Глава четырнадцатая

Анхайт – твердыня соли и ветра

Альфред фон Димаск стоял на просторной террасе, выходящей из его покоев, откуда открывался вид на просторы темноводного Бархатного моря. Где-то там, на востоке, скрывались за горизонтом берега Тарреда, кои не было видно даже с высоты замка Анхайт, расположенного на краю абразионной скалы, Клифа Буревестников, у подножия Всевидящих гор. Покои Альфреда, барона Вастнесса, находились на верхнем ярусе замка. Тут же располагался зал совета, двор приемов, трапезная, жилища придворных, две зубчатые башни: одна с конусовидной черной черепичной крышей; и основные ворота для колесниц. Нижний ярус располагался у самого берега, где волны во время штормов доставали гребнями до столбов с флагами и фонарями. На нижнем ярусе расположился немалых размеров порт, у пирсов которого разгружались и загружались торговые и транспортные парусники. Тут были и быстроходные шхуны, и баркасы, и шлюпы, и выносливые бриги, и тяжеловесные галеоны. Флаги герцогств и баронств со всего королевства развевались по ветру.

Альфред глядел на старый почерневший у своего основания маяк на одинокой скале на расстоянии в две морские кабельтовые от берега. У скалы дожидался конца месячной смены смотрителя крохотный шлюп. Костер морской башни пылал, что означало, что смотритель исполнял свои обязанности, ежедневно спасая жизни и направляя сотни мореплавателей.

Небо сгустили тучи. В Хоралшире практически всегда небо было серым, либо серо-зеленым, из нередких туч временами сыпала морось, дополняя суровую приморскую непогоду. Красоты не добавлял и каменистый берег, идущий рваной линией с севера на юг без единого вкрапления зелени.

Вдали сверкнула молния. У горизонта виднелись далекие очертания дождя и, как казалось, неподвижного смерча.

Альфред развернулся и поспешил вернуться в свои покои, прикрывая голову от холодных капель. Стража расступилась и раскрыла барону двери.

Альфред растер руки, схватил со стола бутыль рома и уселся в мягкое кресло напротив камина. Тепло обволокло его тело. Согревающее пламя неистовствовало за железными прутьями, то и дело бросаясь искрами. Комната освещалась лишь этим пламенем.

Длинные засаленные волосы Альфреда все время падали ему на лицо, отчего у барона выработалась привычка их стряхивать. Лицо мужчины покрывала небрежная щетина с проседью. Когда пламя слегка тухло от просочившегося откуда-то сквозняка, становилось трудно определить цвет волос, но огонь креп, и отчетливо определялся бледно-охровый.

Загромыхало. Альфред не подавал вида, он вдумчиво глядел на языки пламени, почесывал пальцами одной руки подбородок, а другими поглаживал холодную бутыль. Скрипнул пол. Барон неторопливо обернулся, глядя за спинку кресла. Никого не было, лишь дрожавшие в свете камина тени. Тогда Альфред уместился поудобнее и возвратил свой взор к единственному источнику света в комнате. Но темная неподвижная фигура закрыла собой пламя, которое в тот же миг стало чахлым и немощным. Сгустились тени, комната практически погрузилась во мрак, а силуэт стал нечетким.

– Милорд, – одновременно бесчувственно и покорно обратился возникший из неоткуда незнакомец. – Время близится. Нам нельзя задерживаться, вас уже ждут.

– Ты быстро, – недовольно ощерился Альфред и вынул пробку из бутылки с ромом. – Близится шторм. Он всегда приходит в неподходящий час, но за Всевидящие горы практически не продвигается. Вершины будто назло разрезают тучи, чтобы на юге лишь Хоралширу доставалась пасмурность. Мы живем словно в Риверлоке, но у них хоть дождь дождем назвать не стыдно, а у нас… Вечная морось.

– Зато дожди не топят Хоралшир, милорд. Нам придется плыть через шторм, хоралширцы умелые моряки, вам нечего страшиться. – увещевал темный силуэт.

– В этом месяце пошло ко дну ровно пять судов. Пять судов отправилось к Спящему на дно моря.

– Грядущий шторм будет вашей защитой, а не погибелью. – произнес безликий силуэт, и после его слов во тьме зажглись ярко-желтые глаза.

Альфред насторожился, он не мог поверить в то, что нанятый им дипломат оказался каким-то неведомым чудищем. Впрочем, это бы объяснило то, как бесследно тот проникал и выбирался из замка. Но пламя в камине смогло разгореться немного сильнее, тогда Альфред заметил на плечах советника черную гладкошерстную кошку. Та недовольно размахивала хвостом и глядела не моргающим взглядом прямо в душу смотрящего на нее.

– Он у вас, милорд, как и договаривались? – чуть ли не облизываясь от сладости произнесенного, советник сделал шаг навстречу барону.

– Да, – Альфред опасливо встал, не сводя глаз с демонического кота, и, хромая и двигаясь на ощупь, добрался до деревянного сундука.

Барон сдернул с шеи ключ и отпер замок. Откинулась крышка сундука, безликий среди теней советник вытянулся, надеясь разглядеть его содержимое. Альфред наклонился и вынул обернутый в шелковый платок драконий хрусталь темно-бордового цвета. Грани хрусталя сверкнули в свете камина, когда Альфред поднес украшение к советнику.

– Он прекрасен. – голос таинственного слуги дрогнул, словно у неискушенного юнца. Его рука потянулась к хрусталю, но Альфред одернул камень, закутав его в шелке.

– Он предназначен не для тебя, Вербер. Куда мы держим путь, не просветишь?

– Конечно, милорд, – виновато произнес Вербер. – В Кант.

– Драконий Север? Опасно и довольно далеко, вонючие северяне не любят чужаков.

– Вас встретят с распростертыми объятиями. – уверял советник, поглаживая молчаливого черного кота.

Уже через час барон Альберт спустился с помощью лифта к порту замка. Тяжелая деревянная платформа медленно опускалась вниз с помощью натянутых канатов, а двое рабочих горбились, пытаясь удержать конструкцию от свободного падения с помощью механизма с вертикальной осью вращения, подобные которому бывали на кораблях и помогали поднимать якорь.

Очутившись внизу, Альфред со всей своей свитой подошел к мосту, ведущему на галеон «Штормовой Демон». За бароном поднялся его советник Вербер, за которым уже тянулись слуги с сундуками личных вещей барона.

Поднялся ветер, палуба не просыхала от мороси, но матросы бегали и подготавливали все к отплытию. Когда капитан отдал приказ, якорь был поднят, а паруса ловили попутный ветер. У пирса, где было место стоянки баронского галеона, стояло четыре морских жреца в длинных темно-синих плащах. Служители морской стихии встряхнули холщовые мешочки в руках, высыпали на ладонь соль, смешанную с молотыми костями глубоководных рыб, и дружно бросили в карму уплывающему судну, нашептывая молитвы.

Все дальше от берега уплывал «Штормовой Демон». Колыхались по ветру треугольные флаги на вершинах мачт. Гордо взирала на необъятное море буро-оранжевая голова буревестника на пурпурно-фиолетовом вельветовом полотнище.

Глава пятнадцатая

Возвращение в Бьорнбор

Армия Ингунн Жестокой оставила позади тропу вдоль Костяных гор. Суровое странствие с завоеванных территорий подходило к своему концу. Пешие и конные воины преодолели вброд Стылую реку и поднялись на отлогий холм, откуда открылся вид на каменные и деревянные сооружения Бьорнбора, дымные столбы привычно поднимались ввысь, рассеиваясь среди облаков. До города оставался час неспешного пути, и Ингунн совершенно не хотелось торопиться. Она любила окрестности своей малой родины. Хвойные боры, заснеженные холмы, незамерзающую скоротечную Стылую и изливающуюся из нее куда более спокойную Стужу, по всему руслу которой протянулся ледоход.

Ингунн вдыхала свежий воздух, пропитанный запахами хвои, древесной коры и стужи. Но в полной мере насладиться благолепием природы не давала вонь сотен лошадей и немытых после долгого похода мужей.

Конунг заметила в чаще леса группу всадников, один из которых сменил свой курс и устремился к шествующим с войны солдатам. На тропу перед Ингунн выскочил мужчина в мехах с луком наперевес и верхом на легком охотничьем скакуне.