Профессор явился в библиотеку ближе к обеду. Он с интересом осматривался по сторонам, перебирая из руки в руку небольшой кожаный портфель. Я предложила ему стул за единственным свободным столом, и он уселся, положив портфель на колени. Учёный был явно доволен происходящим, он весь светился уверенностью и жизнелюбием.

– Вот эта книга, мистер Родригес, – Сэм словно нависал над ним, стоя на костылях. – Там заложено.

– Диего де Ланда, – прочитал профессор, едва взяв издание в руки. – Ну конечно же. Знаменитый епископ Юкатана. Во второй половине шестнадцатого века составивший один из подробнейших трудов, описывающих цивилизацию майя. И это не португальский, а староиспанский язык.

Родригес раскрыл книгу. На нас снова смотрел суровый жрец майя с черепом ящерицы на голове.

– Вы видели ЭТОТ амулет? – спросил профессор, ткнув пальцем в грудь нарисованного индейца.

– Да, – будничным тоном ответил Сэм, словно каждый день перебирал коллекции раритетов.

– Когда?

– Когда-то, – Сэм дал понять, что вопрос некорректен. – И не спрашивайте, пожалуйста, где.

– И что вы хотите знать?

– Мне интересно, что значит этот предмет? Для чего его надевают на шею? Владелец коллекции не смог мне объяснить.

Родригес посмотрел на рисунок под разными углами. Затем спросил:

– Он золотой?

– Похоже на то.

– А в центре – камень? Какого цвета?

– Камень. Светло-зелёного. Мутноватый такой.

– С цепью? Вы держали его в руках?

– С цепью. Не держал, – Сэм говорил правду. Так сложилось, что он действительно так ни разу и не взял в руки нашу находку.

Родригес перевернул страницу, посмотрел на другие рисунки. Затем закрыл книгу и осторожно положил её на стол.

– Книга редкая. Хороша тем, что это переиздание оригинала 16-го века. А ваш медальон – символ принадлежности к сословию жрецов, только и всего. Как значок, обозначающий род войск у военных. Просто символ, знак различия, украшение, не более того. Но мне было бы интересно увидеть его своими глазами.

И тут я поняла, что профессор лжёт. Он изучал эту книгу раньше, и все детали каждого рисунка были знакомы ему давно. Поэтому он просто не мог не знать назначения каждого предмета, особенно амулетов жрецов. К тому же мой опыт и информация, «нарытая» мужем, говорили совсем другое. А своими вопросами он проверял, действительно ли мы обсуждаем одну и ту же вещь. Видимо, об этом же думал и Сэм.

– Может быть, Вы чего-то недоговариваете, профессор?

– Чего же?

– Насколько я понял из книг, с помощью этого амулета можно влиять на происходящие события. Это так?

– Мне кажется, что и Вы о чём-то умалчиваете, Сэм. Давайте говорить прямо?

Мы с Сэмом посмотрели друг на друга. Было понятно, что эта игра словами ни к чему не приведёт, и только откровенный разговор поможет разрешить ситуацию.

Вместо ответа я сходила запереть входную дверь. Подвинула второй стул для мужа, встав за его спиной, когда он уселся. Родригес внимательно наблюдал за нашими действиями.

– Ну что же, давайте, – голос Сэма звучал спокойно и уверенно. – Я сомневаюсь, что учёный Вашего уровня поедет в наш городишко раздавать свои книги местечковым библиотекам, верно?

– Верно, – ответил Родригес, ничуть не смутившись. – Я рад, что вы сами спросили про амулет, и мне не пришлось подводить вас к этому разговору. Поверьте, я знаю всех, кто интересуется предметами майя, и видел все их коллекции. Этот амулет называется «Глаз Игуаны». По преданию, он способствует прямому общению посвящённого человека и Ицамны, божества, создавшего этот мир. Ицамна дал народу майя письменность, науку, сельское хозяйство, медицину. И если верить индейцам, вся земля – это голова Ицамны, а его тело – небесный свод. Амулет принадлежал верховным жрецам и был утрачен около трёхсот лет назад в результате обмана и последующего разграбления храмов майя в районе современного Паленке в Мексике. Я знаю, что он у вас, и намерен вернуть его настоящим хозяевам. Мне интересно, откуда он у вас?

– Нашли в море возле одного из островов, далеко отсюда. А как Вы нас нашли?

– Знающие люди почувствовали возмущение пространства и стали за ним следить. А когда второй раз не заставил себя долго ждать, многое открылось, и меня попросили помочь.

– И всё же, как Вы на нас вышли? Покупатели моего прежнего дома не устояли перед Вашими расспросами?

– Нет необходимости никого спрашивать. Нужные люди чувствуют, где находится амулет, и говорят мне. На это ушло несколько месяцев, но результат есть.

– Кто же тогда искал нас по старому адресу? Похоже, не Вы один интересуетесь древними артефактами, профессор.

– Вот уж не знаю, – учёный ничуть не удивился. – Может быть, кто-то ищет вас по другому поводу?

– А как Ваши люди узнают, где амулет сейчас?

– Мне объяснили, что он заметен на тонких уровнях. Как свет в ночи для того, кто может там видеть. Особый образ жизни и специальная подготовка позволяют некоторым индейцам проделывать такие штуки. Экстрасенсы, говоря современным языком. Кстати, не знаете, что вызвало его активность? Вы что-нибудь делали с ним?

– Я ничего не делал. Говорю же, что не держал его в руках.

Профессор удивлённо посмотрел на меня:

– Анна?

У меня возникло чувство, что я отвечаю урок учителю, стоя у доски.

– Я хотела здоровья мужу и нормальной жизни для нас обоих. И я не хочу расставаться с нашей находкой.

Родригес поёрзал на стуле, обдумывая мои слова.

– Но как? Как Вам удалось открыть «Глаз Игуаны» без подготовки, без обряда, без посвящения?

– Я молилась.

– И всё? А кому?

– Разве это важно, если искренне просишь?

– Интересно, интересно… – Родригес барабанил пальцами по своему портфелю, раздумывая. – А потом что?

– Потом камень вздрагивал. И мне было очень плохо.

– Вот-вот, – сказал Родригес уже вполголоса, словно сам себе.

– Что это значит, профессор? И что это за камень? – Сэм внимательно смотрел на учёного.

– Камень? – переспросил тот. – Редкая разновидность зелёного агата. С ювелирной точки зрения – середнячок, не имеющий особой ценности. Золото, кстати, тоже не самое чистое. Важно другое. Считается, что такой камень обладает магическими свойствами. А именно этот добыт в определённом месте в нужное время и обработан особым образом. В этом его ценность. И я не решусь даже думать о его возрасте.

– Откуда Вы это знаете? Вы же его никогда не видели?

Учёный усмехнулся.

– Я много лет занимаюсь возвращением таких реликвий «на родину», так сказать. А «Глаз» – одна из важнейших в культе майя. И сведения о нём передаются среди жрецов от поколения к поколению. К тому же, триста с чем-то лет после его утраты, не такой большой срок, чтобы забыть о нём. С Вашего позволения, – обратился он ко мне, – я бы хотел взглянуть на амулет. Это возможно?

Я вышла из-за мужа, встав рядом с ним, и вытащила из-под рубашки предмет нашего разговора. Мне даже показалось, что камень как-то по-особенному блеснул, отражая неяркий свет библиотеки.

Профессор, не ожидавший такого быстрого осуществления своей просьбы, уставился на медальон. Он медленно поднялся, небрежно сбросив портфель на стул, и осторожно приблизился ко мне. Нагнувшись, чтобы его глаза оказались на одном уровне с камнем, левой рукой он взялся за оправу очков, а правую отвёл за спину.

– Ицамна… – прошептал он через минуту созерцания, во время которого он, кажется, не дышал.

Я спрятала амулет под ткань.

Профессор медленно выпрямился и принялся неторопливо расхаживать между стеллажей туда-сюда. Мы молча ждали, чем это закончится. Наконец он снова уселся на стул. Выдержав паузу, он повертел в руках свой портфель, поставил его на пол и выговорил: