и осторожно двинулся вниз по каменистой тропе, сжав ладонью рукоять ножа.
Тот факт, что он, потеряв сознание в тюрьме под Питером, вдруг «выплыл» пусть даже и на Кавказе, его уже не сильно занимал. Тарас быстро смирился со своей судьбой. Ну оказался и ладно. Доктора потом все объяснят, главное до них добраться. А изводить себя такими вопросами – только торопиться в психушку.
Фантазировать Тарас не любил, да еще тренировки по излечению от многочисленных страхов не прошли даром. Едва сообразив, что он очнулся совсем не там, где должен был очнуться по всем возможным вариантам, Тарас быстро справился с шоком. Попал – выбирайся, а там посмотрим, чей ты пациент.
Через полчаса, прыгая по камням, он добрался до очередного ручья, берег которого был завален большими валунами. Ручей оказался небольшой горной речкой, так громко шумевшей, что Тарас невольно проникся уважением к ее силе и в наступившей темноте не решился форсировать. Можно было легко сыграть в ящик, ударившись головой о камни. Идти же вдоль течения он тоже не захотел, тем более, даже небольшой спуск с вершины хребта показал, что он еще не полностью пришел в себя после контузии. Его опять затошнило, голова стала кружиться.
– Придется переночевать здесь, – решил Тарас, – на службу я уже все равно опоздал. Утро вечера мудренее.
И нарвав высокой травы на пустынном берегу реки, он отошел от русла метров на сто, устроив себе лежбище между камнями. Организм требовал отдыха. Конечно, жестковато было спать прямо на земле и холодновато – горы все-таки, но на службе в российской армии и не такое приходилось выносить. И все же долгое время Тарас никак не мог заснуть, сжимая в руках кинжал, – не выходили из головы воспоминания о мертвеце, похожем на него, как родной брат. Того ведь задрал кабан. Значит, зверья в здешних местах хватает, и надо быть настороже. Но не только это беспокоило Тараса. Гораздо больше он хотел знать, почему тот парень так вырядился и бродил по горам один с таким странным оружием, когда уже давно придуманы шикарные ножи, не говоря уже о карабинах или автоматах. Судя по всему, он был охотником, только, похоже, молодым и неопытным. Другого объяснения Тарас пока не находил. Но даже если ты молодой охотник, зачем бродить по горам без обуви и нормального снаряжения? «Видно, я действительно угодил в дикие места, – решил Тарас, засыпая, – завтра надо быть осторожнее».
На следующее утро он нашел брод и переправился на другую сторону реки. А обсохнув, направился прямиком сквозь лес и вскоре, петляя среди деревьев, вышел к какой-то деревне. Точнее хутору, стоявшему на небольшом клочке земли у самого леса. Иначе эти несколько полуразвалившихся хибар из прутьев и соломы было и не назвать. Едва Тарас заметил жилище, как у него сработал инстинкт десантника, и он залег за стволом поваленного дерева, решив рассмотреть местных жителей, не выходя из леса и до поры не обнаруживая себя.
Так он пролежал минут двадцать. За это время Тарас разглядел четверых бородатых мужиков почти в таких же рубищах, какое он носил на себе, которые вскапывали не то палками, не то мотыгами каменистую землю. Другого «оружия» при них не имелось. А также трех женщин, которые доили пасшихся по соседству с деревней коз, наполняя теплым молоком глиняные кувшины с гнутыми ручками. Между домами бродили голые дети. Выглядели все местные так, словно прогресс обошел стороной эту богом забытую деревню. Ведь никаких антенн или столбов линий электропередач боец не заметил. Значит, не было здесь ни света, ни телевизоров, ни даже телефона, чтобы сообщить в часть о себе.
Однако другого выхода Тарас не видел и решил пойти на контакт. В крайнем случае подскажут, сколько до ближайшего райцентра топать. «Главное, чтобы по-русски понимали, – озадаченно подумал Тарас, разглядывая бородатых и смуглолицых мужиков, – ну а если что, с этими орлами я и один голыми руками справлюсь. Лишь бы у них по „калашу“ в домах не было припрятано.»
