Тем не менее, Стас, по-дружески, заботился обо мне, интересовался моим окружением, пытался отфильтровать нехороших парней. Я чувствовала себя под его защитой и мне это даже немного нравилось.

Всё изменилось в одночасье. Самым большим ударом по нашему приятельству стал звонок подруги в сентябрьский вечер субботы. Отец с новоиспечённой женой улетели в медовый месяц, а я грустила дома одна. И предложение выйти погулять и познакомиться с её новым парнем, я восприняла с воодушевлением.

Оделась на скорую руку, накинула ветровку и выбежала на улицу, не думая ни о чём плохом. Я же совершенно не ожидала никакой подставы!

Мы уговорились встретиться в парке аттракционов, который ещё работал. Давно мечтала прокатиться на американских горках.

И в тот вечер прокатилась. На американских горках своего настроения. Когда я увидела не абы кого рядом с подругой, а Стаса! Он ухмылялся, рассматривая меня. А я мечтала провалиться сквозь землю и тайно надеялась, что не стала серого цвета.

Приятельница смотрела на Стаса влюблённым взглядом, а он вёл себя, как последний идиот, вальяжно позволяя ей себя любить. Мы прокатились на нескольких аттракционах, и я поспешила домой, сославшись на головную боль.

Одноклассница ни в чём не была виновата: я не говорила о своих чувствах к своему сводному братцу. Да и какое значение они имели? В тот вечер я высекла у себя на душе злостное: «он мой брат», вычеркнув «сводный». Он брат, часть семьи, это инцест. Нам нельзя. Родители будут недовольны.

В первое время приходилось нелегко. Выслушивала от подруги какой он замечательный во всех планах. Тихо завидовала ей, её сложившимся отношениям с парнем моей мечты, а также её фигуре и формам. Если бы нас поставили рядом, то мне бы дали не больше двенадцати, а ей – почти двадцать. Это сейчас она выглядела на все тридцать, а я еле тянула на восемнадцать. И хоть сейчас это было в кайф, тогда являлось настоящей трагедией.

Остановила её трепетные рассказы ещё после жарких поцелуев, потому что продолжение истории бы не выдержала. Но, в конце концов, ей исполнилось шестнадцать лет. Кто мог её осудить за легкомыслие?

Не улучшило ситуацию то, что по возвращению отец сообщил о переезде, и к зиме мы поселились вчетвером в одном огромном загородном доме. Отец по утрам возил и меня и Стаса в школу, и вскоре я возненавидела и утреннюю традицию, и наши разговоры, а вскоре и Стаса в целом.

Добивающим стало расставание подруги и сводного брата. Этот идиот всё-таки умудрился сделать всё возможное, чтобы одноклассница перестала общаться даже со мной.

– Прости, ты слишком сильно напоминаешь мне его, – плача, заметила она.

У меня аж глаз задёргался! Как я могла быть похожа на сводного брата? На человека, которому, по сути, являлась никем?

А Стас продолжал пытаться обо мне заботиться. И вот тут-то я и встала на тропу войны.

Больше не осталось той добродушной Лины. На свет вылезла колкая и дерзкая пацанка, которая вышибла ему зуб, грозно заявив, что я не остановлюсь, пока он не отвалит от меня со своей псевдозаботой.

И после всего этого Стас считает, что самым лучшим выходом из ситуации будут его чувства ко мне? Да он ведь настоящий идиот, если действительно думает так!

Стас

Любил загородный домик отчима, хоть и являлся городским мальчиком до мозга костей. Для меня всегда удобства были превыше всего. А здесь их почти не было. Круглосуточный продуктовый отсутствовал, и единственный магазин, расположившийся в километре от нашего дома, работал до девяти. Была ещё пивнушка, но она закрывалась в десять. И я молчу о других супермаркетах.

Когда я поступил в университет, Лина пошла в десятый класс. Иногда нас возил её отец, а иногда мне приходилось поспевать на мимопроходящий автобус. К сожалению, мой ВУЗ не предполагал нормированный график, и пары могли начаться как в восемь утра, так и в четыре вечера.

И я спокойно терпел эти мучения, пока моя красавица была рядом. Но прошло время, она поступила в московский ВУЗ и упорхнула из-под родительского крыла. Я переехал в квартиру, которую мне презентовал отец на моё двадцатилетие. Сами они жили в двухъярусной квартире неподалёку. Мой отец, в отличие от отчима, никогда не понимал загородные дома.

Но за городом многое было прекрасно: свежий воздух, красивые звёзды по ночам, речка, где можно было купаться, в почти что шаговой доступности, а также чудесная природа. Но больше всего я любил в этом доме Лину.

Зря тогда начал встречаться с подругой сестры, но, что поделать, оценил девичью роскошную фигуру и не устоял. Думал, выбью из головы Лину, но ничего не вышло. Да ещё и отношения со сводной сестрой в край испортил. Кажется, именно тогда она и обозлилась, начав вставлять палки в колёса.

Приревновала, что не с ней? Или разгневал тем, что залез на её территорию, а потом испортил отношения с подругой?!

Не ожидал, что Лина может стать настолько агрессивной бестией. Открыть войну. Стрелять на поражение. Пленных не брать. Я проиграл не одну сотню битв, и теперь решил действовать совершенно иначе.

Мы уже взрослые. Лина вот-вот закончит университет. Я давно отучился. Разве здесь место для глупых детских обид? Я был готов повзрослеть. Был готов выслушивать все её обидные фразочки, терпеть колкости, пока ей это не надоест.

Но как её влюбить в себя? Это казалось чем-то невозможным. К тому же, очень мешали наши поженившиеся родители. Но разве мы в ответе за них? Закон был на моей стороне, я изучил все статьи, но вот отношения с семьёй мы могли бы испортить нашими отношениями.

Уснул я только ближе к трём часам. Терзали разнообразные мысли, которые не давали окунуться в царство Морфея. Да и какая разница: завтра суббота, основные правки в макеты я внёс, могу заслуженно отдохнуть.

Так и не смог придумать, чем завтра развлечь Лину, как доказать свои чувства к ней. Успокоил себя тем, что я страшен в своей импровизации, и всё-таки провалился в сон.

Проснулся от яркого солнца, хоть и прекрасно помнил, что зашторивался.

– Просыпайся, лежебока! – услышал мелодичный женский голос. Сначала подумал, что это мама вновь посчитала меня малышом, за которым нужен глаз да глаз, а потом до меня дошло: в моей спальне была Лина.

– Эй! – возмутился я, ещё не до конца осознав, сплю я, или всё-таки проснулся. Как-то это мало походило на реальность.

– Я что-то не так сделала? – хихикнула Лина.

Мои глаза наконец-то привыкли к яркому свету, и я уставила на красавицу. Она оделась в лёгкое бежевое платьице с открытым вырезом, зачем-то нацепила шляпку и очки. Выглядела просто обалденно, соблазнительно и…

Чертыхнулся про себя и поскорее завернулся в простынку, которой укрывался. Но разве она могла меня спасти от надвигавшегося фиаско?!

– Эй, чего ты прячешься под простынёй! – возмутилась Лина. – Боже мой, ты чего стесняешься? Да чего я там не видела?!

ЭТО ты не видела. Захотелось ругнуться и выгнать девушку из своей обители. Но, боюсь, если я при ней встану с кровати, то она назовёт меня извращенцем.

А у меня, между прочим, УТРО!

Ну, и да. Появление слишком красивой девушки в спальне, которую я давным-давно хотел и желал.

Вот ведь… засада!

Лина

Промаявшись в постели до десяти утра, я всё-таки поднялась, отогнав все дурные сны. Родители не встанут раньше двенадцати, а я так и не смогла привыкнуть к летнему, более расслабленному режиму.

Университет, в который я поступила, славился чётким графиком, и шесть дней в неделю пары начинались стабильно в девять утра. И студенты молча радовались, что не в восемь. Благо, заканчивались не всегда в шесть, бывали дни, когда нам везло, и мы уходили «домой» в двенадцать.

Вот и сейчас, я не могла отвыкнуть от распорядка и проснулась в девять. Промаялась, придумывая план захвата мира. Сдалась. Похоже, это придётся отложить. И неожиданно меня озарила другая безумная идея. А, что, если…