Угнетает сознанье больное тупая жара,

Лето гасит желания адским, немыслимым зноем.

И торопится жизнь убежать, улететь со двора.

И мерещится взору все время пространство иное,

Где в заснеженных далях мерцает полоска огня

Уходя, иллюзорным потоком опять наплывая.

Где в морозном дыхании тихого зимнего дня

Бытие наполняется смыслом, от зла остывая.

Уйдет души твоей трагедия

Из мира пошлости и лжи

В литературное наследие,

В бумажной грусти миражи.

Встает на полку лет собрание

В библиотеке пустоты.

Прекрасной музыки сгорание

Мучительно провидишь ты.

А впрочем, эта эмиграция

Почти что нравится тебе —

Как красочная иллюстрация

К навек загубленной судьбе.

Утомительно — бессмысленны повторы,

Неизменные пустые разговоры.

И куда ни глянь — весна, но все не ново.

То же самое цветенье, право слово.

Бьешься в стену сожалений, рассуждений,

И дуреешь от своих полночных бдений.

А забвенье не приходит, издеваясь.

Сердце тает, с бесконечностью сливаясь.

Так и будешь жить в пространстве заоконном,

По-весеннему влюбленном, обреченном,

Заполняя жуткой скуки формуляры,

Выдавая грез хрустальных экземпляры.

Что с того, что пейзаж фантастичен,

И пространство уже искривилось?

Погибающий мир — хаотичен.

Он живет только тем, что приснилось.

Он живет ожиданием боли,

Отголосками памяти бредит.

И понять он себя не позволит,

Даже в самой приватной беседе.

Он становится светом вторичным,

В бесконечность ночей ускользая…

Взглядом грустным, слегка ироничным,

Обреченные души пронзая.

Шапку невидимку нахлобучу,

И гулять немедленно пойду.

Время собирает слезы в кучу —

И творит великую беду.

Тени остывают в переулках.

Ночь и день давно слились в одно.

Та же повторяется прогулка.

Тот же обреченный взгляд в окно.

Та же безнадежности усмешка,

Гордости последний бастион.

Та же Ада яростная спешка.

Крик, переходящий в тихий стон.

Только я, уже не замечаю,

Кто со мною рядышком хрипит?

Сердце верить в вечность приучаю.

Приучаю к злу, что все дробит.

Жизнь нам очень часто привирает,

Хочет к романтизму воспарить…

Друг мой, даже звезды умирают,

Что уже о людях говорить…

Друг мой, даже злоба исчезает.

Даже боль, что выдумать нельзя,

В мире постепенно замерзает,

Плавно по поверхности скользя.

Полумрак твоих глаз с темнотою Вселенной сольется.

И судьба упадет, об асфальт пустоты разобьется.

И припомнит душа закоулки безумья и боли.

И великие сны, что на части тебя раскололи.

Проплывают в бессмыслице улицы бед и кошмаров.

Лишь глухое отчаянье в ритме сердечных ударов

Прорывается в вечность, в ее ледяные высоты.

Но печальному миру неважно, зачем ты и кто ты?

Так рассмейся над тем, что тебя волновало когда-то,

Погружаясь в пространство ночное, как пламя заката.

Исправляя ветрами веков кривизну ненароком,

Ощущай как все в мире жестоко, жестоко, жестоко…