– “Ты это к чему?”

– “Забудь. Ты уже и так слишком пьян, отправляйся в кровать” – выталкивая его в коридор ответила я.

– “Не-не-не” – Энтони схватил меня за запястье – “Ты раньше не поднимала эту тему. Скрываешь что-то?” – в попытках остановить он повис на мне – “Как твой супруг я обязан…обязан знать!”

Энтони всегда был приличным человеком, но алкоголь это кардинально меняет. Именно поэтому я избегала покупки выпивки на вечеринку, но гости принесли с собой. Стоило бы возразить, но какой толк от этих мыслей сейчас?

Мэгги видимо закрылась в комнате не желая видеть нетрезвого отца. Мне этого хотелось ещё меньше, пришлось помочь ему добраться до кровати. Закинув на спину, я тащила его тушу до самой кровати.

– “Макото…Ма-ко-то! Сладенькая моя, неужто кто-то у нас заболел? И ты об этом ни слова” – в пьяном бреду его язык постоянно заплетался.

– “Что бы я сейчас ни сказала, завтра ты уже не вспомнишь”

– “Я ведь беспокоюсь. Как глава семьи…”

– “Слушай, глава семьи! Ты ещё ни дня не отработал, так что давай закончим!” – его бредни выводили меня из себя.

Было уже поздно, нужно разогнать гостей, иначе Мэгги не сможет заснуть. Иначе эти пьяные мухи не свалят пока утреннее солнце их не разбудит.

– “Я тут вспомнил о твоей выходке в ванной. Ну, помнишь, когда ты стену пробила…я так беспокоился что даже и не задумывался об этом”

– “Как я по-твоему могла пробить стену? Ты мою руку видел?!” – как гром среди ясного неба.

– “А царапины на столе и серые клочки волос…у нас ведь нет животных. Видимо ты оборотень” – это его не на шутку рассмешило.

– “Ты пьян, Энтони, ложись спать!” – нарастающий гнев влился в мой толчок пытающегося подняться с кровати Энтони.

Толчок оказался гораздо сильнее чем я предполагала, обмякшее тело Энтони влетело в стену пробив неглубокую дыру.

На возникший шум начали собираться ещё не ушедшие гости, но я закрыла дверь в спальню и принялась вызывать скорую. Судя по его состоянию в момент удара, я сломала ему несколько рёбер и повредила правое легкое. Кровь лилась из его рта, а глаза закатились. Неужели мои приступы стали ещё критичнее?!

Пришедший в себя спустя пару дней Энтони лежал на больничной койке. Отказался со мной разговаривать и запретил посещать палату. Лишь Мэгги было позволено пройти.

По возвращению домой:

– “Что случилось? Почему папа боится тебя?” – грустно сказала Мэгги.

– “Солнышко, у мамы есть небольшие проблемы с неконтролируемым гневом. Папа просто не хочет, чтобы я доставила ему новых проблем пока он выздоравливает” – мой голос не особо успокаивал.

– “Это на него не похоже! Вы ведь никогда не ссорились” – она была гораздо умнее.

Не ссорились. Прошло несколько недель прежде, чем Энтони смог вернуться домой, пусть и перебинтованный. Из-за образовавшегося больничного его заявка было отклонена, исследовательскому центру требовались кадры прямо сейчас и ждать выздоровления Энтони не представлялось возможным.

С того момента он перестал общаться со мной и чаще бывал в комнате Мэгги. Наши прочные отношения так легко были разрушены, невероятно! Может, я ошибалась…

Из-за переживаний у меня участились приступы “озверения” и волчьи признаки вырывались все чаще, из-за чего пришлось купить шляпку с длинными полями, да бы скрывать от общественности. Друзья что и так не особо горели дружбой с нами и вовсе пропали.

Меня пытались и с работы выгнать, но побоявшись моей тяжелой руки сохранили место пообещав ещё найти способ выкинуть и оттуда.

Спустя месяц Энтони сообщил о том, что собирается подать заявление на развод.

– “Я люблю тебя, Макото, но ты тянешь нас на дно. У нас ни друзей, ни стабильной работы. Я так больше не могу” – звучал он все же не искренне.

Я так и не рассказала ему о своём заражении прежде, чем он покинул нас. По итогу суда Мэгги осталась со мной, ведь Энтони никак не мог её обеспечить. Обозленный он лишь крыл меня километровым матом на прощанье.

– “Встреча с тобой уничтожила мою жизнь, Макото! Будь ты проклята!” – я прекрасно понимала, что вся та доброта была лишь затянутым спектаклем.

Мэгги была подавленна расколом семьи и стала всё реже рисовать. Те немногочисленные рисунки что она показывала больше не отображали былой детской радости. Что-то умерло в ней.

Все считали меня монстром и в скором времени я могла потерять и работу. Зачем я тогда буду нужна Мэгги? Погружаясь все глубже в потемки собственного сознания скрывать свои приступы становилось все сложнее.

Приступы хандры участились, и вырывающаяся звериная сущность разрушала мой дом.

Я нарезала мясо для супа, когда Мэгги подошла ко мне. В её руках не было нового рисунка. Её маленькие ручки дрожали, а взгляд был опущен в пол:

– “Почему вы с папой разругались?”

– “Мэгги, я же уже говорила тебе, ему опасно жить с нами”

– “Почему опасно?! Раньше всё было хорошо, ничего не случилось” – на её глазах выступили слезы.

– “Ничего…он сам принял такое решение. Значит дело в нём, он нас разлюбил!” – я воткнула нож в доску.

– “А когда он болел, и мы с ним играли он говорил другое” – утирая выступающие слезы говорила Мэгги – “Папа говорил, что ты монстр, разрушающий чужие жизни”

Пока я работала в кругу осуждающих меня лиц Энтони настраивал Мэгги против меня. Он был уверен, что заберет её с собой. При этом не имея ничего за собой! Ни дома, ни работы! Это ничтожество смело упрекать меня!

– “Папа боялся тебя. Он хотел, чтобы и я боялась! Но ведь это неправильно, ты моя мама!”

– “Мэгги…я не знаю почему…” – сердце бешено колотилось.

– “Вы же сами учили меня не отворачиваться от родителей!” – Мэгги обняла меня за ногу.

– “Энтони последний козел, пора повзрослеть и принять это!” – мой ранее спокойный голос сорвался на крик.

Сама не заметив, как из-под ногтей вырвались длинные белые когти впившиеся в лицо Мэгги. Резким взмахом лапы я обрубила путь между нами оставив большой разрез по всему её маленькому лицу.

Фонтан крови вырывался из-под рассеченных глазниц и губ. Она и слова не успев сказать, как упала на пол ударившись головой о табурет. Прийдя в себя, я обхватила угасающее тело Мэгги. Вновь накатившая паника, как в тот вечер с Энтони:

– “Вот черт! Нет!” – я прижала истекающее кровью тело к груди – “Мэгги, прости…прости, прости…”

Достав телефон, я вызвала скорую. Мой голос дрожал, а слезы всё не прекращали течь.

Осознав совершенную собой ошибку…, я полностью созналась в содеянном.

Мэгги, она никогда не боялась меня, любила, своей невинной детской любовью. Она не заслужила такой участи.

Сирены машины скорой помощи и полиции уже раздавались в далеке. Я укутала её тело в банное полотенце и вышла во двор. При виде приближающихся машин…подняв руки.

Я опасна для общества. Именно поэтому всех зараженных и отлавливают. Пусть и не по своей вине, но каждый становится бомбой замедленного действия.

– “Я убила собственную дочь…ударила ножом по лицу” – мой тихий голос донесся до сотрудников.

– “Оставайтесь на месте, о вашем вызове было доложено” – спокойно произнес мужчина на линии.

– “Можете быть спокойны, я никуда не уйду…”

– “С вами точно всё в порядке? Не испытываете болей?” – продолжил монотонный голос.

– “А какое вам дело”

На этом звонок прервался. В ходе судебного процесса судьба склонялась явно не в мою сторону. Так и не были выяснены причины моего действия. Я молча сидела на скамье, уставившись в стену.

– “Подсудимую Макото Грейс направить на лечение в психиатрическое отделение города МегаЛоСити” – я услышала лишь конец предложения судьи.

Отправившись на реабилитационный курс, я провела там полгода. В ходе биологической экспертизы было выявлено аномальное заражение крови в моём теле.

Проведя всё это время в одиночной камере, с связанными руками. Мне уже было все равно. Лучшая часть моей жизни была окончена мною же самой.

Получая пищу через окно в двери камеры и уколы успокоительного два раза на дню. Я была освобождена.