– Как ты понял, что я иду за ними? – спросила она.

– Увидел, – ответил он, протискиваясь между двумя вагонами с рудой и перебираясь через сцепку.

Спрыгнув с другой стороны, он помчался вдоль поезда. Аня припустила за ним, чувствуя, как рюкзак прыгает за спиной.

– Мы отстанем насовсем! – прошипела она. Теперь от отца и других мужчин их отделял поезд с рудой, и невозможно было понять, куда те идут.

– Мы их опередим, – сказал Джона, когда Аня нагнала его. Он оказался хорошим бегуном и вовсе не запыхался. Аня вспомнила, как он отрывался от других, когда его забрасывали камнями. Тогда у него за спиной был нагруженный рюкзак. Казалось, будто с тех пор прошло не два дня, а целых две жизни.

– Откуда ты знаешь, куда они идут, если их не видно? – спросила она, стараясь не показывать, что ей тяжело дышать.

Ближе к концу поезда Джона замедлил бег. Они были уже далеко от загрузочного бункера, от жуткого грохота руды, падающей в металлические вагоны.

– Понимаешь, я знаю, куда они точно не идут. Они не пошли на север и не стали пересекать пути, чтобы направиться на юг. На западе есть только депо, где ремонтируют поезда. Нужно добраться туда первыми, и все.

Выглянув из-за последнего вагона, он метнулся к одному из невысоких конторских зданий в конце путей. Аня последовала за ним – ей не оставалось ничего другого. Обогнув здания, они снова свернули на север, к депо. Через его широкие ворота выезжали несколько поездов одновременно, внутри ожидали обслуживания локомотивы. Возле одного из пролетов курили несколько мужчин. Джона повел Аню в ближайший пролет – не спеша, будто они никем не интересовались и никто не интересовался ими. Ни один человек не взглянул в их сторону. Посмотрев вдоль путей, Аня увидела отца и тех двоих мужчин: они приближались к депо. Ребята скользнули в тень.

– Как это у тебя получилось? – спросила она. – Те мужики даже не посмотрели в нашу сторону.

Джона пожал плечами:

– Меня никто не замечает. Такой у меня дар. Это ведь твой отец? Тот, высокий?

– Угу. А тех двоих я раньше не видела. И что дальше? Куда, по-твоему, они идут?

Затаившись в тени, они наблюдали за тем, как все трое входят через другие ворота в просторный ангар. Из открытой двери на противоположной стороне сочился свет. Мужчины направились прямо к ней.

– Похоже, они просто проходят насквозь, – предположил Джона. – Но на той стороне вообще ничего нет.

– Там мост, – заметила Аня. – Может, они собрались пересечь ущелье?

Джона показал на служебную дверь в дальнем конце ангара. На ней висела табличка: «Не открывать! Работает сигнализация».

– Электричества сейчас ведь нет? – сказал Джона.

– Давай, – кивнула Аня.

Оба напряглись, когда он попробовал открыть дверь. Та подалась, сигнализация не сработала. Они выскользнули с подветренной стороны здания на широкое открытое пространство перед уходившим вниз краем ущелья, из которого добывали руду. Стояла зловещая тишина – ни осколков в воздухе, ни гудения магнитов, ни взрывов. Мост, который вел к задней стене депо, был поднят с обоих концов, посреди него зияла пустота. Спрятавшись за серой трансформаторной будкой, Джона и Аня увидели, как мужчины идут к будке охраны на ближайшем к ним конце моста.

– Похоже, им на ту сторону, – сказал Джона. – Нам туда никак не попасть. Но по крайней мере, теперь ты знаешь, что он отправился на западные рудники.

– Мой отец не горняк, – ответила Аня. – Что это за здание на той стороне ущелья?

Она показала на невысокое строение, почти сливавшееся с утесами.

– Думаю, часть депо, где хранят вагонетки для руды и землеройные машины. Никогда там не был. Вообще не бывал на другой стороне.

– Что ж, ладно. Спасибо за помощь.

Аня двинулась вдоль стены здания на юг, удаляясь от моста.

– Куда ты? – спросил Джона.

– На другую сторону, – ответила она.

Закинув на спину рюкзак, Аня поспешила к складу руды. Оглядываться она не стала, зная, что Джона последует за ней.

– Ты что, с ума сошла? – спросил Джона.

Аня принялась взбираться по служебной лестнице двенадцатой опоры канатной дороги для вагонеток – последней опоры на восточной стороне ущелья. Она была шире остальных, и от нее тянулось больше толстых тросов. Над ущельем по-прежнему двигались вагонетки. Империя выжимала последнее из Эйджила, хотя добыча руды прекратилась.

– Если хочешь, оставайся! – крикнула Аня.

Над нижней перекладиной лестницы было закреплено запертое на замок ограждение, но она давно научилась хвататься за его края и взбираться наверх, крепко упираясь ногами.

Лестница заканчивалась на самом верху. Стальные обручи, шедшие вдоль нее, образовывали подобие туннеля, хотя об их назначении можно было только догадываться. Аня не раз видела, как на опоры поднимались рабочие – у них всегда имелись страховые приспособления, которые прицеплялись к перекладинам. Приходилось то и дело вытирать вспотевшие ладони о бедра. Взглянув вниз, она увидела, как Джона попытался забраться на ограждение и свалился на землю. Она продолжила карабкаться.

На половине высоты Аня остановилась передохнуть, зацепившись локтями за перекладину, чтобы дать отдых рукам. Она посмотрела на юго-восток, в сторону города, где все еще пылали десятки пожаров. Прошло два дня, но дым оставался почти таким же густым. Ветер нес через ущелье, к югу, запах древесного угля, горящего металла и чего-то едкого. Изогнув шею и посмотрев на север, Аня увидела, как опускаются две половины моста, перекинутого через ущелье, – наверняка для того, чтобы пропустить ее отца и двоих других мужчин, а также перевезти грузы, предназначенные для отправки на восток. Судя по всему, мост питался от той же аварийной энергосистемы, что и канатная дорога. Нужно было спешить. Джона все-таки преодолел ограждение и быстро взбирался по лестнице. Вытерев ладони, Аня продолжила подниматься, стараясь не думать о том, как далеко до земли.

Здесь уже ощущалась вибрация, исходившая от канатов и вагонеток. Аня забыла, какими непрочными бывают опоры. Она никогда не пыталась взбираться на высокие опоры у ущелья – только на стоявшие внутри города, чтобы прокатиться домой после школы, а они были намного ниже. К тому же с тех пор прошли годы. Она впервые почувствовала нервную дрожь. Сверху прогрохотала полная вагонетка, заскрежетали шкивы, на голову посыпалась мелкая, как пыль, руда. Аня прижала подбородок к груди, чтобы пыль не попала в глаза, и забралась на площадку над шкивами. Там имелось крепление для страховки, но перила отсутствовали. Вцепившись в край площадки, она взглянула на юг, где катились пустые вагонетки, совершая нескончаемое путешествие к рудникам и обратно.

Аня ощущала страх от пребывания высоко над землей, но в еще большей мере – странную тоску по детству, по прежним временам. Ей почти казалось, будто рядом с ней Мелл и они, смеясь, подзуживают друг друга: кто первым прыгнет в вагонетку, кто приземлится ему на голову? Иногда они катались вчетвером в одной вагонетке – всем приходилось одновременно прыгать в движущуюся емкость, путаясь в руках и ногах, до ужаса боясь промахнуться и свалиться на землю. Опоры были ниже, а времена – проще.

Глядя на приближавшуюся пустую вагонетку, Аня напряглась, собираясь прыгнуть, но когда та оказалась рядом, опора слегка покачнулась под тяжестью груженой вагонетки на той стороне. Аня, замерев, прижалась к площадке, глубоко задышала и пыталась вспомнить, что она, черт побери, тут делает и чего пытается добиться. Мимо проплыла еще одна вагонетка. Что-то коснулось ее ноги – может быть, стервятник, возвращавшийся на свой насест? Но это оказался Джона: широко раскрыв глаза, он дрожал от усталости, страха или того и другого.

Аня хотела было крикнуть, чтобы он уходил и оставил ее в покое, но его появление странным образом успокоило ее. Джона ничем не мог ей помочь, но его жалкий страх придавал ей смелости. Аня пребывала в своей стихии. Она проделывала это десятки раз, и сознание того, что на нее смотрят, подбадривало ее. Глядя на следующую вагонетку, она попыталась рассчитать время, зная, когда проходили предыдущие, и предвидя, что опора покачнется. Подобравшись к краю площадки, она приготовилась прыгнуть, но в последнее мгновение поняла, что Джона тоже балансирует на краю.