Выступая против опасного для судеб страны увеличения военного бюджета, против выгодной лишь правящим кругам «административной реформы», прогрессивные силы Японии борются не только за социальные гарантии для престарелых сограждан, но за обеспечение их «второй молодости» — права на активное участие во всех сферах общественной жизни. Японское общество не настолько богато, считают они, чтобы игнорировать профессиональный и жизненный опыт старшего поколения, способного ие только передать молодым лучшие традиции национальной культуры, опыт славных битв за права трудового народа, но и уберечь молодежь, рожденную и сформировавшуюся в относительно благополучный исторический отрезок времени, от трагических ошибок прошлого. Последнее предстает особенно важным в наши дни, когда находятся силы, пытающиеся пересмотреть оценку минувшего, представить в глазах романтической юности явно преступное — «героически прекрасным», достойным памяти и подражания.
В Японии мне довелось встретиться с двумя уважаемыми людьми преклонного возраста. Возможно, они между собой и незнакомы, но в моей памяти их образы сливаются воедино, столь близкими предстают их чаяния и стремления.
В благодатной по своим климатическим условиям префектуре Сидзуока на небольшом клочке суши, треугольником вдающемся в Тихий океан, расположился поселок Михо со знаменитым во всей Японии культурным центром. Помимо аквариума размером с двухэтажный дом, в многочисленных отсеках которого представлены сотни видов морских обитателей, и крупнейшего в Японии «музея человека», центр получил известность благодаря уникальному парку макетов «Михорандо» — страна «Михо». В одной половине парка находится макет-миниатюра дороги Токайдо, воспетой в японской литературе и живописи. Протянувшаяся с юго-запада на северо-восток страны, Токайдо проходит и неподалеку от горы Фудзи, которая также встает перед посетителями парка — покрытая зеленым травяным ковром, дорогая сердцу каждого японца Фудзи-сан — «гора, подобной которой нет в мире». Только высота миниатюрной Фудзи не более 5—7 метров. А вот и крохотные, но тщательно выполненные художниками фигурки древних путешественников: они расположились у подножия, на одной из 53 станций Токайдо, увековеченных кистью гениального Хиросигэ.
Вторая половина парка отведена под макеты наиболее примечательных и красивых мест мира, и здесь, рядом с лондонским Тауэром, парижской Эйфелевой башней, в стороне от огромного макета нового токийского аэродрома Нарита с любовью выполнен ансамбль нашего Кремля.
Парк Михо — излюбленное место японских туристов, которые в конце недели целыми семьями отправляются в поездки по стране. Рассыпавшись по аллеям и тропинкам, группы взрослых и детворы оказываются как бы в миниатюрном мире, где в отличие от мира настоящего не существует расстояний между странами д народами. Видимо, именно к этому и стремились устроители культурного центра Михо, возникшего на базе расположенных поблизости факультетов университета Токай, душой которого является всемирно известный ученый, политический и общественный деятель профессор С. Мацумаэ.
В феврале 1982 года научная общественность СССР и Японии отметила 10-летие присвоения профессору С. Мацумаэ почетного звания доктора наук Московского государственного университета, с которым у университета Токай давняя дружба.
С. Мацумаэ уже за восемьдесят, но ученый полон сил, душевной энергии, молодого задора. Круг его интересов удивительно широк: вот он участвует в конференции «круглого стола» представителей советской и японской общественности, а вот — приехал в Москву в качестве болельщика и наставника с командой борцов дзюдо. В молодые годы Мацумаэ сам занимался дзюдо, что, несомненно, принесло пользу: в свои 82 года он все еще статен и высок.
С профессором Мацумаэ мне неоднократно доводилось встречаться и в Москве, и на территории Михо. Гуляя по аллеям сказочного парка, ученый рассказывал о своей столь богатой событиями и впечатлениями жизни. Многое прожито, многое пережито, и сейчас, когда мудрость безошибочно отделяет зерно от плевел, главным предстает сама жизнь и, значит,— мир. Ему ученый и отдал все свои силы, знания, опыт, неустанно увеличивая свой вклад в. укрепление отношений добрососедства между нашими странами.
Гостей Ниигата — города-побратима Хабаровска, расположившегося на побережье Японского моря, непременно знакомят с уникальным домом профессора Сато. Правда, среди местных жителей он больше известен как профессор по декоративным карпам.
В небольшом тенистом саду стоит обычный провинциальный дом японца средней руки. Миновав просторную прихожую, наша немногочисленная группа (хозяин принимает одновременно не более трех-пяти человек) попала в необычную комнату. Помещение площадью около 30 квадратных метров имело лишь три стены — четвертую заменяла живописная ограда внутреннего сада. Отполированный до блеска деревянный пол имел форму буквы П, в середине которой внезапно блеснула гладкая поверхность водоема. Это и был знаменитый «пруд парчовых карпов» профессора Сато.
Вода плескалась почти на уровне пола, как бы являясь его продолжением, а в глубине ее происходило чудесное — живой калейдоскоп ежесекундно меняющихся картин, необыкновенными по яркости мазками которых были резвившиеся огромные карпы. Красно-желтые, золотистые, серебряно-голубые, с какими-то причудливо разбросанными разводами и пятнами чешуи, подсвеченные косым лучом полуденного солнца, просеянного зеленой листвой нависшего сада.
Зачарованный живой картиной, я не сразу увидел хозяина: как бы сошедший с классической японской гравюры удивительно благородной внешности старик сидел в глубине комнаты, весь уйдя в большое мягкое кресло, и, видимо, так же, как и мы, был поглощен никогда не надоедающим зрелищем.
Негромкий голос профессора нарушил тишину:
— Вы, я вижу, удивлены: мало японцам моря вокруг, мало запаха рыбы повсюду, устроил из собственного дома пруд... Но для меня мои карпы не просто рыба; если хотите, даже не просто частица живой природы. Нам бы у них стоило поучиться жить. Бросишь корм, а они, из самоуважения, что ли, к нему не спешат, не дерутся... В Европе символ мира — голубь. А по мне, Пикассо ошибся: драчливое существо для символа терпимости, взаимопонимания выбрал. Вот карп —• действительно символ мира... А ведь это главное — мир.
Кому, как не убеленной сединами мудрости, поддерживать огонь в очагах разума и добра, передавая следующим поколениям отточенные годами навыки искусства и ремесла, нелегко добытый опыт побед и поражений? И сколь чудовищно несправедливым предстает судьба многих пожилых японцев в наши дни.
Было бы неверным сказать, что в Японии к проблеме старости все относятся безучастно. В некоторых префектурах Японии, прежде всего там, где органы местного самоуправления находятся в руках прогрессивных сил, были разработаны специальные программы помощи престарелым. Создана Всеяпонская группа действий за улучшение социального обеспечения престарелых, объединившая уже около пяти тысяч человек. Большинству вошедших в группу 65—70 лет. Самый молодой из них — председатель группы, 60-летний Тосио Фурумия с упреком отметил: «Наше поколение почти все потеряло во время войны. После войны мы вновь работали до упаду, содействуя возрождению и успехам Японии, но вновь остались ни с чем. Правительство должно обеспечить пожилым хотя бы бесплатную медицинскую помощь...»
Один из активистов движения помощи престарелым, бывший токийский учитель Хидео Ватанабэ, организовавший в 1978 году частный дом для нуждающихся престарелых, гневно заметил: «Япония — экономический гигант, но гном в области социального обеспечения... Теперь кажется невероятным, что в японских традициях — забота о стариках. Мне говорят: это следствие поражения и послевоенных новшеств. Нет, проиграть войну — это одно, а утратить гуманистические национальные традиции — совершенно другое».
Проблема необеспеченной старости продолжает оставаться наиболее острой в жизни японского общества. Опа по-прежнему ожидает своего решения, которое зависит не столько от доброй воли, сознания и активности отдельных граждан, сколько от способности борющихся сил добиться пересмотра всей социально-экономической политики государства с тем, чтобы она от служения интересам сильных перешла к защите прав слабого.
